Библиотекарша

Калько Анастасия Александровна

– Ну да, Ника, ты думала о литературных олимпиадах и спортивных соревнованиях на первенство школы. Но не о первом миллионе к 17 годам. А ведь были дикие 90-е. А ты о чем думала в 15 лет, Лиля?

– О книгах, - честно ответила Лиля, - я читала в любую свободную минуту и даже ни разу не сходила на дискотеку, которая тогда открылась в поселке. А мои одноклассники там все вечера проводили... Второй звонок, надо идти в зал.

– И что из этого вышло?
– спросила Ника, уже знавшая эту историю.

– Кто-то перебесился и утратил интерес к ночным игрищам. Кто-то из девочек уехал в Питер, на КАД. Одна девочка связалась с "братвой" и попала

в тюрьму. А парня из параллельного класса порезали из-за того, что он чужую девочку затащил в кусты. Хозяина дискотеки в конце концов посадили за то, что он приторговывал наркотиками из-под полы и посадил на иглу дочь какого-то генерала из Гатчины. Дискотека закрылась. Теперь в этом здании ремонт обуви. Пользуется даже большим спросом, чем дискотека, - рассмеялась Лиля, - дороги у нас далеки от идеала, и не всякая обувь выдерживает весеннюю распутицу или осенние дожди.

– А зимой подошвы от соли отлетают, - Ника встала из-за столика, - раньше песком посыпали, а сейчас солят тротуары напропалую...

– А в Томми Ли Джонса мамуля тайно влюблена, вот и считает, что он - лучший псих в кино!
– сообщила Оля и получила от матери шлепок.
– Опс, в ход пошли невербальные коммуникации, значит, я права!
– увернувшись от второго шлепка, она спряталась на лестнице за Нику.
– Да нет, мама, в "Людях в черном" он прикольный, но не в моем вкусе. Ника, а это правда, что за тобой ухаживает Гершвин? Круто! Я его твиттер читаю. Он такой крутой лоер!

– Пусть ухаживает, если хочет, - отмахнулась Ника, - ты лучше расспроси Лилю о Кораблеве, который ведет шоу на "Культуре"...

– Кораблев?
– ахнула Оля.
– Ой, правда? Лиля, расскажи!

– Расскажу, после спектакля, - пообещала Лиля.

*

По-моему, все классики преувеличивают значение любви, - сказала Ника, когда они попрощались с Тасей и Олей и перешли на вторую линию. Несмотря на поздний час, в переходе было оживленное движение.
– Что без любви жить невозможно, что из-за нее все бросают на ветер, сходят с ума, делают глупости... Если человек руководствуется рассудком, а не эмоциями, он поймет, что есть много более важных вещей и других ценностей, ради которых стоит жить даже если прекрасный принц оказался идиотом, а прелестная фея - стервой.

Подошел поезд, и девушки вошли в полупустой вагон. Лиля устроилась на двухместном сидении, с наслаждением вытянув ноги в облегающих джинсах. Ника села рядом:

– Терпеть не могу каблуки, теперь спину ломит.

– Но они тебе идут, - Лиля откупорила бутылку "Бонаква".

– Да, красота требует жертв. Ты заметь, Лилька: героями любовных драм в литературе и кино почти всегда становятся люди из бомонда или богемы, богатые бездельники, в общем. И это не от утонченности и особого склада души, а просто от того, что им нечем заняться - вот они и выдумывают себе страдания. А людям, которым приходится зарабатывать свой кусок хлеба и обеспечивать семью своим трудом, просто некогда слезы лить от несчастной любви...

Поезд остановился на Садовой-Сенной-Спасской, и народ повалил к дверям. Вагон почти опустел. В другом конце галдели двое детей, тормоша с обеих сторон усталую мать. Хохотала стайка девушек в рваных джинсах. Трое молодых людей на сиденье напротив уткнулись в смартфоны и ридеры.

– Когда мы проходили в школе "Дом с мезонином", - вспомнила Лиля, - я получила тройку за сочинение. Я честно написала, что мне не понравились Мисюсь и художник-рассказчик, а мой любимый персонаж - Лида Волчанинова потому, что она самостоятельная и целеустремленная, в отличие от говорливого художника и инфантильной сестренки... Русичка терпеть не могла, когда кто-то отклонялся от учебника в сочинениях или устных ответах...

– Снижать оценку за то, что ученик имеет собственное мнение, а не зубрит учебник?
– изумилась Ника.
– Это же не математика, где один неверный знак может испортить все уравнение. Филолог наоборот должен поощрять у детей способность мыслить самостоятельно.

– Агриппина Егоровна считала иначе.

– Да, понимаю: учительница сталинской закалки. У нас была такая историчка...

– Горьковская, следующая станция - Петроградская, - объявил динамик, когда поезд со свистом вылетел из тоннеля.

– Кстати, о домах, - Ника устало пошевелила ногами в неудобных туфлях.
– Мама обожает "Дом с лилиями", и я купила ей трехтомник в Доме книги. помнишь главную героиню, кстати, тезку твою? Муж оказался обманщиком; хотела с ним порвать, так он, чтобы помириться, изнасиловал молодую жену, и она чуть руки на себя не наложила, лечилась у психиатра... А потом десять лет "приходила в себя" в санаториях, спихнув дочку дедушке с бабушкой. Конечно, Родион - скотина, и девушку жалко. Но десять лет потом лечиться от нервного срыва?! Конечно, у дочери первого секретаря обкома в СССР была возможность убрать диплом в ящик, не работать и годами лечиться незнамо от чего. И санатории у номенклатуры тогда были не такие, как у простых трудящихся. Я помню, родители пару раз ездили по путевке: палата на восьмерых, туалет в конце коридора, горячая вода - раз в неделю, а в столовой - макароны и жилистое мясо. А в номенклатурном санатории, где джакузи в номере и ананасы в январе с поклоном подают, можно годами лечиться, поругавшись с мужем. Вот эти номенклатурные дамы и "болели" без конца, чтобы по Гаграм, Ялтам и санаториям нарядами щеголять. Да, Лилька, быть дочерью вдовы-пенсионерки или бюджетницей - гораздо полезнее для здоровья!
– рассмеялась Ника.
– Нам с тобой просто некогда годами нервный срыв лечить. Нам никто парную осетрину в постель не подаст и сауну в три часа ночи не растопит. А свой бутерброд с колбасой нам нужно самим заработать, вот мы от любого стресса и избавляемся быстро. Чертыхнемся, стукнем кулаком, а посуду бить - дорогое удовольствие. Глядишь, уже и попустило!

– Может, просто у нас не было потрясений...
– но тут Лиля вспомнила недавние события, когда хозяин микрофинансовой компании устроил ей и Елене Владимировне террор, желая заполучить помещение библиотеки...
– Хотя были!

– И как ты выздоровела от нервного срыва?

– А у меня его и не было.

– Правильно. А для меня практически каждое журналистское расследование - потрясение, иногда даже шок, когда вижу, что с людьми происходит. Но мы научились быстро с этим справляться и обрели иммунитет. Теперь нас уже трудно шокировать. Что нам, кабанам, да?

– "Ничто нас на свете не может вышибить из седла"... Да, пришлось тогда держаться, чтобы сберечь библиотеку. И страха почти не было, только зло брало на этого нувориша с его лавочкой. Наглый, самоуверенный, убежден, что сила на его стороне...

– Озерки. Следующая станция - Проспект Просвещения!

– Я отстаивала библиотеку и даже не вспоминала, что надо бояться ночного шороха за забором, поскрипывания калитки и бритоголовых ублюдков, чавкающих жвачкой у внедорожника напротив библиотеки...