Битая грань
Шрифт:
— Не дурак, сам понимаю, что не тот случай, — согласился Ольшевский, уже прикидывая, как это любимой все рассказать и объяснить.
И дело не в том, что боялся непонимания. Нет, не сомневался, что она нормально воспримет. Но вот уезжать от нее не хотелось. Даже на пару дней. И сразу мысли, как спать без него будет? Ворочаться до утра, думая о том, что не стоит уже ворошить?
Блин! И остаться — никак, надо реально все перепроверить, и доверить такое некому. Разве что Олегу, ну так у Горбатенко обязанностей в разы больше, не бросишь все с бухты-барахты. Да и Саньку незаметно куда-то гораздо
— Хорошо, — завершая разговор, подвел итог Горбатенко. — Напишешь мне, во сколько выезжать планируешь, я парней пришлю. И ты там, давай, поосторожней. Я на твоей свадьбе погулять планирую, — с небольшой паузой напутствовал его. Вроде и шутливо, а Санек уловил все, что не высказано.
Давно они не оказывались в ситуациях, где и намек на угрозу был. Он, во всяком случае. И пожелание Олега… будто и лишнее, но в то же время и уместно очень.
— Я тоже, кстати, планирую. Так что да, буду, — отозвался в том же тоне. Пусть оба и понимали, что сейчас ни один из них не шутит.
Катя не обрадовалась, хоть и попыталась скрыть от Ольшевского свое огорчение. Однако и сцен не устраивала. Правда, Саньку показалось, что она больше огорчилась тому, что ее не берут поучаствовать в «поиске сокровищ».
— Это же, как квест, — с улыбкой посетовала котена, со вздохом признав, что один он быстрее управится, да и ей там особо нечего делать, если здраво рассудить. — Интересно же! А ты сам до итога доберешься, выходит!
— Я тебе все расскажу в самых мелких подробностях, — пообещал Санек с улыбкой. — И даже фотоотчет составлю! Благо, сейчас все сфотографировать — не проблема вообще. А ты к свадьбе готовься, платье ищи.
— Договорились, ловлю на слове! — вроде совсем весело согласилась Катерина, пусть и обнимала его крепко, не желая с коленей вставать. — Только… осторожно, хорошо? — как-то замешкавшись, неуверенно попросила малышка.
Прям сговорились они все, что ли. Хоть Санек и понимал всю эту предосторожность, но все же рассчитывал, что все пройдет нормально. Как ни крути, а дело давнее и ничего острого быть не должно.
— Я всегда осторожен в таких случаях, малышка, — все же пообещал и Кате. — Да и парней Олега возьму. Люди серьезные, и охрана — их работа. Никто не собирается относиться к вопросу спустя рукава, пусть и вряд ли мы найдем что-то, — напомнил ей о малоперспективности поисков.
— Да. Но все же. Я люблю тебя, и волноваться буду, — вздохнула Катерина, признаваясь.
— Я постараюсь вернуться за день. Чего мне там больше торчать? — подмигнул ей Саня, стараясь развеять.
Главврач больницы, с которым тесно общался отец Катерины, умер вскоре после убийства самого Коршуна. Внезапно. Ольшевский этого ранее не знал. Помощники хорошо поработали, за ночь собрав и подготовив всю информацию, что смогли достать. И он сейчас изучал эти данные, пока за окнами авто проносился туманный пейзаж полей, укрытых снегом.
Даже заинтересовал этот момент. Кирилла тоже, по-видимому, потому как к распечатке файла прилагалось и фото заключения патологоанатома о причине смерти. «Инсульт». Странно, не старый был мужик, только пятьдесят стукнуло. С другой стороны, работа и должность
Любопытно иное. Если этот главврач умер внезапно и приемнику дела не передавал, мог ли он кому-то сообщить о том, что Коршуновский старым бомбоубежищем, как складом, пользовался? Или эта информация с ним и была погребена? Кто-то, вообще, этим интересовался? Или никому заброшенные и ветшающие помещения были не нужны? Это ведь сколько средств на поддержание и восстановление их вложить нужно?
Из сведений, добытых Кириллом, сложно было понять. Да и что от человека требовать, если, как и Санек, из столицы все узнавал. Казалось, что старым бомбоубежищем не то что не пользовались, а и в принципе забыли о его существовании. Но так ли это на самом деле, Ольшевскму и доведется сегодня вечером узнать.
Глава 22
Глава 22
С порога его окутало запахом затхлости и влажного бетона. С вытяжкой точно стало похуже с последнего раза, как Ольшевский бывал здесь. Переглянувшись с парнями из охраны, они осторожно зашли в «холл», предварительно просветив все фонарями, прихваченными с собой.
За их спинами «спал» зимний парк, запущенный, явно не представлявший интереса для прошлого руководства больницы. Между разросшимися деревьями висел плотный туман, словно цепляясь клочьями на кустах, которые тоже никто не прорежал уже фиг знает сколько лет.
Вообще, вот спроси его, Ольшевский и сам бы признал, что лучшего схрона не придумать. Территория закрыта, но никакой охраны нет, видно, как расформировали больницу, только в помещении остались сторожа, там они свет видели, когда без особого труда проникли с задней стороны в парк. Все совсем не так, как когда-то. Но и не шляется никто особо. Пару собак встретили, но те от них держались поодаль, и не думая поднимать шум.
И в самом парке никаких ориентиров не осталось. По сути, это уже и не больничный сквер стал, а какая-то хаотично заросшая посадка, в которой потеряться — нечего делать. Даже Саньку пришлось возвращаться два раза к «главной» аллее, пока он, в итоге, все же обнаружил поворот дороги за моргом, по которому и ехал-то всего однажды. Вход в убежище также захирел: невысокая кирпичная пристройка к холму, в глубине которого и рыли\строили убежище много лет назад, обросла мхом и была окружена высоким сухим бодылем прошлогодних сорняков. Кустов у дверей хватало, причем не сломанных нигде. Сюда точно никто не заходил в ближайшее время.
Потому и они очень осторожно, стараясь не особо следы оставлять, да фонарями мигать, вскрыли дверь, срезав замок, и зашли внутрь. В целом, казалось, здесь было неплохо. Несмотря на влажный воздух, вода не просачивалась по стенам, не было следов обитания бомжей или какой-то живности. Все лучше, чем они могли ожидать, глядя на парк.
— Куда теперь? — поинтересовался один из охранников Горбатенко.
— Если память меня не подводит, — Санек навел луч своего фонаря на левый угол холла, где темнели металлические двери, чуть приоткрытые, за которыми начинался черный провал коридора. Луч света выхватил на ближайшей стене написанные краской буквы с указанием секторов. — Сюда.