Бироновщина. Два регентства
Шрифт:
— Она вдь тоже изъ старой курляндской семьи фонъ–деръ–Тротта–фонъ–Трейденъ.
— И состоитъ при государын первой статсъ–дамой, досказалъ Самсоновъ, — шагу отъ нея не отходить. Такъ–то вотъ подъ курляндскую дудку вс y насъ пляшутъ!
— И русская партія?
— Не то, чтобы охотно, а пляшетъ. Противоборствуетъ герцогу открыто, можно сказать, одинъ всего человкъ — первый кабинетъ–министръ, Волынскій, Артемій Петровичъ. Вотъ, гд ума палата! На три аршина въ землю видитъ. Дай Богъ ему здоровья!
— Но я все же не понимаю, Гриша, что же можетъ подлать этотъ Волынскій, коли Бирону дана государыней такая власть?
— Много, встимо, не подлаетъ; подъ мышку близко, да не укусишь. А все же государыня его весьма даже цнитъ. Прежде, бывало, она всякое утро въ 9 часовъ принимаетъ доклады всхъ кабинетъ–министровъ; а вотъ теперь, какъ здоровье ея пошатнулось, докладываетъ ей, почитай, одинъ Волынскій. И Биронъ его, слышь, побаивается. Кто кого сможетъ, тотъ того и сгложетъ.
— Это что–жъ такое? — насторожилась Лилли когда тутъ изъ–за оконъ донесся звукъ ружейнаго выстрла. — Какъ–будто стрляютъ?
— Да, это врно сама императрица, — объяснилъ Самсоновъ. — У ея величества дв страсти: лошади да стрльба. Съ тхъ поръ же, что доктора запретили ей садиться на лошадь, y нея осталась одна лишь стрльба. Зато вдь и бьетъ она птицъ безъ промаха на лету, — не только изъ ружья, но и стрлой съ лука.
— Но ты, Гриша, такъ и не досказалъ мн еще, изъ–за чего хлопочетъ ваша русская партія?
— А изъ–за того, что доктора не даютъ государын долгаго вку. Буде Господу угодно будетъ призвать ее къ себ, кому воспріять посл нея царскій внецъ: принцесс ли Анн Леопольдовн, или нашей цесаревн Елисавет Петровн?
— Вотъ что! Но y которой–нибудь изъ нихъ, врно, больше правъ?
— То–то вотъ, что разобраться въ правахъ ихъ больно мудрено. Цесаревна — дочь царя Петра, а принцесса — внучка его старшаго братца, царя Іоанна Алексевича [1] . Но какъ сама–то ныншняя государыня — дочь того же царя Іоанна, и принцесса ей, стало быть, по плоти родной племянницей доводится, то, понятное дло, сердце ея клонитъ больше къ племянниц, какъ бы къ богоданной дочк, хотя та по родителю своему и не русская царевна, а принцесса мекленбургская. Эхъ, Лизавета Романовна! кабы вамъ попасть въ фрейлины къ нашей цесаревн…
1
Для большей наглядности мы прилагаемъ здсь родословную Дома Романовыхъ отъ царя Алексёя Михайловича до середины XVIII вка.
— Нтъ, Гриша, покойная сестра моя была фрейлиной при принцесс…
— Да вдь вы сами–то душой больше русская, а въ лагер вороговъ нашихъ, не дай Богъ, совсмъ еще онмечитесь!
— Принцесса вызвала меня къ себ въ память моей сестры, и я буду служить ей такъ же врно, — ршительно заявила Лилли. — Довольно обо мн! Поговоримъ теперь о теб, Гриша. Отчего ты, скажи, y своихъ господъ не выкупишься на волю?
Наивный вопросъ вызвалъ y крпостного камердинера горькую усмшку.
— Да на какія деньги, помилуйте, мн выкупиться? Будь я обученъ грамот, цыфири, то этимъ хоть могъ бы еще выслужиться…
— Такъ обучись!
— Легко сказать, Лизавета Романовна. Кто меня въ науку возьметъ?
— Поговори съ своими господами. Поговоришь, да?
— Ужъ не знаю, право…
— Нтъ, пожалуйста, не отвертывайся! Скажи: «да».
— Извольте: «да».
— Ну, вотъ. Смотри же, не забудь своего общанія!
Въ разгар своей оживленной бесды друзья дтства такъ и не замтили, какъ гоффрейлина принцессы возвратилась въ пріемную. Только когда она подошла къ нимъ вплотную и заговорила, оба разомъ обернулись.
— Что это за человкъ, Лилли? — строго спросила Юліана по–нмецки.
Какъ облитая варомъ, двочка вся раскраснлась и залепетала:
— Да это… это молочный братъ мой…
— Молочный братъ? — переспросила Юліана обмривая юношу въ ливре недоврчивымъ взглядомъ. — Онъ много вдь тебя старше.
— Всего на три года.
— Такъ его мать не могла же быть твоей кормилицей?
— Кормила она собственно не меня, а Дези. Но такъ какъ Дези мн родная сестра, то онъ и мн тоже врод молочнаго брата.
— Какой вздоръ! Съ той минуты, что ты попала сюда во дворецъ, этотъ человкъ для тебя уже не существуетъ; слышишь?
— Но онъ игралъ съ нами въ деревн почти какъ братъ, научилъ меня здить верхомъ… даже безъ сдла…
— Этого недоставало!
Фрейлина круто обернулась къ Самсонову и спросила по–русски, но съ сильнымъ нмецкимъ акцентомъ:
— Ты отъ кого присланъ?
— Отъ господина моего, Шувалова, Петра Иваныча, къ вашей милости. Вы изволили намедни кушать съ нимъ миндаль — Vielliebchen; такъ вотъ–съ его проигрышъ.
Нжно–розовыя щеки молодой баронессы зардлись боле яркимъ румянцемъ.
— Хорошо, — сухо проговорила она, принимая конфеты.
— А отвта не будетъ?
— Нтъ! Идемъ, Лилли; принцесса уже ждетъ тебя.
III. Мечтанія принцессы
Сынъ фельдмаршала графа Миниха, камеръ–юнкеръ Анны Іоанновны, а по ея смерти — сперва гофмейстеръ, а затмъ и оберъ–гофмейстеръ при Двор Анны Леопольдовны, даетъ въ своихъ «Запискахъ» такую, быть можетъ, нсколько пристрастную, но очень картинную характеристику молодой принцессы:
«Она сопрягала съ многимъ остроуміемъ благородное и добродтельное сердце. Поступки ея были откровенны и чистосердечны, и ничто не было для нея несносне, какъ столь необходимое при Двор притворство и принужденіе… Принужденная жизнь, которую она вела отъ 12–ти лтъ своего возраста даже до кончины императрицы Анны Іоанновны (поелику тогда, кром торжественныхъ дней, никто посторонній къ ней входить не смлъ и за всми ея поступками строго присматривали) вліяла въ нее такой вкусъ къ уединенію, что она всегда съ неудовольствіемъ наряжалась, когда во время ея регентства надлежало ей принимать и являться къ публик. Пріятнйшіе часы для нея были т, когда она въ уединеніи и въ избраннйшей малочисленной бесд проводила… До чтенія книгъ была она великая охотница, много читала на нмецкомъ и французскомъ языкахъ, и отмнный вкусъ имла къ драматическому стихотворству. Она мн часто говорила, что нтъ для нея ничего пріятне, какъ т мста, гд описывается несчастная и плнная принцесса, говорящая съ благородною гордостію».