Билл, герой Галактики, на планете закупоренных мозгов
Шрифт:
– Пожалуй, – согласился Сплок. – Но отдыхать некогда. Враг-Историк по-прежнему на свободе и угрожает Земле.
– Такова жизнь, – пожал плечами Дирк. – Беда за бедой. Но мне кажется, что человечество способно какое-то время обойтись без нас. Или, если не употреблять громких слов, Галактика переживет. Короче, я намерен немного отдохнуть, напиться и потрахаться.
Явно шокированный Сплок ответил не сразу. Он принялся расхаживать по берегу, сцепив ладони за спиной, мрачный и решительный, а Дирк шлепал по воде с восторгом подростка, у которого случилась первая в жизни эрекция.
Сплок поглядел на капитана. Внезапно лицо инопланетянина прояснилось. Перемена была столь разительной, что Дирк не преминул ее заметить.
– О чем ты подумал, старина? Пойдем выпьем, и ты мне все расскажешь.
– Выпьем?
– Выкладывай, Сплок, не тяни.
– Не сейчас, сэр. Потом.
– Как хочешь. Пошли. – И Дирк направился к заведению под названием «У Грязного Дика», около которого капитана со стаканом рома поджидал Билл.
Глава 38
Дирк наслаждался неограниченной свободой, которая ни в коей мере не распространялась на экипаж «Смекалки». Мистер Сплок, первый помощник капитана, потрясенный тем, что творилось на планете, запретил увольнения и приказал поддерживать постоянную боевую готовность. Звездолет окружили силовым полем – минимальной мощности, чтобы не слишком расходовать энергию, но даже ее хватило, чтобы не пускать на корабль гостей. Капитан начал было возражать, но Сплок напомнил ему, что он может поступать как угодно, однако не вправе распространять подобную привилегию на команду. Дескать, боеготовность требует, чтобы все находились на своих местах. На деле же Сплок просто-напросто не желал, чтобы нижние чины устраивали алкогольные оргии, которые обычно начинаются, едва экипаж получает увольнительные.
Дирк какое-то время продолжал упорствовать, однако вскоре смирился; попав на Ройо, он утратил всякое стремление настаивать на выполнении своих распоряжений. Он отдыхал, а командовать на отдыхе людьми и разбираться в бесконечных склоках просто глупо. Ведь отдыхает каждый сам по себе. Спасение утопающего – в его руках; он, капитан Дирк, благополучно спасся, а остальные пусть выбираются как знают.
Красавицы липли к Дирку как мухи. Капитан знал, что выглядит достаточно привлекательно, однако такого не ожидал. Тем не менее он без малейших колебаний, преисполненный энтузиазма, ринулся в пучину наслаждений. С венком на голове и глупой улыбкой на лице он расхаживал по песчаным пляжам инопланетного рая. Девушки, с которыми Дирк гулял, не отличались словоохотливостью, что, впрочем, вполне его устраивало, поскольку он устал от болтовни. Капитан быстро пристрастился к молчанию. Какой контраст по сравнению с кораблем, на борту которого никуда не деться от разговоров и пустяковых проблем! Дирк часами просиживал на берегу, грокк [6] заходящее солнце. Он грокк рыб-стервятниц и людей, которые играли в волейбол, ромовые пунши и аттракционы. Замечательная жизнь! Иногда ему становилось жаль экипаж «Смекалки»: Сплок распорядился выключить обзорные экраны, и бедняги до сих пор ведать не ведали, что очутились в раю.
6
Термины из романа Р. Э. Хайнлайна «Чужак в чужой стране»; приблизительно может быть переведен как «понять во всей полноте».
В Билле Дирк нашел отличного собутыльника. Они часто сидели за столиком у «Грязного Дика». Сплок, неотступно сопровождавший капитана, попивал чай со льдом, а Дирк и Билл громко хохотали над собственными словами и надирались ромом.
