Биосфера
Шрифт:
— Как же я могу повидать пастыря? — спросил Роберт. — Нужно же представиться ему.
— Если его до семи не будет, то его можно найти или в школе или в церкви, — сказала Айне.
— Понял, — произнес Роберт, задумавшись о том, как ему лучше поступить.
— Вы знаете, я могла бы вас сегодня отвести в церковь, заодно и посмотрите это место. Сейчас воскресенье и он, скорее всего, останется там ночевать.
— Где? В церкви? — удивился Роберт.
— Да, там, — спокойно ответила Айне. — Церковь, хоть и маленькая, но там все же имеется несколько келий и даже подвальное помещение. Хотя там я ни разу не была. Фред Льюис не пускает в подвал никого.
Роберт допил чай, затем встал, оправился и произнес:
— Ну, что же, прекрасная Айне. Проведите меня к этому Фреду Льюису.
— Э, дело в том, что он стар и давно не выходит из церкви, по крайней мере, я его уже с месяц не видела.
— Так, и как же тогда… — удивленно сказал Роберт.
— Вы не волнуйтесь, — мягким тоном сказала девушка. — Где то с месяц назад, когда Фреду Льюису занедужило, приехал его сын. Мы все волновались за его здоровье, но, к счастью, все разрешилось. Его сын, мы называем его Льюис младший, прошу и вас также называть, так как он не любит другого имени. Он во всем помогает своему больному отцу. Именно он сейчас, вот уже как месяц принял на себя обязанности помощника пастыря и преподавателя в школе.
— А, что же с Льюисом старшим? — удивленно спросил Роберт. — Может быть ему нужна помощь?
— Нет. Он сказал уже об этом. Ему довольно помощи его сына.
— Понятно. Ну, что ж, тогда ведите меня к этому Льюису младшему.
— Прямо сейчас? — улыбнулась добродушно Айне.
— Ну, конечно, если вам не трудно.
— Нет, ну что вы, — сказала девушка. — Я только кое-что приберу и мигом соберусь.
Они шли по улице, если ее так можно назвать. По сторонам находились сферической и кубической формы, скромные бедные жилища местных жителей. Многие ребятишки приветливо улыбались. Некоторые показывали демонстративно и бесцеремонно на Роберта, спрашивая друг друга: «Кто этот человек?».
Какой-то мальчик лет девяти подскочил к Айне, приветливо поздоровался и спросил ее о чем-то, указывая на Роберта. Его черные, детские глаза не сводились с персоны Роберта. С открытым ртом он слушал свою учительницу.
— Это ваш новый преподаватель.
К ним подбежала девочка лет двенадцати и, услышав слова Айне, спросила:
— А что он преподавать нам будет? — спросила она, тоненьким дискантом, закручивая от волнения прядь своих волос у виска.
— Вы можете сами ответить, — обратилась Айне к Роберту.
— Я ваш преподаватель по математике, — ответил Роберт.
Дети вприпрыжку отбежали от Айне и сгруппировались с другими детьми.
— Ну, вот, теперь к утру все селение будет знать о вас, — сказала Айне. — Здесь быстро новость становится известной.
— Тем лучше, — добавил Роберт. — Мне легче будет представляться им.
Спустя пятнадцать минут они дошли до школы, и свернула налево, где в ста метрах располагалась церковь. Это двухэтажное белое здание высилось одиноко над селением, где преимущественно были одноэтажные строения. Церковь отличалась не только формой и высотой, но и строительным материалом. Это было европейское строение, хотя и без особых новшеств. В церкви не было колокола. На его верхушке блестел золотистыми лучами, отраженными от заходящего желтого солнца, крест. Ставни и двери также отличались от аналогичных в хижинах тем, что были сделаны не из веток и тряпок, а из прочного дерева. По-видимому, христианская община не поскупилась и отстроила прочное здание в этом забытом, расположенном вдали от цивилизации, месте. Внутри обстановка была весьма скромной, с десяток мелких икон, расставленных по углам и стенам, кафедра из черного дерева и несколько десятков скамеек для прихожан. Нас встретил мужчина в черной рясе с белым воротом у горла, как у всех служителей католической церкви. На вид ему было лет сорок, сорок пять. Он был невелик ростом, с небольшой округленной черной бородкой. Его лицо было спокойно, а глаза выражали искру удивления. При виде Роберта священник слегка, с напрягом растянулся в улыбке.
— Я уже слышал о вас, — сказал священник.
— Вот, это наш новый преподаватель, — произнесла Айне, кланяясь священнику. — Его зовут Роберт Моринс, он из Соединенных Штатов, прибыл к нам в качестве волонтера.
— Очень приятно, — сказал священник.
— Приветствую вас, — произнес Роберт.
— Ну, вы тут общайтесь, а я побежала, — сказала девушка.
— Тебя не было сегодня на служении, — произнес священник.
— Ой, я… не смогла. Много дел было. Вот помогала Роберту размещаться.
— Ну, вот, никто не хочет причащаться. А как помочь, так сразу прибегают.
Айне поцеловала крестик на иконе перед кафедрой и направилась к выходу.
— Вы сами найдете дорогу? — спросила она Роберта.
— Да, конечно, спасибо. Здесь трудно заблудиться, — сказал Роберт.
Айне выбежала из цекрви, оставив Роберта и священника одних.
— Ну, что ж, будем знакомы, — сказал священник и протянул Роберту руку. Они обменялись крепким рукопожатием. — Меня здесь все называют Льюисом младшим. Я сын Фреда Льюиса. И пока он не может заниматься своими делами, я его заменяю. А какой вы предмет будете вести? Айне так, видимо, торопилась, а быть может, чем-то была взволнована, как мне показалось, что забыла об этом сообщить.
— Я математик, — ответил коротко Роберт.
— О, представитель точных наук. Вы христианин, надеюсь.
— Да, я… — он засмущался. — Мои родители христиане, а я был крещен с рождения, но…
— Но в Бога не верите.
— Да, я атеист.
— Понятно, — тяжело вздохнул Льюис, будто только что потерял самого верного члена христианской общины. — Я вам, скажу, между нами говоря, лучше вообще не верить, чем знать, что есть бытие жизни.
— И, что же это? — спросил Роберт.
— Жизнь мрачна и полна страданий. Нет ничего хуже рождения. Смерть — это облегчение, великое единственное благо жизни.
— Признаться, я ожидал с вашей стороны других слов, — возразил Роберт.
— Что? Скажите, что я смело высказываю свои мысли?
— Можно так сказать, — ответил Роберт, — Вы, вероятно, чем-то омрачены?
— Разве что жизнью. Это практика жизни и мой личный опыт, — возразил священник. — Жизнь полная боли и унижений, приводящих человеческую душу в смущение, страх и угнетение. Нет, жизнь не так уж и прекрасна, как ее воспевают поэты. Она грязна и беспощадна, она не имеет состраданий и чувств. Лишь смерть — это благо жизни, ее венец и славный конец, избавляющий человека от страданий, которые подарила ему жизнь. Но, слава Богу, она все же открывает перед человеком ворота спасения. И тот, кто поверит в спасение Божие, тот и спасется. Все люди, по природе своей, грешны. И если посчитать число угнетений и боли души и тела, которые испытывает человек в своей короткой жизни, то лучше бы ему и вовсе не рождаться.
— Вы говорите страшные вещи, отче, — сказал Роберт. — Конечно, жизнь не всегда прекрасна, но и радости и счастье она дарит.
— Счастье. А что это?! — произнес священник, словно начал проповедь перед своими прихожанами, позабыв о споре. — Оно мимолетно, причем настолько, что его и вовсе можно считать равным нулю. Истинное счастье в любви к Богу и верой в его идеалы. Душа бессмертна, а человек смертен. Он есть грех, его тело как форма для души. Душа находится в грешном теле и требует избавления от него путем веры в спасение и искренней любви в Бога. Наш Создатель нарочно поместил душу в тело, чтобы она, помучившись в тяжелой и страдальческой жизни, обрела истинную веру.