Бирит-нарим
Шрифт:
Тирид шевельнулась под рукой Шебу, взглянула на ребенка.
– - Мы..., -- начала она, но Намтар жестом прервал ее слова.
– - На реке Тигр стоит город Лагаш, большой и богатый. До сих пор в нем не было пьющих кровь. Вы отправитесь туда и станете демонами этого города, как принято в Шумере.
– - Мы с радостью пойдем туда, -- сказал Шебу.
– - Мы привыкли жить в степи, но дни здесь похожи один на другой, и мы давно уже хотели повидать иные земли.
– - И вы увидите их, -- согласился Намтар.
– - Когда Лабарту
Шебу крепче обнял Тирид, но она не обернулась к нему, по-прежнему смотрела на ребенка. А тот продолжал играть, не обращая внимания на взрослых. Складывал камешки и напевал песенку, непонятную, без слов.
– - Оставить его.., -- повторила наконец Тирид и взглянула на хозяина почти с мольбой.
– - Надолго?
– - Надолго, -- кивнул Намтар.
– - Но потом вернетесь, увидите его в могуществе и славе и будете рады.
Тирид улыбнулсь, словно бы через силу, но когда заговорила, голос ее был уверенным и сильным.
– - Ты дал нам ребенка и обещаешь ему особую судьбу. Мы сделаем так, как ты скажешь.
И я думал, что они, как Эррензи, станут перечить мне? Они с полуслова понимают меня!
Порыв ветра донес блеянье овец и голоса людей, всколыхнул запахи реки и степных трав. Ребенок поднял голову, словно прислушиваясь.
– - Лабарту, -- позвал Намтар.
Тот медлил, но Тирид кивнула, улыбаясь, и ребенок тотчас подбежал и остановился рядом.
Намтар коснулся его лба кончиками пальцев и прошептал заклинание. Лабарту зажмурился -- так жмурятся люди от яркого света, -- но тут же открыл глаза, и в его взгляде были лишь недоумение и любопытство, без страха.
Хорошо.
– - Вашему сыну дана особая память, -- проговорил Намтар в ответ на немой вопрос обращенных.
– - Но до сих пор она дремала. Я пробудил ее. Когда вы доберетесь до Лагаша, она проснется в полной мере. Все, что будет происходить с этих пор, он запомнит ясно, и даже через тысячу лет будет помнить так, словно случилось это неделю назад.
Шебу и Тирид переглянулись. И по лицам Намтар читал их мысли: не понимали, как возможно такое, но верили.
...Каждому моему слову...
Лабарту опустился на покрывало, теребил разноцветные амулеты, привязанные к нитям бахромы на поясе Намтара -- осколки яшмы, лазурита и оникса. Намтар, прищурившись, следил за ним.
– - Красиво, -- сказал Лабарту и поднял взгляд. Волосы падали ему на лицо, вьющиеся, как у матери.
– - Хочу такие!
– - Нет, -- качнул головой Намтар.
– - Для тебя у меня другой подарок.
Порывшись в поясном мешочке, он вытащил амулет -- длинный заостренный кусочек лазурита, похожий на наконечник копья. Темно-синий, чистый, словно осколок вечернего неба.
Намтар завязал кожаный шнурок на шее у Лабарту, и тот сжал камень в кулаке, крепко.
– - Красиво, -- повторил он.
– - Это амулет для тебя, -- сказал Намтар.
– - Носи его, не снимая, он будет тебе защитой.
Ребенок засмеялся и отбежал, по-прежнему не выпуская из рук лазурит. Тогда Намтар повернулся к Шебу и Тирид.
– - Завтра утром мы вместе переправимся через Евфрат, -- проговорил он.
– - А затем наши пути разойдутся. Вы отправитесь на север, к Лагашу, я же пойду вниз по течению реки.
Он ждал вопроса, но они лишь молча кивнули и теперь сидели в тишине.
Знают, что все, что я хочу им сказать, - скажу сам. Что ж...
– - Я покину Шумер на время.
– - Слова вырвались сами, но Намтар не жалел о них.
– - Отправлюсь на Дильмун. Но пусть никто не знает об этом, кроме вас и вашего сына. Кроме вас нет у меня детей сердца, и только вам доверяю я эту тайну. Если случится беда, ищите меня там.
– - Да, хозяин, -- сказал Шебу.
– - Мы никому не расскажем об этом.
2.
Солнце пылало над головой. Люди попрятались от жары, если и выйдет кто из дома до вечера, то лишь по неотложному делу. Завеса скрыла вход в храм, опустели торговые ряды, -- будто и не было все утро толчеи на базаре, будто не поднимались люди по ступеням к святилищу. Лишь возле дворца энзи остались воины, да храмовая стража у подножия лестницы, -- но и те стремились укрыться под навесами, спрятаться в зыбкой тени.
Тирид стояла на площади, одна. Но даже приди она сюда рано утром или перед закатом, когда город бурлит и кипит, -- толпа расступилась бы, давая дорогу, не смея приблизиться.
В этом городе она прожила пятнадцать зим. И странно, -- Тирид успела привыкнуть к кирпичным стенам, к городскому шуму, толчее и храмовым процессиям. Стала носить здешние украшения и одежду и даже думала все чаще на языке черноголовых. Давно уже ничему тут не удивлялась, не тосковала по степи, и кровь людей Лагаша стала привычной и знакомой.
Это потому что я сама себе хозяйка и со мной мой любимый. Потому что здесь вырос наш сын, и язык Шумера ему ближе, чем речь кочевников-марту. Потому что здесь мой дом.
Но пятнадцать раз разливался Тигр -- бурная, беспокойная река, так непохожая на воды Евфрата. Прошла дюжина лет и еще три года -- отмеренный срок.
Тирид прощалась с Лагашем. Это так легко -- вобрать в себя ослепительное небо, стены домов, сонную тишину полуденного города. Но где найти силы, чтобы проститься с Лабарту?
Я думала пятнадцать лет -- долгий срок, но пролетели они как один миг.
И сколько раз за эти годы Тирид сожалела, что сын ее растет так же быстро, как дети людей. Ведь пьющим кровь дарована бесконечная жизнь, зачем же ему так спешно взрослеть? Если бы он оставался ребенком еще хоть двенадцать, хоть шесть лет...