Бич сновидений
Шрифт:
Несколько мгновений я смотрел на привычные вещи, оказавшиеся не на привычных местах. И начал двигать лодку. Она подавалась, но медленно. Старая краска липла к пальцам, моторка скрипела и цеплялась за неровности пола уключинами. Но когда, наконец, отползла в сторону, я увидел что доски под ней лежат неровно. Как будто кто-то в спешке набросал их как попало на лаги, оставив глубокие черные щели.
Я присел на корточки перед приоткрывающейся мне новой загадкой. Или разгадкой.
— Феликс… Феникс, ты, как всегда, умеешь подбрасывать ребусы.
Доски серые от времени, сухие и тяжелые, пытались засадить в мои руки побольше заноз, когда я поднимал их, откладывая в сторону. Из широкой дыры в полу потянуло холодом и сыростью.
Ничего подобного в реальности не было. Ни тайного хода, ни секретного лаза или хотя бы погреба. Я менял пол в мастерской и отлично помнил это.
Я наклонился и увидел узкий земляной тоннель, ведущий куда-то в темноту. Сел на край ямы и спрыгнул вниз. Здесь было неглубоко. Подошвы ботинок стукнулись о плотно утоптанную землю. Я достал из кармана зажигалку, откинул крышку, высек язычок огня и медленно двинулся вперед, в темноту, освещая дорогу неровным кружком подрагивающего света. Потолок земляного хода был низким, и мне приходилось нагибаться, чтобы не врезаться лбом в обломки торчащих камней. Под ногами появлялись полосы красного кирпича, напоминающие фрагменты древней дороги и также внезапно исчезали, сменяясь рыхлой землей. Один раз на ней я заметил след — отпечаток ботинка с рубчатой подошвой.
Я невольно пошел быстрее. Коридор тянулся четко на северо-запад, судя по моим ощущениям. Не сворачивал и не углублялся. Я начал догадываться, куда он меня приведет.
Еще десяток шагов, и я ощутил запах. К сырой, холодной земле примешивался тяжелая горечь старого пепелища. Впереди стало чуть светлее. Бледные лучи пробивались сквозь неплотно подогнанные доски люка, косо лежащего в земляном потолке. Погасив больше не нужную зажигалку, я без усилия сдвинул их, ухватился за край дыры над головой, подтянулся и пролез в отверстие.
Давний пожар, бушевавший здесь, сожрал всю мебель, обуглил стены… От жара полопались и частично обрушились кирпичи маленькой печки. Рухнувшие балки крест-накрест перегораживали единственную крошечную комнату. Пол просел, и сквозь дыры в нем пробивалась вездесущая крапива и полынь. Я сделал шаг и увидел…
Он был буквально скручен, размазан по доскам пола. Красно-багровый бесформенный комок, из которого торчали осколки костей, окровавленные тряпки, ошметки кожи и клочья волос. А еще паутина, обломки дерева и желтые иглы лиственниц.
Казалось, его пропустили сквозь гигантскую мясорубку, и невидимый винт превратил человека в то, что даже трупом назвать было нельзя.
Я сел на груду кирпича напротив, испытывая весьма противоречивые чувства. Обрывки цепи фактов, которые мне предоставил Феникс намеками, сложились. Понять, кто именно это был, не представлялось возможным, но одно я знал точно: сновидящего, дэймоса, который пытался попасть в мое убежище, убил этот дом.
То, что я видел сейчас — являлось грубым отражением реального мира. Тем, во что превратился мозг человека, пробравшегося на эту закрытую территорию. Перекрученный и разрушившийся от мощнейшего воздействия.
В памяти мелькнуло воспоминание из показанного сна-прошлого. Рассказ Нестора о том, как некий сосед, попав во двор, несколько часов не мог выбраться на улицу, и старому дэймосу пришлось выводить незадачливого гостя за ворота.
Этого спасать было некому.
Я поднялся и вышел из сна.
Осталось сделать последний шаг. Еще раз прогуляться по реальности.
В этой части большого участка я бывал крайне редко. За старыми яблонями рос не менее старый малинник. Кое-где на голых стеблях висели свернутые в трубочку побуревшие листья и засохшие ягоды, каждая под тонкой шапочкой снега. Я продрался сквозь густые заросли, хрустя ветками и цепляя на одежду семена крапивы.
Впереди показались серые бревна, покрытые узорами жуков-короедов, прогрызших дерево. Рваные клочья пакли между ними торчали пучками седых, неровно обстриженных волос, в них запутались иглы лиственниц.
На полупровалившейся крыше победно росла тонкая молодая березка. Я с трудом открыл дверь — низкую, сколоченную из почерневших досок. И шагнул внутрь.
Гарь давнего пожара до сих пор витала над этим местом. Все как в мире снов.
Внутри пол был усыпан обломками кирпича от рассыпавшейся печи, рухнули почерневшие балки. Сквозь выбитые окна и дыру в крыше внутрь залетал снег.
Феликс упоминал, что когда-то здесь жил в одиночестве старик. И его дом сгорел. Никто не знал, что именно случилось, сажа в трубе вспыхнула или перевернулась лампа с керосином. Старика спасли вроде бы… а дом остался. Разваливаться. И наставник моего учителя забрал этот опустевший клочок земли вместе с пожарищем себе.
Хрустя битым стеклом, я двинулся вперед, к тому самому месту, куда пришел во сне по длинному тайному ходу, ведущему сюда из мастерской Нестора. Перебрался через груду мусора: обломков досок, изъеденных в труху жуками, какого-то тряпья, пустых консервных банок. Ногой разгреб слой листьев и спрессованных иголок, открывая узкий люк в полу. Поднял разбухшую и перекошенную крышку погреба.
Из дыры потянуло гнилью и сыростью.
Как я и думал, он находился там. Под деревянным щитом. Сжатый в узкой норе, похожей на могилу. Свернувшийся клубком со стамеской, всаженной до самой рукоятки между обнажившихся ребер. Моя находка в мире снов.
Над телом порядком поработало время, крысы и прочие падальщики. От него остался лишь полусгнивший скелет с редкими клочьями волос на черепе и почти истлевшей одеждой. Зато столярный инструмент, застрявший в останках, блестел вызывающе ярко качественным сплавом металла.
Я наклонился, обернув руку платком, аккуратно извлек стамеску.
Можно было не вызывать эринеров и не проводить детективное расследование, чтобы понять, что здесь произошло. Кто-то, пока мне неизвестный, отправил одного из слуг в мое убежище. Самонадеянный дэймос сунулся сюда, побродил по двору, может быть сумел проникнуть в дом, и на него обрушилось мощнейшее воздействие убежища моей семьи. Настолько сильное, что единственное, что он смог сделать, пока связи в его мозгу сплавлялись и перекручивались — взять острейший инструмент из мастерской, добраться до старого пожарища, забиться в погреб, опустить за собой крышку и воткнуть стамеску себе между ребер. В мире снов остался призрак убитого: своеобразная могила, отпечаток.