Биография голубоглазого йогина

Рампури

— Но как мы можем увидеть скрытую деятельность Вселенной? — спросил я Баба.

— Эта деятельность проявляется в знаках, — ответил Амар Пури. Он объяснил, что тело полно знаков, которые не только отражают небеса и взаимодействие небесных тел, но и земной мир с его пятью элементами. Баба показал мне, как игра

между Активным и Пассивным в человеке отражается на его лице. Форма и размер глаз и других органов, цвет и текстура кожи и волос, а также другие знаки являются буквами языка, при помощи которого можно прочитать целую историю. Так, например, можно понять состояние здоровья человека, ведь если один из пяти элементов преобладает, можно восстановить баланс.

Еще Амар Пури Баба учил меня читать небо.

— Смотри, — сказал он прямо перед рассветом, указывая на созвездия Ориона и Поллукса. — Орион — это колыбель с тремя детьми: Брахмой, Вишну и Шивой. Бетельгейзе, самая яркая звезда в этом созвездии, это драгоценность и Анасуйя, персонифицированная женственность, мать Повелителя Йогинов Даттатрейи. Поллукс — это ашрам его отца Арти, одновременно находящийся на небе и высоко в снежных Гималаях. Сириус, самая яркая звезда, которая находится чуть ниже Ориона, и есть сам Атри. Совсем рядом с Орионом находится созвездие Большого Пса, состоящее из четырех звезд. Это четыре пса Даттатрейи и одновременно знак четырех Вед. Созвездие Волка это корова изобилия Даттатрейи, Камадхену.

Затем Амар Пури прочитал по звездам историю рождения Даттатрейи так, словно это была обычная книга.

— Также необходимо знать благоприятные и неблагоприятные дни, если и не для собственной пользы, то для того, чтобы давать советы другим, — сказал Амар Пури. Мое представление о времени, как о чем-то линейном, нельзя было сравнить с наблюдениями Амара Пури, в которых было больше циклического. Надо сказать, что не столько движение небесных тел влияло на дела людей, сколько человек и его история являлись отражением того, что было начертано на небесах. А поскольку небесные тела вовсе не являлись инертными объектами, а божественными персоналиями со своими характерами, достоинствами и недостатками, иногда движущимися вместе, иногда конфликтующими, то происходящее на небесах всегда отражалось на Земле. Именно это имел в виду Амар Пури, говоря, что мудрые всегда стремятся соотносить свои действия со всей Вселенной.

Амар Пури Баба пригласил пандита-брамина Вира Ханумана Шастри Джи, чтобы тот учил меня санскриту. Мы занимались по паре часов каждый день. Поскольку пандит совсем не знал английского, языком общения стал хинди. Он учил меня при помощи заучивания. Я понятия не имел, что именно запоминаю наизусть, целью было простое повторение произносимого пандитом. Он задавал вопросы, и единственным приемлемым ответом был тот, что я выучил наизусть, слог в слог.

Я нуждался в какой-то системе и потому начал сам составлять таблицы склонения существительных и спряжения глаголов. Я чувствовал, что не смогу разобраться со смыслом, если не разложу все по полочкам. Однако на санскрите что-то имело знание лишь в соединении с чем-то другим. Я пытался вообразить координатную сетку, на которую можно было бы нанести границы этого древнего языка, чтобы я смог понять, что именно учу. Однако вскоре я осознал, что санскрит не ограничен какими-то односложными понятиями и что вся общность механизмов языка, грамматика и синтаксис служили выражению идеи. Звуки слов отражали движение в процессе его созидания. Невозможно было применить человеческие правила грамматики для проникновения в тайны природы.

Амар Пури Баба никогда не сидел со мной один на один, как это делал пандит Традиция Знания — это непрерывное служение все двадцать четыре часа в сутки. Люди приходили к Ба-баджи с утра до позднего вечера за советом, излечением или благословением. Он никогда не заставлял меня что-то учить и никогда не давал мне наставлений и учений так, как, по моему мнению, это должны делать все великие учителя, но его передача учений была непрерывной. Несмотря на то, что и Хари Пури, а потом и Амар Пури просили меня прекратить вести записи, я упрямо продолжал это делать, но не на бумаге, а в уме. Я делал заметки, составлял таблицы и диаграммы, которые составили бы вместе стройную систему, но у меня ничего не вышло.

