Билет в счастливую жизнь
Шрифт:
– Но, может быть, Иннокентий Константинович отнес ее в спальню? – предположила я. – Посмотрите еще и там. Кстати, вы ведь еще не заходили в спальню. Возможно, что и там чего-то недостает.
Домработница отправилась в соседнюю комнату. Через несколько минут она вышла оттуда и сообщила:
– В спальне все стоит на своих местах. Но статуэтки там нет. Да и не мог Иннокентий Константинович ее туда перенести. И вазы нет. Дорогая, какая-то восточная керамика. А уж тяжеленная! С рисунком из каких-то то ли китайцев, то ли японцев на фоне цветущей вишни. Она на прикроватной тумбочке всегда стояла.
– Так, значит, статуэтки нет, – резюмировала я. С вазой-то все ясно – орудие убийства было изъято криминалистами. – Скажите, Валентина Борисовна, вот мне при осмотре квартиры сразу бросилось в глаза то, что квартира лишена каких-то индивидуальных предметов, которые говорили бы о пристрастиях ее хозяина. Ну, то есть нет здесь ни сувениров, ни именных подарков, например. Нет даже записных книжек или ежедневников. Как будто человек приехал в гостиничный номер и там какое-то время проживал. Но ведь Иннокентий Константинович не вчера сюда вселился, верно? Что вы можете сказать по этому поводу? – спросила я.
– Да что тут скажешь. Ну, есть такие люди, которые не любят выставлять напоказ то, что им дорого. Возможно, что и не хранил он ничего такого особенного. Я считаю, что многое зависит от человека, от его характера. Есть люди, которые умиляются всему, а Иннокентий Константинович был не то что сухарь, но и не душа нараспашку, как говорится. Иннокентий Константинович много времени отдавал своей картинной галерее и работе в Союзе художников. Он часто устраивал художественные выставки. Он был человеком дела. Возможно, поэтому у него и не было потребности предаваться воспоминаниям. У него просто не было на это времени, я так думаю. А может быть, было у него в прошлом что-то такое, о чем он не хотел вспоминать. Вот поэтому, скорее всего, он не хранил вещи, которые напоминали бы о прошлом, – высказала свое предположение домработница.
– Значит, Иннокентий Константинович жил здесь один, – заметила я.
– Ну, судя по тому, что во время уборки мне не попадались на глаза предметы, которые говорили бы о том, что здесь побывала женщина, то вы правы.
– Понятно. А гости у него здесь бывали? Я имею в виду, устраивал ли Иннокентий Константинович здесь праздники, дни рождения? – задала я следующий вопрос.
– Нет, – подумав, ответила домработница. – Во всяком случае, мне пришлось бы убирать после таких застолий. Наверное, он заказывал столик в ресторане, если была такая необходимость.
– А каким был Иннокентий Константинович по характеру? Ну, как он вел себя с вами? – спросила я.
– Он был очень вежливым, спокойным, рассудительным человеком. Что в отношении меня, что в отношении других людей. Я часто слышала, как он разговаривал по телефону. Спокойный тон, доброжелательность. Знаете, я раньше убиралась в другой квартире. Так там хозяин был грубиян, каких поискать. Сначала он вываливал на человека весь свой негатив, все ругательства, какие только есть, а уж только потом, кажется, начинал осмысливать. Так вот, Иннокентий Константинович был полная противоположность моему прежнему нанимателю.
– А сколько раз в неделю вы сюда приходили для того, чтобы произвести уборку? – поинтересовалась я.
– Обычно через день. Но иногда Иннокентий Константинович звонил мне и говорил, что приходить не надо.
– Валентина Борисовна, а вы убирались во всей квартире? – спросила я.
– Конечно, а как же иначе? – удивилась домработница моему вопросу. – Я же не могла убрать только комнаты, а кухню и санузел оставить неубранными.
– Хорошо, а в кладовке вы тоже убирались? – спросила я.
– А про какую кладовку вы говорите? – еще больше удивилась женщина. – Здесь нет никаких кладовок.
– В кухне есть раздвижная дверь, а за ней находится маленькое помещение, – пояснила я.
– Первый раз об этом слышу. Нет, там я не убиралась. Если бы Иннокентий Константинович попросил меня об этом, я, конечно, стала бы наводить порядок и там.
– Ну, хорошо. Спасибо вам, Валентина Борисовна, – поблагодарила я женщину.
Домработница ушла, Загребенников тоже засобирался. Мы вместе вышли из квартиры Иннокентия Подхомутникова, стажер закрыл ее и вновь опечатал.
Я спустилась в подъезд, вышла из него и направилась к своей машине. Сев в нее, я закурила и стала думать, что мне делать дальше.
Загадка с появлением и исчезновением преступника в той или иной степени разрешилась; правда, доказать чью бы то ни было вину пока не получится: никаких следов. Мотив убийства – возможно, бронзовая статуэтка Будды. Если она действительно такая ценная и раритетная… С другой стороны, если преступник нашел, как проникнуть в квартиру Подхомутникова, мог бы преспокойно выкрасть статуэтку. С его-то аккуратностью и загруженностью нашей полиции вряд ли его бы нашли. Зачем убивать? И эта эскапада с отрезанными ушами – к чему?
Или статуэтка – отвлекающий маневр, а мотив – месть за что-то? Хм…
Или все проще? Преступник и впрямь проник в квартиру Подхомутникова, решившись выкрасть статуэтку, а тут хозяин имущества внезапно вернулся. Ну и… паника, состояние аффекта, удар по голове. Но уши? Эти уши… и символ… Имитация убийства по религиозным мотивам или мести?
В любом случае вырисовываются две основные версии. Поиски статуэтки и выявление недоброжелателя в кругу общения Подхомутникова. Нельзя также сбрасывать со счетов и проведение оккультного акта. А что, если статуэтка Будды имеет свою историю и скрывает какую-то тайну? Ведь, по словам домработницы, Иннокентий Подхомутников привез ее из Монголии. Каким путем он там ее заполучил? Неизвестно. Возможно, и не вполне законным. А если предположить, что у статуэтки уже был хозяин, и он решил вернуть ее себе, а Подхомутникова наказать?
В любом случае сегодня же вечером, когда вернусь домой, просмотрю в интернете все имеющиеся сведения на тему религиозных убийств. Возможно, удастся напасть на след убийцы. Да, вот еще что я упустила из виду: надо будет попросить Кирьянова получить доступ к архиву, содержащему базу совершённых преступлений. Вдруг там будет что-то похожее?
А сейчас я отправлюсь в тарасовское отделение Союза художников и побеседую с секретарем Владиславом Шляпниковым.
Союз художников располагался на улице Талалихина на первом этаже десятиэтажного жилого дома. Я открыла дверь и оказалась в узком коридоре. В нем находились две стеклянные двери. Я открыла одну из них и попала в выставочный зал Союза художников. Насколько я поняла, в данный момент здесь проходило какое-то торжество. Прислушавшись к негромким разговорам вокруг, я узнала, что нахожусь сейчас на чествовании заслуженного художника России Михаила Борисовича Степанова. Собравшихся в зале было довольно много. По стенам были развешаны картины, а сам юбиляр – седовласый мужчина лет восьмидесяти – сидел за столиком, на котором лежали художественные альбомы и буклеты.