Насобачившись за годы службы, Билл мог выпить целое море спиртного. Однако он, подобно капитану, обленился, а потому со временем ему надоело просыпаться утром с тяжелой головой. Принуждаемый к умеренности похмельем и призраком неизбежного алкоголизма, побуждаемый, может статься, в трезвом состоянии прекрасной и здравомыслящей Иллирией, он предложил устраивать попойки раз в неделю, а в остальные дни играть в волейбол. Но Дирк не желал ничего слушать. Приверженец экстазов, капитан настаивал на том, чтобы напиваться из вечера в вечер, ибо, не пользуясь свободой, ее рано или поздно потеряешь, а если пользуешься,
Какое-то время спустя, поскольку смотреть, как кто-то напивается, а самому оставаться трезвым, невыразимо скучно, Билл сблизился со Сплоком. Иллирии это не понравилось, потому что ей не нравился Сплок, у которого был такой вид, словно он обожает портить веселье другим. Но Билл проявил характер: объяснил, что ему иногда необходимо общаться с мужчинами, а Дирк целыми днями валялся в полной отключке. Иллирия поинтересовалась, почему Билл не завел себе приятелей среди ройанцев. Герой Галактики растолковал, что с ними не очень-то легко: говорят они медленно, причем употребляют исключительно спортивные термины, которые меняются год от года. Например, кто мог знать, что фраза «скатимся с гребня» означает «приходи вечером на шашлык»? И потом, ходить на шашлыки все равно не имеет смысла, поскольку ройанцы рассуждают только о волнах. Они ведут счет, помнят буквально каждую, хотя в течение дня забывают о вчерашних волнах и описывают лишь сегодняшние; правда, забывчивость не распространяется на Величайшие Волны в истории, о которых они способны болтать до бесконечности.
– Помнишь старушку 22-ю в году Куропатки?
– Ну да. Она походила на 2456-ю в году Алого Ибиса.
И так далее.
Билл пытался поддерживать разговор. Порой, когда выпивка развязывала ему язык, он придумывал даты Величайших Волн. Собеседники дружно соглашались: да, был такой год и была такая волна. Они то ли и впрямь верили, то ли попросту не хотели обидеть гостя. Честно говоря, какая разница?
Капитан Дирк мало-помалу становился совершенно невменяемым. Бормотал что-то насчет «радостей духовного наслаждения», одновременно вытирая с подбородка омерзительные белые слюни, которые недавно начал пускать. Поэтому Билл все ближе сходился со Сплоком.
Того вполне можно было понять. Билл решил, что Сплок напоминает ему армейских сержантов. В конце концов, полное отсутствие эмоций и чувства юмора еще никогда не означало недостатка доблести.
– Я думаю не как люди, – признался однажды Сплок, – но, поскольку сотрудничаю с ними, должен понимать их и разбираться в наклонностях. Поэтому, хотя непозволительно говорить так о старшем по званию, я утверждаю, что Дирк сбился с пути.
– Точно, совсем опустился, – сказал Билл. – Знаешь, никогда не думал, что до такого дойдет, но мне скучно. Все, чего хочется, под рукой… Все равно как если бы ничего не было. Забавно, правда?
– По-видимому, не для людей, – отозвался Сплок.
– В общем, мне скучно.
– Почему бы тебе не взять Переместитель и не улететь?
– Не могу. Переместителя здесь нет.
– А где он?
– Кто может знать, какие черные мысли бродили в его памяти и куда он подевался? Пожалуй, надо было сказать ему, чтобы держался поблизости.
– Ты и впрямь хочешь убраться отсюда?
– Наверно. Но обратно на службу я не тороплюсь, хотя и шашлыки мне изрядно надоели.
– Ты единственный, кому я могу доверять. Экипаж из корабля, сам понимаешь, выпускать нельзя. Ты готов обмануть на благо человечества?
– Елки-палки, я же солдат. Без вранья на службе не выжить.
– Тогда слушай внимательно. У меня есть план – рискованный, может быть, даже опасный.
Глава 39
Капитан Дирк сделался любимцем аборигенов. Каждый день он читал им лекции на темы вроде «Удовольствие – основной жизненный принцип», «Великое искусство отдыха» или «Ничегонеделание как священнодействие». Ройанцам, подобно другим расам в Галактике, нравилось, когда их наклонности объясняют и оправдывают в философских терминах. Один за другим начали возникать фан-клубы. Толпы поклонников сопровождали Дирка повсюду, даже когда он ложился в постель (особенно – в последних случаях). Капитана столь пристальное внимание отнюдь не радовало. Попробуй-ка отдохни, когда тебя ежесекундно дергают за одежду и твердят: «Давай дальше, парень».