Однажды, когда я с Кедаром Пури Баба собирал в джунглях травы, я нечаянно дотронулся до какого-то жгучего растения, похожего на крапиву, и вскрикнул от боли. Кедар Пури быстро сорвал листья растения, росшего рядом с крапивой, и потер ими мою кожу. В мгновение ока жжение исчезло, и уменшилось покраснение.

— Разве не здорово, — заметил я, — что природа поместила проблему и способ ее разрешения рядом друг с другом?

— Они всегда растут рядом, — объяснил Кедар Пури. — Все это знают!

Тут я понял, что близость одного растения к другому означает, что между ними есть взаимосвязь. Кедар Пури прочел написанное природой, сделал к прочитанному свой комментарий, и я усвоил нечто новое. Если бы я посмотрел, на что опираюсь, то увидел бы растение, отмеченное тысячью маленьких шипов, говорящих мне: "Не трогай!". Я осознал, что для того, чтобы научиться читать Книгу Мира, надо стать внимательным к знакам, которыми отмечены все вещи. Этой же ночью Хари Пури явился мне во сне в первый раз с момента своей сметри. Так же, как и во многих других снах, в которых появлялся гуру, мы сидели на берегу Ганги в месте, которое позже я опознал как окрестности Хардвара. Он сказал мне, что прекрасно себя чувствует, и я спросил его, где он находится. А учитель ответил, что он сейчас там, где его никто не ищет. "Это что, игра?" — спросил я. Он ответил, если это и игра, то для участия в ней мне потребуется зеркало. Хари Пури дал мне зеркало в оранжевой пластиковой рамке, которое можно было купить на любом индийском рынке, и попросил меня внимательно рассмотреть собственное лицо. Когда я взглянул на отражение, то показался самому себе изменившимся, может быть, старше возрастом. Чуть-чуть повернув зеркало, я увидел собственный затылок, словно позади меня было еще одно зеркало. Обернувшись, я увидел себя отраженным со всех сторон. Я очутился в комнате, полной зеркал, и теперь видел тысячи себя. Небо исчезло, сменившись зеркальным потолком, и когда я взглянул вверх, множество я посмотрело на меня в ответ. Хари Пури исчез, я сидел на самой вершине бездны, в мире, содержащем лишь мое собственное отраженное изображение.

— Ну и сон! — сказал я самому себе, проснувшись. — Фрейд бы удавился от зависти.

Во сне было так много света, что, хотя еще не взошло солнце, весь мир словно сиял. Идя полем к колодцу, чтобы совершить омовение, я видел фосфоресцирующее излучение руд, скрытых под поверхностью земли. Взлянув наверх, я увидел тот же свет льющимся от Венеры-Шукры, уходящей за горизонт туда, где Земля встречается с Небом. Я стал подозревать, что мне что-то подмешали во вчерашнее питье, потому что я видел мягкое мерцающее сияние красного, синего и зеленого, истекающее от стеблей и листьев растений, раскрывающее их тайны и соединяющее их с твердью небесной.

Растения, минералы и звезды, все они похожи друг на друга, подумал я и сел на землю, чтобы помедитировать и совершить практики. Я закрыл глаза и стал повторять пятьдесят один слог. Двигаясь по вокальной дуге, я вдруг нашел каждый слог отраженным в ночном небе звездой. Казалось, что слоги и звезды занимают одно и то же место, разделенные лишь поверхностью зеркала. Но поиск аналогий на этом не закончился.

Мое собственное лицо стало небом, глаза -солнцем и луной. Тело стало Землей, плоть — почвой, прикрывающей кости-скалы, мои вены — великими реками, а внутренние органы — недрами Земли, скрывающими драгоценные металлы. Я понял, что мои уши были отражением Пространства, по которому движется звук. Дыхание было ветром, Воздухом, который позволяет дышать этому физическому миру, который я могу ощутить кожей и потрогать руками. Мои глаза отражали Огонь, вкус — Воду, а нос — Землю.

Существовало нечто, что заставляло вещи быть похожими друг на друга. Я всю свою жизнь искал разницу, пытаясь навести порядок среди изолированных предметов, основываясь на научных терминах, содержащих все знание современного Запада. Теперь я начал видеть мир и самого себя по-другому. Все было объединено друг с другом.

То, как организована Природа, может показаться хаосом, но в ней нет ничего случайного. Когда я увидел, что Природа поместила яд рядом с противоядием, то понял, что между ними есть внутренняя связь, похожесть в принадлежностях, движениях и внешнем воздействии. Слоги и звуки связаны вместе, поэтому они соприкасаются и изменяют друг друга. Все в мире соотносится с чем-то еще, и так все связано в огромную цепь мира.