Бич небесный
Шрифт:
Джейн не обладала большими способностями к математике, математика всегда была для нее территорией, через которую ей приходилось ползти на животе, словно по вязкой глине. У нее ушло некоторое время, чтобы по-настоящему осознать, что этот странный человек посреди западнотехасской пустыни, со своей наспех собранной командой чудиков, действительно является одним из самых одаренных математиков в мире.
Родители Джерри были компьютерщиками-теоретиками в Лос-Аламосе. Они оба являлись отличными специалистами, но их сын Джерри уже в двенадцатилетнем возрасте занимался передовыми проблемами магнитогидродинамики. Джерри был первопроходцем в таких областях, как многомерные множества с минимальной поверхностью и инвариантные многочлены высшего порядка – в
Разве что он оказывался одним из математиков-энтузиастов. Бригада привлекала энтузиастов всех мастей. Большинство из них оказывались попросту придурками, но время от времени в лагере появлялся какой-нибудь взволнованный худосочный парень, которому было глубоко наплевать на торнадо и который очень-очень хотел, чтобы Джерри забыл всю эту чепуху и снова занялся рассчетами того, сколько мыльных пузырей может уместиться внутри стягивающегося тора в гиперпространстве. С такими людьми Джерри всегда обращался ужасающе ласково.
Таскание тяжестей было еще одной бросавшейся в глаза чертой, выдававшей необычность Джерри. Он не всегда был таким, как сейчас. Она видела фотографии Джерри в молодости – ей послала их его мать, – и на них Джерри был гибким и стройным, он застенчиво сутулился, как это бывает у высоких подростков. Поднятием тяжестей занимались многие в бригаде, Джейн и сама какое-то время ходила с утяжелителями, частично чтобы стать сильной, частично для того, чтобы понять, в чем здесь суть. Но Джерри занимался с утяжелителями просто потому, что это экономило его время. Быть большим, как дом, само осознание этого экономило его время и силы: он мог ненадолго всплыть из своей бездны рассеянности, рявкнуть что-нибудь, и все вокруг тут же вскакивали и бежали выполнять. Благодаря тому что он излучал грубое физическое превосходство, Джерри не приходилось останавливаться слишком надолго, чтобы что-то объяснять. Плюс к тому утяжелители давали Джерри занятие, пока он серьезно размышлял – а Джерри любил серьезно размышлять и делал это по пять часов подряд ежедневно. То, что при этом он таскал на ногах тридцать килограммов стали, по-видимому, никогда особенно не отражалось на его раздумьях.
Не было никакого сомнения, что величайшим испытанием в жизни для Джерри было общение с другими человеческими существами. Он на самом деле очень серьезно работал над этой проблемой, с таким мучительным терпением, усердием и целеустремленностью, что сердце Джейн просто таяло от сострадания к нему.
Джерри не мог по-настоящему сопереживать людям, проникаться их чувствами, поскольку сам не вполне являлся человекоподобным существом. Однако он мог моделировать людей. Он мог холодно охватить всю структуру личности другого человека, воссоздать ее в собственной голове и устроить ей, так сказать, стендовое испытание. Он строил свои отношения с другими членами бригады так же, как однорукий человек строит модели соборов из зубочисток.
И когда он заканчивал свои вычисления, он усаживал тебя перед собой. И начинал рассказывать тебе во всех подробностях, что именно ты на самом деле думаешь, и что в действительности является твоим мотивом, и как тебе достичь того, что ты хочешь, и как это, между прочим, сможет помочь также и ему, и всем остальным. Все это выкладывалось с такой потрясающей ясностью и детальностью, что при одном сравнении твое собственное представление о себе рассыпалось на кусочки. Джерри мог просто выдумать все
Джейн и сама один раз прошла через этот процесс. Ну, собственно, скорее даже полраза. Очень непросто соблазнить кого-либо, будучи одетой в бумажный комбинезон. Ты расстегиваешь «молнию» до пояса и стыдливо стягиваешь его с себя, и это выглядит так, словно ты предлагаешь парню пару булочек, вытащив их из пакета. И тем не менее, когда он принялся за нее со своим зубочисточным анализом, она сразу поняла, что единственным способом покончить с этим занятием будет повалить его на пол и оседлать.
И это сработало великолепно; это действительно заткнуло Джерри, к великому удовлетворению всех заинтересованных лиц. Теперь они с Джерри могли свободно и открыто обсуждать всевозможные вещи: смерчи, интерфейсы, аппаратуру, лагерь, федералов, рейнджеров, других членов бригады – даже деньги. Однако они никогда не обсуждали свои отношения. У отношений не было даже имени. У отношений были собственная форма и собственная жизнь, и они не были построены из зубочисток.
Но сейчас Джерри сам назначил себя в ее машину. Он никогда не делал подобных вещей без причины. Рано или поздно дело должно было дойти до развязки. Большое горячее ядро в их отношениях ушло, для них обоих это было больно, и Джерри не мог не выдать какого-нибудь рационального анализа на этот счет. Она только надеялась, что все кончится хорошо.
– Впервые в жизни я по-настоящему боюсь, – произнес он.
Джейн опустила пакет с гранолой на пол.
– Боишься чего, милый?
– Мне кажется, дела у нас развиваются по наихудшему сценарию.
– Что в нем плохого?
– Я ведь никогда не говорил с тобой о том, что, на мой взгляд, получится, если это станет постоянной чертой?
– Хорошо, – сказала она, собираясь с духом. – Если ты действительно этого хочешь, говори.
– Сам ветер – это еще вполовину не самое плохое. Но он может обнажить поверхность земли вплоть до самой коренной породы. Он может поднять в тропосферу больше пыли, чем самое большое извержение вулкана!
– Ох, – проговорила она. – Ты имеешь в виду эф-шесть!
Взгляд, который он на нее бросил, был самым странным из всех его взглядов за время их знакомства.
– Джейни, с тобой все в порядке?
– Да, да, конечно. Со мной все настолько в порядке, насколько это может быть при моей инфекции. Прости, я просто решила, что ты хочешь поговорить о другом. Так что насчет эф-шесть, милый?
– Да в общем-то ничего особенного, – ответил Джерри, глядя прямо перед собой. – Просто он может убить всех в округе в радиусе нескольких сотен километров. Включая нас, разумеется. Все это за первые же несколько часов. А после этого – гигантская перманентная воронка на планетарной поверхности. Это вполне может произойти! Это может действительно случиться в реальном мире.
– Я это знаю, – сказала Джейн. – Но по какой-то причине я как-то не очень беспокоюсь об этом.
– Возможно, тебе все же следовало бы побеспокоиться, Джейн. Это может означать конец цивилизации.
– Я просто не могу в это поверить настолько, чтобы беспокоиться, – сказала она. – То есть я действительно верю, что в этом сезоне должно разразиться что-то устрашающее, но я не могу поверить, что это будет означать конец для чего-либо. Это как будто… почему-то… я просто не могу поверить, что этой цивилизации удастся так легко соскочить с крючка. «Конец цивилизации» – какой конец? И какой цивилизации, если уж на то пошло? Никакого конца нет! Мы зашли чуть дальше, чем нужно, чтобы у нас мог быть какой-то конец. Мы завели себе такие проблемы, которым просто не позволено иметь конец!