Билет до Крупяновки
Шрифт:
А вместо Констанции была Танька.
– Ну, то, что нетривиальная, это само собой, - сказал дядя Ваня.
– Только все мы хоть сейчас можем отправиться в Крупяновку.
– Мы и идем, - сказал Мишка.
– Ну, если в этом смысле…
Первые здания в Людовиновке стояли на небольшом возвышении, и видно их было даже с реки. Одно было полуразобранным коровником, другое представляло собой сложенный из силикатного кирпича плодоовощной склад, третье было жилым бараком, в который обычно селили сезонных
– Ух, дошли!
– сказал дядя Ваня.
Мы остановились на земляном пятачке. Здесь разворачивался то ли лесовоз, то ли еще какая-то габаритная техника, и метра три травы и кустов были счищены с обочины, корни смотрели в небо. До Людовиновки - шагов двести.
– Ну, щеглы, у кого часы есть?
Дядя Ваня оглядел нас, как будто мы были новобранцы, а он - видавший виды старшина. Или даже капитан. Ни у меня, ни у Мишки часов не было. Тогда дядя Ваня вынул из кармана штанов свои. Они были без ремешка.
– Ага, - сказал дядя Ваня, - видите?
Мы сунулись к протянутой ладони. Я кое-как разглядел надпись «Рекорд» под стеклом на циферблате. В серебристом корпусе секундная стрелка шустрила по кругу. Минутная подбиралась к двенадцати. Часовая стыла у девяти.
– Без пяти девять, - сказал Мишка.
– И что?
– Мы - вовремя, - сказал дядя Ваня, пряча часы обратно в карман, - не спешили и дошли. А это значит что? Перерыв.
– Какой перерыв?
– запротестовал Мишка.
Он оглянулся на меня.
– Мих, я бы тоже, - сказал я, чувствуя ломоту в плечах.
– Десять минут.
– Блин!
Мишка сделал заход на дорогу. Я даже подумал мельком, что он решил ловить попутку. Дались мы ему, да? Любой грузовик или трактор - и счастливо оставаться, парни! Можете отдыхать!
Но потом он вернулся.
– До Зверевки - без перерывов, - наставил на меня палец Мишка.
В глазах его застыло напряженное ожидание.
– Хорошо, - сказал я.
Мы двинулись к домам.
– Я, вообще, если сейчас подкреплюсь, до самой Крупяновки отмашу - только меня и видели, - объявил дядя Ваня.
– Человеку горючее нужно. Без горючего человек не способен на подвиги. Мне грамм двести самого обычного портвейна…
Мимо по колдобинам проскакал «уазик».
– …и я буду как новенький, - закончил дядя Ваня.
Знакомый ему магазин располагался у автобусной остановки. Одноэтажное деревянное строение, выкрашенное в голубой цвет, встретило нас раскрытой дверью. Внутри буквой «г» был выстроен прилавок, за прилавком к потолку устремлялись полки, заполненные стеклянными банками с березовым и яблочным соком и консервами из морской капусты. Отдельным набором, через проход во внутренние помещения, на полках стояли бутылки с водкой и вином.
Дядя Ваня, уперев руки в прилавок, под взглядом продавщицы с минуту разглядывал ценники. Я отдыхал, уперев рюкзак в косяк. Мишка хмурился на коричнево-красную коровью печень за стеклом.
– Эх, дай-ка мне «Агдаму», хорошая, - сказал дядя Ваня.
Он выложил на чашку весов две рублевые бумажки и три копейки.
– Чего с утра-то?
– недовольно спросила продавщица, двинувшись в сторону алкогольных полок.
Она была крупная. Халат на ней был несвежий.
– Жизнь, - ответил дядя Ваня.
– Нога вот побаливает, а градус боль снимает. Это уже проверено.
– Ага, - скептически хмыкнула продавщица.
Но бутылку на прилавок поставила. Деньги исчезли в ее руке. Дядя Ваня забрал «Агдам», повертел.
– Хорошая, а штопор у тебя найдется?
– Ты здесь, что ли, пить собрался?
– надвинулась продавщица.
– Ты что! Там, на лавочке, - кивнул в сторону двери дядя Ваня.
– Говорю же, боль снять!
– Боль!
Штопор шлепнулся на поверхность прилавка.
– Благодарствую!
– наклонился дядя Ваня.
Пока он возился с пластиковой пробкой, продавщица обратила внимание на меня и Мишку.
– А вам что, ребята?
– Мы с ним, - глазами показал я на дядю Ваню.
– Может, тоже что-то купите?
– Жвачка есть?
– спросил Мишка.
– Ага!
– уперла в бок руку женщина.
– Кто нам сюда жвачку повезет? У нас хлеб свежий, и тот раз в три дня!
– Тогда ничего не надо.
Дядя Ваня тем временем в неуклюжей пантомиме выкрутил пробку. Он раздергал пластик, освобождая штопор.
– Все, спасибо.
Инструмент прибился к весам. Короткопалая пятерня дяди Вани обхватила бутылку «Агдама» за горло.
– Вы хоть скажите, кто из вас кого сопровождает? А?
– крикнула продавщица.
– Да я, я!
– сказал дядя Ваня, шагнув на крыльцо.
– Этим щеглам понадобилось в Крупяновку, а под рукой - только я с больной ногой!
– Так на автобус…
– Не хотят они автобусом!
– Мы - пешком, - подтвердил Мишка.
– Натуралисты мы, - сказал я.
– Кто?
На лавочке дядя Ваня торопливо хлебнул портвейна, выдохнул, понюхал рукав ватника, и лицо его разгладилось и словно посвежело.
– О, ребята, теперь другое дело, - сказал он.
– Тогда пошли?
– произнес Мишка.
– Погоди. Вот ты сразу!
Дядя Ваня огладил ладонью сколоченный из досок стол, поставленный тут же для любителей посиделок. Видно было, что стол много претерпел. Кромки были в зарубках, на поверхности ножом нацарапали и неумело зачеркали матерное слово, какой-то местный художник попытался в порыве вдохновения изобразить то ли женщину, то ли русалку. Несколько папиросных ожогов пятнали доски.