Битая ставка
Шрифт:
— Ах ты, боже мой! Он сам-то вам хоть что-нибудь рассказывал?
— Говорит очень мало, правду скрывает.
— Может, вы при мне с ним погутарите? Я бы постыдила его, ведь сын он мне!
— Это можно, если вы этого желаете. Пока позавтракайте и никуда не уходите со двора, а то часовой вас не выпустит без моего разрешения.
В обед встреча состоялась. Майор Васин в присутствии матери спросил Шубина о цели прихода из-за линии фронта.
И снова Шубин будто преобразился. Не было вчерашнего Алексея, не было ни дрожи в голосе, ни искренности в васильковых глазах. Они опять смотрели колюче, настороженно, исподлобья. Он повторил то же, что рассказывал на предыдущих допросах. И ни слова сверх того.
—
— Алеша,— обратилась к нему мать,— скажи ты все, ради бога. Ну осудят тебя, а там, даст бог, и жив останешься. Жить будем вместе.
— Нет, маманя, жизни дальше мне нет! Тут я враг, и один мне конец.
— Что же ты натворил, сынок?
— Что натворил? А как только подрос и как стал понимать, кто мой отец, кто дядя Андрей, что с нами сделала Советская власть, так с тех пор у меня начала расти злость на всех. Я никому не могу этого простить. Всех бы этих активистов, коммунистов...— он зло заработал желваками.
— За что так, сынок? Что же они тебе сделали плохого?
— Жизнь они мне покалечили, еще до войны по судам затаскали, баландой кормили да работать за троих заставляли.
— За что же тебя судили?
Шубин молчал...
— Ларек он с дружком обокрал до войны,— вмешался Васин.— А с начала войны он вместе с вашим братом Нилиным Андреем Арсентьевичем полицией руководил в поселке шахты «Кондратьевка», где братец ваш жил до начала войны. Там они при немцах всю власть вершили.
— Что же это, батюшки, значит, и сын мой людей мордовал?
Шубин сорвался:
— Да, было! Стрелял! Убивал! — бросал он в лицо опешившей матери.— А что? Или они нас, или мы их! Вот посмотришь, скоро всю Россию...
Шубина поднялась, подошла к сыну, удивленно посмотрела на него, как бы пытаясь убедиться, он ли это говорит, и щеку Шубина обожгла по-матерински тяжелая пощечина. Затем она отошла к окну, отвернулась, закрыв лицо руками, и так стояла, не оборачиваясь больше к сыну, которого второй раз в жизни, на этот раз окончательно— потеряла.
Алексей встал с табурета, хотел сказать что-то матери, но лишь махнул рукой. Так и ушел, унося с собой злобу, что накипела у него, кажется, на весь мир. В том числе и на эту женщину, давшую ему жизнь, вскормившую его...
— Такие дела, мать,— поднялся из-за стола Васин.
Он предупредил Надежду Арсентьевну, чтобы она о происшедшем ни с кем не делилась, и распорядился отправить ее домой. К вечеру Шубина уехала в надежде встретиться с сыном еще раз. Но встреча не состоялась...
Утром следующего дня часовой, принесший завтрак, обнаружил Шубина мертвым. Врач осмотрел труп и констатировал смерть от обильной потери проз и: арестованный вскрыл себе куском оконного стекла вены.
„Инспекция“
В кабинете Васина четверо: он сам, Юдин, Гречкин и бывший обер-ефрейтор Иоган Бельтфер. У Бельтфера не только белый, коротко стриженный «ежик», но и брови и даже ресницы удивительно молочного цвета. Поэтому довольно трудно определить возраст этого человека. Впрочем, по резким складкам на лбу и щеках можно предполагать, что и ежик, и виски немецкого коммуниста припорошены сединой.
— Вам, товарищ Бельтфер, поручается выполнить роль одного из тех, против кого вы вели борьбу там, у себя на Родине, ради чего недавно рисковали, переходя через линию фронта к нам,— начал Васин.— Готовы ли вы к такому заданию?
— Я уже говорил майору Юдину, что готов. Если я понял правильно, я должен, как это говорят у русских, прощупать Посла.
— Именно так, товарищ Иоган... Значит, по-русски — Иван?
— Да, Иван,— заулыбался Бельтфер.
— Давайте тогда временно, для удобства, будем называть вас Иваном Ивановичем. Не будете возражать?
— Возражать? Нет, почему же? Я конспирации обучен еще там у себя, в Баварии. Хотя гестапо разыскивало меня по другой фамилии подпольщика.
— Вот и хорошо,— согласился Васин.— В порядке уточнения я хотел бы повторить, что ваша главная задача состоит в том, чтобы, установив личный контакт и связь с Послом, выяснить самое основное: где базируются подготовленные км группы, примерную численность их и планы на ближайшее время. Ваша основная база — известный вам дом Витвицкого в станице Кущевской. