Библиотекарь или как украсть президентское кресло
Шрифт:
— И все мы, все девять, верим в одно и то же. Давление автоматически вызывает сопротивление, чем больше давление, тем сильнее сопротивление.
Хоаглэнд снова попытался вставить слово. Но заговорил опять МакКлинан.
— Конечно же, я попытался убедить их, а особенно тщательно своих же, республиканцев. Мы всегда «обрабатываем» друг друга, соблюдая все рамки и правила, естественно. Если к власти придёт Мёрфи, то совершенно очевидно, что она захочет видеть в суде убеждённых либералов, феминисток и социалистов, короче, надутых хвастунов. А со Скоттом всё будет тихо, мирно, к тому же, если ему удастся провести в суд двух «своих», Верховный суд будет нашим на целое
— Ладно. К чёрту теории, давайте к цифрам. Энди, скольких голосов тебе не хватает?
— Двух.
— Есть двое судей, на которых можно положиться? — обернулся Хоаглэнд к Стоуи. — Или надавить? Словом, которых можно как-то заставить проголосовать как надо.
— Есть! Конечно, есть… — Чёрт! — Он же совершенно точно знает, что есть, но вот кто именно… чёртова память! Дырявая, что решето, он же буквально сегодня пересматривал эту информацию! А сейчас… сейчас он прекрасно помнил ту ночь с Ингой, помнил каждую мелочь, он видел это всё снова так же отчетливо, как если бы перед ним был телевизионный экран, а вот восемь имён вспомнить не мог… Она ведь тогда не просто танцевала во дворике. Она танцевала обнажённая и он помнил и её округлые груди и тёмные соски — такими, как они были тогда, 42 года назад… Чёрт подери, как же зовут этих чёртовых судей?! — … в библиотеке. — Любопытно, о ком он сейчас? Об Инге, которая ждёт его в библиотеке, или о бумагах, которые лежат там? Стоуи заставил себя собраться. — Но меня там ждут.
— Подруга? — голос выдал, что МакКлинан был пьян. Не очень, но всё же. — Здорово, что ты всё ещё в форме. Давайте выпьем за виагру!
— Не надо, чтобы она видела нас вместе, — продолжал осторожничать Хоаглэнд.
— Конечно, не надо, — Стоуи придерживался того же мнения.
— Никогда не доверяйте женщинам, — мрачно посоветовал Джек.
— Я попрошу её перейти в другую комнату.
— Отправь её домой, — посоветовал Хоаглэнд.
— Да-да. Домой её, — согласился Джек.
— Нет, ребята, — покачал головой Стоуи. То дело надо было решить. В дневном свете он ещё мог заставить себя не быть суеверным, но длинными бессонными ночами, когда он метался по постели… Он покупал судей и землю, он опустошал и разорял. Он очень богат, но всё равно стал стар, у него есть всё, но он одинок. Проклятие, а как иначе объяснишь? И тут Она после стольких лет снова пришла к нему. Надо непременно разобраться, в чём дело и попытаться изменить его. — Подождите пару минут, а потом идите за мной.
Глава 72
Я искал по базе, где находится то, что нам надо, а Сьюзи с Ингой искали бумаги. Это было несложно, в конце концов, мы же профессиональные библиотекари, это просто наша работа.
Ниоб караулила.
Она не услышала Алана — мягкий ковёр скрыл его шаги — и очень удивилась, когда дверь распахнулась.
— Ниоб? Как ты здесь очутилась, дорогая? Ты с Джеком приехала? — обрадовался Стоуи.
Но тут он заметил, что за его компьютером сидит какая-то незнакомая женщина, а другая вместе с Ингой роется в его бумагах. Он прекрасно знал, что мы были чужаки и жалобно протянул:
— Иииинга?
Инга распрямилась— в руках у неё были папки
— Ты меня предала!
— Кто кого предал? — вежливо переспросила Инга.
— Вы влезли в чужой дом! Вас всех арестуют.
