Билет до Крупяновки
Шрифт:
«Привет, Крупяновка, о!», - напевал Мишка время от времени на манер «Гудбай, Америки» от «Наутилуса». Крутая песня. Чуть ли не из каждого окна: «Мне стали слишком малы…». Вот только прощаться с Крупяновкой Мишка был не готов. Он хотел с ней встречаться. Поэтому «где я не буду никогда» он опускал, мычал неразборчиво.
Я говорил ему, что ему тогда уж лучше напевать шлягер от «Секрета». Мишка - Крупяновка, Крупяновка - Мишка. Привет, сегодня дождь и скверно, а мы не виделись, наверно…
Хотя, если уж быть совсем честным, с Крупяновкой Мишке действительно
Мишка мрачно шутил, что еще немного упорства с его стороны, и пойдут стихийные бедствия и эпидемии. Я, конечно, посоветовал ему не драматизировать. В большинстве случаев страдал-то не только мой друг, а и прочие люди.
– А так-то, наверное, из-за тебя весь наш город в опасности, - пошутил я.
Мишка задумался.
– Возможно.
Тем не менее, попыток добраться до Крупяновки он не оставил. Это же Мишка. На моей памяти он уже четвертый год планы строил. Во всяком случае, с картой нашего, Крупяновского, района не расставался. Я видел ее дважды или трижды. Простыня в половину стола, если разложить. Каких там только значков не было нарисовано его рукой! Пунктиры маршрутов, даты, точки, обведенные кружками, стрелки, квадратики пустые, квадратики закрашенные, домики, строй елок и даже череп с костями.
После того, как я познакомился с Таней, времени на дружбу с Мишкой мне стало катастрофически не хватать. Это понятно, это жизнь. Но он бесился и ревновал. Как-то, весной уже, подкараулил меня на выходе из подъезда, растрепанный, угловатый, мрачный, отвел под «грибок» и прямо спросил, все ли между нами кончено.
– Мишка, ты дурак?
– вот что я ответил на его вопрос.
Он усмехнулся.
– Тогда помоги мне попасть в Крупяновку, - сказал он.
– Блин, Мишка. Пятьдесят семь копеек - и ты там, - сказал я, имея в виду билет на электричку.
Но Мишка покачал головой.
– Не получится.
– Почему?
– Не получится, и все. Что я, не знаю, что ли?
– Ну, давай я возьму билет, а сядешь ты, - предложил я.
– Нет, - сказал Мишка, - мы пойдем как бы в поход.
– Чего?
– По прямой до Крупяновки - тридцать семь километров. Если три километра в час по пересеченной местности…
– Ты сдурел?
– спросил я.
Мишка посмотрел на меня так, словно сдурел я.
– Это два дня похода - максимум, Вовка. Я запасся, - с жаром заговорил он.
– Карта, компас, продукты, все есть! Ты палатку свою возьмешь. Но она нам, возможно, и не понадобится. Пойдем от деревни к деревне. От Людовиновки до Зверевки - пять километров, потом до Острожья - два, потом чуть в сторону - Сухарево, это еще три кэмэ. От Сухарево идем к Лопаткам, четыре кэмэ, от Лопаток - к Выгулу, пять кэмэ.
–
– Но Выгул, наверное, заброшен.
– А так все людные места.
– Да, все деревни живые. Потом Светлое, до него самый долгий переход - восемь километров, плюс там еще речка. Но дальше остаются Карловка, Езинка и Покрова. А в километре от Покровов - Крупяновка.
– По лесам…
– Зачем по лесам?
– удивился Мишка.
– По проселкам, по грунтовкам. Я же говорю: от деревни к деревне.
– И кто меня отпустит?
– спросил я, мысленно, впрочем, уже смирившись с Мишкиной инициативой.
К тому же я чувствовал себя виноватым перед ним. Ну и Таня, что немаловажно, на выходные уезжала к родственникам на чей-то юбилей.
– Тетя Галя уже дала согласие, - объявил Мишка.
– Серьезно?
Моя мама (тетя Галя - для Мишки) не любила, когда я пропадал из ее поля зрения или поля зрения кого-нибудь из знакомых даже на час. А тут - два дня? С палаткой по деревням до Крупяновки?
– Я сказал ей, что мы с дядей отправляемся, - сказал Мишка.
– Он - турист-любитель и натуралист, у нас много общего, он решил устроить нам до Крупяновки тест на самостоятельность. Облегченный, конечно.
– И мама поверила?
– спросил я.
Мишка пожал плечами.
– Ты что ей, дядю предъявил?
– округлил глаза я.
Мишка кивнул.
Вообще-то, он - сирота. Это все знают. Родители у него погибли в одной из экспедиций, оба были геологами. Вертолет, возвращающий с маршрута их исследовательскую партию, попал в туман и разбился о сопку. Никто не выжил. Мишке тогда было три года, и все одиннадцать лет потом он мыкался по двум далеким родственницам, тете Ире и тете Наташе, к которым переходил, как вымпел передовика производства.
Обе женщины были одинокие, и когда у одной намечалось что-то вроде сполоха семейной жизни, Мишка отправлялся к другой. Мне он говорил, что это даже здорово - жить на два дома. Кормят от пуза, не пристают с расспросами по учебе, во всем предоставили самому себе. Только глаза у него при этом делались тоскливые.
Периодически избранники тети Иры и тети Наташи, конечно, пытались блеснуть воспитательными талантами. Кто-то брал Мишку с собой на рыбалку, кто-то учил навыкам автослесаря и игре на гитаре, кто-то использовал лишние (Мишкины) руки на приусадебном участке. Что из этого получилось? Ничего. Был и получился Мишка со своим характером и желанием все же когда-нибудь попасть в Крупяновку.
Очередным претендентом на руку и жилплощадь тети Наташи оказался лысоватый, низенький мужичок, которого Мишка и представил (издалека) моей маме. От мужичка требовалось кивать, и он кивал.
– Сходишь со мной, - сказал Мишка, - и будешь дальше любиться со своей Танькой сколько угодно. Я мешать не буду.
– Мишка…
– Можем даже отдружиться.
– Вот дурак!
– Я постучал кулаком по своему лбу.
– Совсем дурак, да? Танька - это одно, ты - другое.
Мишка шмыгнул носом.