Бич Божий
Шрифт:
– Далеко вас забросило от родных мест, – сокрушенно покачал головой магистр.
– Так ведь и ты, Сар, не в Барселоне родился, – немедленно отпарировал Аталав под громкий смех родовичей, давно и хорошо знавших сына патрикия Руфина. Когда-то Сар сражался с этими людьми плечом к плечу, но ныне их разделяла бездна. Готы отказались от дружбы с Римом и вступили в союз с самым, пожалуй, опасным врагом империи.
Магистр и раньше подозревал, что князем Вереном движет не только корысть. Гусирекс был ведуном высокого ранга посвящения, еще в далекой юности он занял в круге русов Кия одно из первых мест и с той поры не разу не свернул с избранного пути. Он был
– Мне жаль, Аталав, что ты отверг руку, протянутую тебе божественным Гонорием.
– Его рука была пуста, Сар, и ты знаешь это не хуже меня.
– Император готов провозгласить сына Галлы Плацидии своим наследником. Правда, с одной оговоркой – мальчик должен принять крещение.
Аталав засмеялся. Причем смеялся он один, ни Сар, ни дружинники, сидевшие за столом, даже не улыбнулись.
– Мой сын никогда не будет христианином, – резко оборвал смех рекс. – И если ему суждено стать ярманом и императором, то он им будет по воле Велеса, и никак иначе, сиятельный Сар.
– Я передам твой ответ Гонорию, – спокойно ответил магистр. – Но, тем не менее, предложение императора остается в силе. Военное счастье переменчиво. Африка далеко. Ты, Аталав, и твои люди могут вернуться в Аквитанию в любой момент. Аквитанцы готовы уступить вам две трети доходов со своих земель. Уступить добровольно. Подумай, рекс Аталав. И вы подумайте, древинги. Стоит ли добыча, взятая в чужой земле, вашей крови? А я подожду. Ровно десять дней.
– А что будет потом? – вскинул бровь Аталав.
– Война, – спокойно ответил Сар. – Мы не уступим вам империю без борьбы, варвары. Великой Венедии придется подождать со своим воскрешением.
В ответе Аталава магистр не сомневался. Этот человек уже принял решение и не отступит от него даже под страхом смерти. К счастью, далеко не все в этом мире зависит от ярманов и верховных вождей. Мнение простых людей тоже кое-чего стоит.
– Мне следовало бы убить тебя, Сар, раньше, чем ты въехал за стены Барселоны, – сказал гостю на прощание хозяин.
– За чем же дело стало?
– Мне не хотелось бы гневить богов и вносить смуту в души готов, – вздохнул Аталав. – Ты гость и посол Гонория, а мы еще не объявили друг другу войну. Десять дней я тебе даю, Сар. Но если ты задержишься в Барселоне хотя бы на час, этот час будет последним в твоей жизни.
Благородная Пульхерия визиту Сара не удивилась. Впрочем, за последние пять лет эта женщина пережила столько, что, видимо, потеряла способность разумно реагировать на окружающую действительность. Все-таки надо отдать должное проницательности покойного сенатора Пордаки, он нашел достойную кандидатку на роль спасительницы Рима. Пульхерия не только вызвала демона из подземных глубин, но и сумела его обуздать. И чужие боги пощадили Вечный Город, который уже собирались предать огню. Теперь супруге Аттала предстояло решить еще более трудную задачу – спасти гибнущую империю. И хотя хитроумный Пордака три года назад покинул этот мир, у самоотверженной Пульхерии нашлись другие мудрые советчики. Римская матрона готова была пуститься во все тяжкие с новым претендентом не то на божественное, не то на демоническое величие. И ее, похоже, нисколько не смущало, что этим претендентом выступил сын человека, любовницей которого она была всего пять лет тому назад.
– Ты, кажется, осуждаешь меня, магистр? – надменно поджала губы Пульхерия.
– С чего ты взяла? – удивился Сар. – Наоборот, я готов всячески способствовать твоему благородному намерению.
– Но ведь ты христианин?
– А разве ты, Пульхерия, отреклась от Христа?
– Епископ Евсевий грозит отлучить меня от Церкви.
– Он изменит свое мнение, я позабочусь об этом, – мягко улыбнулся матроне Сар. – Никто не смеет мешать спасительнице Рима делать то, к чему она призвана небом.
Пульхерия и в тридцать лет была удивительно хороша собой. Немудрено, что за обладание этой женщиной спорили два рекса, каждый из которых был моложе ее на десять лет. Черные как сажа густые волосы обрамляли ее лицо, а большие карие глаза могли завести в бездну любого мужчину с божественной ярью в жилах.
– Когда состоится мистерия?
– В магическую ночь Тора, ибо рекс Валия решил посвятить себя служению именно этому богу.
– Достойный выбор, – сухо обронил Сар.
Тор, подобно венедскому Перуну и римскому Марсу, был богом войны. Судя по всему, юный Валия не уступал доблестью своему отцу, и именно поэтому следовало направить его энергию во благо империи, а не во вред ей. Сар отлично сознавал, что сделать это будет совсем не просто, но, тем не менее, не собирался опускать рук.
– Я хотел бы повидаться с Галлой Плацидией, – сказал Сар после продолжительной паузы. – Но мне бы не хотелось, чтобы о нашей встрече знал рекс Аталав.
– Хорошо, – кивнула Пульхерия, – я поговорю с матроной, но ручаться за ее согласие не могу.
– Я привез ей письмо от божественного Гонория. Думаю, прекрасную Галлу Плацидию должно заинтересовать предложение брата.
Благородная Пульхерия устроилась в Барселоне с куда большими удобствами, чем ее муж. Дворец, в котором она поселилась, принадлежал очень богатому человеку, которому хватило средств не только для постройки здания, без труда вместившего две сотни человек, но и на сад, где сейчас беседовали Сар с Пульхерией. Здесь росли деревья неизвестных магистру пород, а уж о цветах, покрывавших чуть ли не треть участка, и вовсе говорить нечего. Если судить по обилию растений, то Испания была благословенным краем, способным прокормить куда больше народу, чем здесь проживало сейчас. Какая жалость, что римские императоры почти утратили эту едва ли не самую плодородную из своих провинций. Сар и сам бы с удовольствием поселился здесь, если бы не зной, столь непривычный человеку, родившемуся на севере.
Мирное течение беседы магистра и матроны нарушил рослый худой человек, облаченный в черные траурные одежды. Сар без труда определил в нем христианского священнослужителя и почти сразу же сообразил, что перед ним тот самый непримиримый враг язычества епископ Евсевий, уже грозивший отлучением несчастной Пульхерии. Глаза Евсевия сверкали от негодования, тонкие губы шептали молитвы, а холеная рука осеняла заблудшую матрону крестным знаменем. Похоже, он принял магистра за очередного соблазнителя, тем более что Сар оделся сегодня на готский лад.
– Если человек носит штаны, то это вовсе не означает, что он варвар, – осадил Сар своего хулителя. – Перед тобой римский патрикий и христианин, монсеньор, просящий твоего благословения.
Евсевий слегка растерялся от такого напора, но очень быстро овладел собой. Негодование сменилось интересом, и он довольно долго и пристально вглядывался в лицо своего неожиданного оппонента.
– Магистр Сар, – назвал себя гость. – Посланец божественного Гонория.
– Я рад, что у меня появился союзник в борьбе за душу этой женщины, одержимой демонами.