— Нет, Алан, не арестуют — и Ниоб принялась объяснять почему. — Игра окончена — у нас есть доказательства. Мы сейчас возьмём эти бумаги и пойдём к Энн Линн Мёрфи и те выборщики, что переменили мнения, снова переменят его.
— Мы знакомы? — спросил меня Стоуи. — Мне кажется знакомым ваше лицо.
И тут дверь снова распахнулась.
В библиотеку ввалились МакКлинан и Джек Морган. Судья был пьян, полковник не отставал — глаза налиты кровью, лицо уставшее. У обоих в руках — виски. За ними вошёл госсекретарь Эдвард Хоаглэнд. Со стороны первые двое казались овцами, он — их пастухом.
Увидев Ниоб, Джек вскрикнул.
— Да, да, Джек, это я.
— Ты меня предала!
— Нет. Ты сам себя предал. Сначала ты предал себя самого — ты стал другим, потом ты предал свою страну, а потом… потом ты предал меня.
Джек выронил стакан, стакан упал на пол и разлетелся на тысячу мелких осколков.
Тут он узнал и Ингу.
— А она что здесь делает?
— Это моя подруга, — вклинился Алан.
— Идиот! — заорал Морган на Стоуи. — А ты кто? — прорычал он Сьюзи. — А ты? — обернулся он ко мне и тут понял, что сам знает, кто я, мой парик и макияж его обмануть не могли. — Тыыы? — в голосе Моргана прозвучало отвращение. — Ты, — уже хладнокровно повторил Морган. В этом холодном голосе уже слышалось полицейское презрение и сопроводил он его настоящим полицейским жестом — вытащил из-за спины пистолет.
Я заслонил Сьюзи. Если Джек начнёт стрелять, она-то вовсе ни при чём. Тут я с огромным удовольствием стянул парик.
— Тише, Джек, не волнуйся.
— Заткнись! — зарычал он. — Я хочу, чтобы ты молчал.
— Успокойся, Джек, — вклинился Хоаглэнд. — Давай сейчас сядем и спокойненько разберемся, что и почему.
Джек смотрел то на Ниоб, то на меня.
— Ты бросила меня ради него?
— Ты не дал мне шанса бросить тебя. Ты отдал меня Парксу, чтобы он пытал меня и насиловал, и ты знал, что он будет мучить и насиловать, не надо говорить, что не знал. Ты ведь знал, что он это раньше делал.
— Нет-нет, я не знал!
— А Дэвид и его подруга спасли меня.
— И теперь ты с ним? — пьяно прохрипел Морган. — Я должен знать. Я должен… ты с ним?
Ниоб молча смерила его взглядом.
— Ты с ним, а? — повторил полковник.
Она перевела взгляд на меня. Должно быть, я выглядел очень смешно: лысый, с париком в руке, с помадой на губах, в лифчике, наполненном носками. Я бросил парик и стёр ребром ладони помаду с губ.
— Я скажу тебе, как оно есть, Джек. Я пообещала ему, что когда всё это кончится, мы попробуем, вдруг что-нибудь да выйдет. Но я сказала ему, что сначала я должна сказать об этом тебе. Ну вот, теперь я сказала и могу сделать, что обещала.
Джек оглянулся на Хоаглэнда и Стоуи. Вы видите то же, что и я, казалось, спрашивали его глаза. Она бросает воина и уходит с цирком? Уходит к клоуну?
Ниоб посмотрела мне прямо в глаза, и тут произошло чудо. В обычном зеркале я бы ни за что не увидел себя таким, каким увидел себя в её глазах. Я увидел в них героя.
Она отвернулась от Джека, отвернулась от своего общественного положения, отвернулась от своего места в иерархии.
Ты только посмотри, что мы сделали! говорили эти глаза. Ты самый храбрый! Они и не думали, что ты на такое способен. Да и я тебя недооценила. Теперь я свободна, я свободна и могу быть с тобой.