Билет в ад
Шрифт:
Насколько они контролируют ситуацию? Может быть, они прослушивают ее телефон? Каковы их истинные возможности? И кто они вообще такие? Если полиция еще не успела ее вычислить, то как смог это сделать Кольбер?.. Звонить Джорди — значит подвергать себя и его лишнему риску… Если она это сделает, ее запасной план провалится… Учитывая всю опасность ситуации, надо сказать, что она и Джорди просто обязаны держаться раздельно. Полиция не должна разыскать его. Ни в коем случае. Только не его.
Опасность
Итак?..
Резким жестом она убрала мобильник обратно в сумку, вновь охваченная отчаянием. Закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на главном, не давая панике вновь завладеть собой.
И вдруг на нее словно снизошло озарение, через секунду превратившееся в уверенность.
Клиника «Надежда».
Похитители Давида знали, что он серьезно болен. И если он представлял для них ценность — а это, судя по всему, было именно так, — они должны были обеспечить ему лечение и уход в надежном месте. Причем оно должно было находиться недалеко — учитывая состояние Давида, они понимали, что долгого переезда мальчик мог не перенести. Значит, скорее всего, его перевезли в другую клинику, расположенную поблизости. И она знала — в какую именно. В этом была какая-то логика судьбы — история возвращалась туда, где она когда-то началась…
Да, клиника «Надежда».
Зов из прошлого…
62
Доктор Массиак спустился по широкой парадной лестнице с мощными каменными перилами, пересек холл, вся мебель в котором была укрыта полотняными чехлами, и остановился, спрашивая себя, где может находиться Кольбер. Внутренний план здания был довольно хаотичным — можно было подумать, что архитекторы нарочно старались создать здесь как можно больше запутанных переходов и потайных уголков. Было совершенно непонятно, где именно скрылся Кольбер и чем он занимается.
За спиной Массиак услышал легкий скрип и, обернувшись, увидел своего сообщника, выходящего из узкого бокового коридора, погруженного в полумрак.
— Вы убрали все вещи из его палаты? — без всяких предисловий спросил Кольбер.
Массиак с удивлением заметил, что Кольбер явно взволнован, хотя прежде всегда держался невозмутимо и слегка отстраненно. Он приписал такое волнение недавнему риску, связанному с похищением ребенка (хотя по здравом размышлении слово «похищение» было неуместно: Давид от рождения принадлежал обществу астрософии; более того, он принадлежал будущему).
Но и сейчас невероятно бледное и осунувшееся лицо Кольбера выражало, как минимум, беспокойство.
— Какая-то проблема там, наверху?.. — осторожно спросил Массиак.
— Я проверял электрические кабели. Вам ведь понадобится электрооборудование?
Резкий, почти угрожающий тембр этого голоса заставил Массиака невольно вздрогнуть.
— Так что, вы убрали вещи из его палаты? — настойчиво повторил Кольбер.
— Да, но я не понимаю, почему вы на этом так настаиваете. Это не имеет никакого смыс…
— Потому что он находится в обычной палате, а не в бронированной камере, — перебил Кольбер.
Логика этого рассуждения осталась Массиаку недоступной, и в других обстоятельствах он бы обязательно потребовал объяснений, в том числе и для того, чтобы лишний раз подчеркнуть свое главенствующее положение, как умел
— Есть нечто такое, что мне следует знать? — все же спросил он.
— Ничего существенного… — С этими словами Кольбер направился обратно в боковой коридор, но через несколько шагов обернулся и добавил: — Не беспокойте меня по пустякам. Если что, зовите Такиса… Но главное — убедитесь, что в палате мальчишки нет ни одного предмета.
И исчез, оставив Массиака в полном замешательстве. Машинально взглянув в окно, доктор заметил, что снаружи посветлело — день уже вступал в свои права.
В палате его ждал сюрприз: Давид очнулся.
Некоторое время доктор и необычный пациент молча смотрели друг на друга. Массиак был немало удивлен тем, как мальчик отреагировал на неожиданную ситуацию: он не продемонстрировал ни удивления при виде чужого человека, ни паники при виде своих привязанных к кровати запястий. Его взгляд был спокойным и серьезным — он принимал случившееся таким, как есть.
Массиак поискал глазами кресло, но тут вспомнил, что в его отсутствие Такис вынес из палаты все вещи, прежде всего предметы меблировки. Поэтому он в легком замешательстве сделал несколько шагов и остановился, обводя взглядом совершенно пустую, если не считать кровати, комнату, больше похожую на тюремную камеру.
— Здравствуй… — наконец почти смущенно пробормотал он. — Здесь тебе никто не причинит вреда… не беспокойся.
Давид продолжал пристально его разглядывать — невозмутимый, почти безмятежный. Массиак растерянно моргнул — он никак не ожидал такой реакции. Может быть, это эффект снотворного?..
— Ты очень особенный мальчик, Давид, — заговорил он уже увереннее. — У тебя невероятные способности. И мы хотим тебе помочь. Потому что эти способности, которые ты… не так давно в себе открыл, могут представлять угрозу для твоего здоровья. Но они же могут принести спасение всему миру, — с пафосом добавил Массиак, вдохновленный собственной речью. — Поэтому мы должны позаботиться о тебе.
Давид по-прежнему молчал. Вкрадчивый голос собеседника напомнил ему голос дантиста, который обещал ему сделать «всего один маленький укольчик», а потом всадил ему в челюсть шприц длиной чуть ли не в руку. Никогда в жизни ему не было так больно.
Он попытался мысленно отстраниться от происходящего, от грозящей опасности и от парализующего страха, который уже начал проникать в затуманенное транквилизаторами сознание. Он закрыл глаза, представил себе, что оказался где-то далеко от этой комнаты, и попытался сосредоточиться, чтобы вновь… пробудить силу, просто чтобы увидеть, что произойдет. Но вскоре понял, что еще слишком слаб.