Бич времен

Головачев Василий Васильевич

– Пока что мертвые выбросы – стихийное бедствие похлеще утечки радиоактивных веществ типа чернобыльской, – подал реплику кто-то из стоящих у двери.

– Утечка радиоактивных веществ из реактора – не стихийное бедствие, – возразил чернобородый физик. – А мертвые выбросы в действительности гораздо менее опасны, чем утечки. Пользуясь случаем, прошу выделить дополнительные средства нашей группе, а именно…

Аудитория зашумела, послышались смех, восклицания, одобрительные и негодующие реплики, ворчливые замечания ученых

старшего поколения.

– Но вы же объяснили, что такое эти ваши выбросы, – сказал Старостин, переждав шум.

– А я не знаю, – ответил физик под дружный смех собравшихся. – Может быть, это праматерия, легендарный апейрон древних греков, первооснова всего сущего, а может, облако кварковой субстанции с дефицитом глюонов… – Физик осекся. – Извините, проще объяснить гипотезу, пожалуй, не смогу.

Одинцов снова придвинулся к Ивашуре.

– Кто этот бородатый? Личность вроде знакомая…

– Доктор физико-математических наук Меньшов. Ваше ведомство должно опекать таких крупных специалистов.

– Наше – нет, за других не отвечаю. Просто почитываем научно-популярную литературу для общего развития. По-моему, я читал статьи этого Меньшова в физических журналах, там даются портреты авторов.

Сквозь толпу пробрался к Ивашуре лейтенант Куща, нагнулся к уху.

– У Башни полчаса назад потерпел аварию вертолет авиаконтроля.

– Пострадавшие?

– Неизвестно. Экипаж вертолета – четыре человека: пилот и трое исследователей. На вызовы не отвечают.

– Где это?

– Северо-восток, со стороны Спасова, примерно в километре от Башни. Их локаторщики вели, я узнавал, они же и сообщили.

Ивашура оглянулся на Богаева, сделал знак продолжать и выбрался из комнаты. Одинцов последовал за ним.

– Что будем делать? – Он слышал разговор.

– Тревогу, во всяком случае, поднимать рано. Вот что, Толя, – обратился Ивашура к лейтенанту. – Дай предупреждение по линии и пошли в точку падения ближайший наряд, предупреди «Скорую». А мы подскочим по воздуху.

Лейтенант козырнул и скрылся в домике военного поста связи.

Возле штаба стояли два вездехода и вертолет, приданный штабу в оперативное пользование. Ивашура направился к нему, на ходу вытягивая антенну из плоской коробки рации.

– Диспетчера мне, – бросил он в решетчатое окошечко микрофона.

– Максимов слушает, – отозвался тенорком динамик «Тюльпана».

– Коля, разыщи Гаспаряна и Рузаева срочно и пришли их к штабу.

– Михаил только что направился к вам, а Сурен пошел в вычислительный. Если нужно, я туда позвоню.

– Не надо, долго ждать. Отбой.

Ивашура щелкнул выключателем, задержал шаг.

– Вы пока садитесь в кабину, я сейчас.

Он забежал в один из домиков экспедиции, на дверце которой был намалеван красный крест в белом круге, и вернулся с миловидной женщиной, врачом отряда, накидывающей на ходу пальто на белый халат. Ивашура держал в руке медицинский саквояж.

Из-за деревьев показался Рузаев. Заметив подзывающие знаки Ивашуры, он рысцой направился к ним.

– Заводи, – кивнул Ивашура пилоту и пропустил врача вперед.

Рузаев, не задавая вопросов, поднялся следом. Одинцов подвинулся, пропуская их в тесную кабину.

Пилот запустил двигатель, и через несколько минут они взлетели. Ушла вниз поляна с домиками экспедиции, машинами и радиостанцией. Горизонт раздвинулся, распахнулась палево-серая даль зимнего леса, у отодвинувшейся Башни стала заметна окружавшая ее черно-бурая полоса растаявшего грунта.

Ивашура снова включил «Тюльпан», перещелкнул диапазоны.

– Связь-два, лейтенант у вас?

– Я здесь, Игорь Васильевич.

– Молчат?

– Наряд только что пошел, пока никаких сведений.

– Я имею в виду вертолет.

– Молчат.

Ивашура наклонился к пилоту.

– Давай вокруг Башни, на румбе северо-востока снизишься, будем искать.

Пилот шевельнул каменными скулами:

– Найдем, – и снова застыл, положив сильные руки на полукольцо штурвала.

В километре от Башни, закрывавшей половину небосвода колоссальной геометрически правильной горой, вертолет стало болтать в воздухе.

– Восходящие потоки, – пояснил пилот бесстрастно.

Ивашура не ответил, водя биноклем по курсу вертолета. Остальные тоже взялись за бинокли, даже врач. Смотреть было неудобно, сильно мешала болтанка, но терпели, вглядываясь до слез в бурое месиво внизу. С четверть часа длилось молчание, лишь Ивашура однажды запросил по рации лейтенанта. Наряд солдат застрял где-то у непроходимой топи и сообщить ничего нового не мог.

– Топь, – пробормотал Одинцов. – Вертолет не мог затонуть в трясине?

Ивашура подумал о том же, но промолчал, продолжая осматривать местность под вертолетом. За него ответил Рузаев:

– Болото оттаяло только сверху, максимум на полметра – метр, так что провалиться глубже они не могли.

– Вижу! – воскликнула вдруг врач и вытянула руку вперед. – Смотрите, вот он!

Пилот тоже увидел упавший вертолет и направил машину к Башне, потому что вертолет авиаконтроля лежал на полкилометра ближе, чем говорил лейтенант.

– Оранжевый? – удивился Одинцов.

– Чтобы виден был издалека, – пояснил Рузаев.

Башня приблизилась, угрюмая, голубовато-серая, в узорах черных пятен и ниш. Казалось, она кренится в их сторону и сейчас упадет, чудовищное творение неизвестных сил, нечто небывалое по земным масштабам и человеческим меркам и поэтому противоестественное и таинственно-зловещее.

Одинцов покачал головой.

– И не боитесь же вы здесь летать! А если появится… этот «глаз дьявола» или мертвый выброс? Как у вас соблюдается режим безопасности?