Бином Ньютона, или Красные и Белые. Ленинградская сага.

Белоусов Валерий Иванович

— Для финского солдата ничего невозможного нет! Ешь, фельдфебель. Это приказ. — ласково улыбаясь хозяйке, довольно ощерившей редкие черные зубы, скомандовал подполковник.

— Есть…, — печально произнес Отрывайнен и стал со стоическим видом пережевывать угощение.

— А знаешь, парень, — толкнул его рукой в бок наш добрый возница. — что сейчас нам и самогон принесут?!

— Правда?! — радостно изумился Микки.

— Вот те крест! На angelica («На дягиле!» — перевел подполковник) настоянный. Но за угощение и самогон придется расплачиваться…

— Э-э-э… да у меня и денег-то…, — озабоченно протянул солдат.

— Ха! Да

нужны им в дремучем лесу твои жалкие пенни! У них другая проблема: народ лопари маленький, все друг на друге давным-давно переженились… и вот, чтобы детки уродами у них не рождались, они приглашаю путников …как бы это тебе сказать… провести некоторое время с хозяйкой! Так сказать, влить новую кровь! Вон, вон, смотри, Микки, как она на тебя смотрит…

Страшная, как полярная ведьма Лоухи, хозяйка, как видно, польщенная вниманием гостей, ласково строила Микки свои раскосые глазки…

— Но почему я?! — возмутился бедный парень.

— А кто же?! Я не могу, я уже старенький. Командиры тоже не могут, им думать надо! А ты парень молодой, ражий… Да что там! Не бывает некрасивых женщин, просто бывает мало выпивки! Это я тебе как художник говорю!

В этот драматический момент к столу подошел хозяин дома, неся в руках большую бутыль молочно-мутной жидкости.

— Нет, я столько не выпью…, — ещё раз внимательно посмотрев на раскрасневшуюся от такого пристального взгляда хозяйку, с сожалением произнес Отрывайнен.

— Аксель, ну хватит уже вам бедного парня запугивать! Не дрейфь, солдат! Никто на твою невинность не покусится… а вот нам на дорожку выпить надо бы! Сто граммов водки не помешают… Думаю, что и у русских такой же обычай. Только я НЕ думаю, что они ста граммами могут ограничиться…

(Заметки на полях расплывающимся карандашом: «Комдив Котов встал перед натянутым на телефонном кабеле между двумя соснами занавесом, сделанным из больничной простыни, и сказал, обращаясь к танкистам: «Вы все, сволочи, получили инструкцию, что у нас сейчас новый антифриз, этиленгликоль. Вы все, сукины сыны, были предупреждены, что это сильнейший яд. Но некоторые говнюки считают, что это только пустая угроза, что Котов брехун усатый. Они думают, что антифриз прежний, спирт, глицерин и вода, который вы лакали, как свиньи, доливая в радиаторы воду и замораживая моторы. Так вот вам, мать вашу, наглядная агитация. Приказываю, бляди в штанах, всем смотреть сюда и не отворачиваться, суки, пока я не подам команду!»

С этими словами он отдернул импровизированный занавес.

Там, на брезентовых носилках, стоящих прямо на снегу, лежал экипаж Т-28, пять человек. Они лежали, изгибаясь в смертных муках, корчась и изламываясь, постепенно долго, очень долго угасая в зеленой блевотине… Это был экипаж, отравленный выпитым ими антифризом. Не помню, сколь долго они умирали, без всякой медицинской помощи, воспрещенной комдивом… И до самого их мученического конца комдив Котов и его порученцы лично следили, чтобы никто не отводил глаз. Хороший человек наш комдив товарищ Котов.»)

… За нашей спиной наливался вишневым закат. Огромные ели с белоснежными шапками, смыкаясь над нашими головами могучими лапами, медленно брели нам на встречу вдоль узкой, шириной едва ли три-четыре метра от одного высокого сугроба слева до такого же справа, проселочной лесной дороги… Которая, тем не менее, носила гордое имя Valtatie 4 (Национального Шоссе номер четыре).

Вот удивительно! В России первый же снежок превращает любую

автомагистраль (а в России вообще, есть автомагистрали?) в непролазную ловушку для любого иноземного захватчика. А из всех видов дорожного сервиса несчастный интурист может претендовать в основном только на услуги квалифицированного гида Ивана Сусанина.

А у нас… интересно, кто это на лесной дороге-то снег чистит? И, главное, для кого?

— Как это кто? — удивился Талвела. — Все оно же, Tiehallinto, сиречь Управление Дорог, подразделение Министерства Транспорта и Связи. И не только здесь, в медвежьем углу, а по всем семидесяти восьми тысячам километрам финских дорог… Via est Vita! — это ещё Имперский Рим сформулировал! Дорога, это жизнь государства. И любой тромб на ней чреват инсультом для государственного организма…

— А что, красные не воспользуются, часом, такой нашей любезностью? — ехидно спросил я.

— Вот это меня очень сильно тревожило…, — пояснил Талвела. — Потому что, пройдя нашу страну в самом узком её месте и выйдя на начало ледовой трассы, по которой мы получаем через Швецию все, необходимое нам для ведения этой несчастной для нас войны, русские просто взяли бы нас за горло! И придушили бы, как хорек цыпленка…

— Но почему ты говоришь об этой страшной угрозе в прошедшем времени? — теперь в моем голосе звучала робкая надежда на чудо…

— Да потому, что это могучее русское зло сожрет само себя! Русские двинули на нас чудовищные силы! Две дивизии, 163-ю стрелковую и 44-ую мотострелковую, имени Ярославского пролетариата… У них ведь стрелковых полков больше, чем у нас пехотных батальонов. Да и что это за батальоны? Восемьсот человек с винтовочками, да огневой взвод из двух минометов Стокса… Пулеметы «Максима», производства Императорского Тульского Оружейного Завода, сделаны в 1915 году! Должны были бы иметь еще по два 37-мм орудия «Бофорс», да… Ты же знаешь, мы второочередные… На всю бригаду — есть одно-единственное противотанковое ружье. На нас не то, что пушек не хватило. Обмундирования не завезли!

— И зачем нам то обмундирование? — проворчал Микки, до этого момента усердно делавший вид, что дремлет. — Что, соскучились по лыжным ботинкам на тоненьком носке? В которых через пять дней не нога, а заготовка для протеза… Нет уж, в домашнем, оно как-то сподручнее.

— Но единственное, что нас спасает, это как раз то, что красные решили навалиться на нас такой силищей! Это вроде того, как гвоздь в сырое яйцо молотом забивать! Да, у них по сравнению с нами очень много людей, много техники, много лошадей! Но технике нужен бензин, людей нужно хотя бы три раза в день кормить горячей пищей (Заметка расплывающимся карандашом на полях: «Какой все-таки этот подполковник наивный человек! Трехразовое питание… Понедельник, среда и пятница!») Ну ладно, человек может день-другой пожить в сухомятку, хотя на морозе…, — и Талвела зябко повел плечами. — Но лошади, лошади-то как? Или они ждут, что им их бородатый Карл Маркс с неба подбросит охапку-другую сенца? Это они напрасно так думают… Вот что нас спасет: весь тыл красной группировки висит на единственной железнодорожной станции с неразвитым путевым хозяйством, а от «железки» к границе и далее вглубь страны ведет вот эта единственная дорога… Ширину её ты видишь сам. И вот, просто представь. Что на этой дороге ломается грузовик… просто так, сам собой! Да ведь его даже на обочину не спихнешь. Нет их, этих обочин…