Билет в ад
Шрифт:
— Тс-с-с…
Она снова услышала шорох страниц, потом — отброшенного одеяла. Наконец она осмелилась повернуться и встретиться взглядом с Джорди. Он улыбался, и в этой улыбке было столько нежности, что Шарли ощутила, как ее сердце сжимается.
Джорди обогнул кровать и легко скользнул под одеяло с другой стороны. Он не сказал больше ни слова, не спросил позволения — просто обнял Шарли и прижал к себе. Он сделал это настолько естественно, словно они были вместе далеко не в первый раз.
Они оставались так минуту или две — близкие и одновременно далекие, тесно соединенные и
Наконец Джорди, улыбнувшись, произнес:
— Вот черт! Кто же теперь погасит свет, если ночник в другом конце комнаты?
И тут же оба расхохотались — нервным, почти истерическим смехом, который на минуту заставил Шарли забыть об угрозе, нависшей над ее сыном, и об ужасных словах: «Последний из тех, кто выжил…»
56
Лавилль-Сен-Жур… изящная готическая игрушка в обрамлении густой зелени…
«Опять какая-то хренотень! — раздраженно подумала Клео. — Tonterias de puta mierda!» [16]
Сидя в небольшом светлом рабочем кабинете своей квартиры, она уже битый час пыталась разыскать в Сети нужные ей сведения, но все усилия были тщетны. Она не любила Интернет, потому что он был доступен для всех — а что может быть гаже общедоступности?
16
Глупости чертовы (исп.).
Тем не менее она продолжала поиски таинственной бургундской клиники, которая, судя по всему, вообще нигде не была зарегистрирована. Притом что статей о Лавилле-Сен-Жур нашлось больше чем достаточно: у города была богатая история, дополненная некоторыми не очень давними скандалами, один скабрезнее другого. Но ни о какой наркологической клинике — ни малейших сведений. Nada. [17]
План Клео был очень прост: в клинике наверняка должны были сохраниться следы пребывания… Анн Шарль — так ее назвал тот торчок. Такое имя не часто встретишь. По нему можно будет узнать и фамилию, разыскать родных… Во всяком случае, найти какую-то зацепку. Где-то в архиве клиники по-прежнему жила Анн Шарль такая-то… Если родственников найти не удастся, можно будет расспросить кого-то из врачей, медсестер… хоть кого-нибудь из персонала.
17
Ничего (исп.).
Оставалось лишь найти саму клинику.
Клео немного поразмышляла, машинально покрутила на пальце свое знаменитое «болгарское» кольцо. Ей снова вспомнились слова наркомана:
…очень странные воспоминания… моя подружка не выдержала… ей хотелось об этом забыть…
«Так, ладно. Возвращаемся в Лавилль-Сен-Жур».
Клео напечатала в строчке поисковика: наркотики +
Поисковик немедленно выдал десятки новых ссылок. Однако везде речь шла о случаях потери памяти после курса дезинтоксикации. Черт, совсем не то!.. Клео интересовали случаи, когда память, наоборот, возвращалась. Точнее, невероятно улучшалась.
Она набрала: дезинтоксикация+лечение+воспоминания.
Снова десятки, сотни сайтов… Она просматривала их по диагонали, и вдруг ее внимание привлекло слово «астрософия». Вдова начала читать более внимательно.
Центр «Биостема» в Сен-Жермен-ан-Лэ, один из филиалов общества астрософии… лечение от интоксикации, восстановление и развитие памяти…
Казалось бы, что общего с Лавиллем-Сен-Жур?.. Но Клео ощутила холодок, пробежавший по спине. Инстинкт подсказывал: наконец-то это то, что нужно.
Она щелкнула еще по одной ссылке. Это оказалась газетная статья, посвященная какому-то давнему скандалу: «Допамнезин… Секта…» Еще одна статья: «Незаконные медицинские эксперименты…» Мало-помалу, от ссылки к ссылке, Вдова изучила подробности скандала, о котором шла речь. Эксперименты… самоубийства… депрессии… вспышки буйства…
Итак, она нащупала нить.
Ссылка… другая… личный блог…
Зазвонил мобильник — один из нескольких. Тот, номер которого был известен лишь очень немногим, особенно ценным клиентам.
Взглянув на экран, Вдова обнаружила незнакомый номер. Пьер Эдмон Жосней?..
— Это я, — подтвердил голос в трубке.
Клео молча улыбнулась. Каждому клиенту нравилось думать, что он единственный. Или, во всяком случае, более ценный, чем другие. Поэтому они, позвонив, никогда себя не называли. Но этого и не требовалось: за много лет Вдова научилась безошибочно распознавать их голоса. Например, у судьи голос был звучный и глубокий. У журналиста — слегка гнусавый. А Жосней страдал одышкой, и голос у него всегда был такой, словно он только что пробежал стометровку.
Очевидно, угроза разоблачения на Ю-туб возымела свое действие, удовлетворенно заключила Вдова. Жосней землю носом рыл, только чтобы не оказаться в центре скандала, как недавно патрон F1, заснятый на видео в компании «нацистских амазонок» — благодаря Ю-туб видеозапись посмотрели во всем мире.
— Я тебя слушаю, — холодно произнесла она, одновременно открывая новую ссылку — кажется, опять чей-то блог: «Исповедь бывшего наркомана…»
— У них ничего нет. Ничего серьезного, по крайней мере. Коп, про которого ты мне говорила, бесследно исчез. Его ищут, но пока безрезультатно.
Вдова, слегка озадаченная, машинально кивнула, словно собеседник мог ее видеть.
В суматохе последних дней она совсем забыла про Тевеннена: все ее мысли были заняты предстоящей поездкой в Бургундию.
— А теперь я хочу знать, в какое дерьмо ты вляпалась!
Его тон застал Клео врасплох. Раньше он всегда обращался к ней на «вы», и не только из вежливости, но и потому, что таков был ее категорический приказ. Что же касается грубых слов, их обычно произносила она, чтобы сильнее его возбудить.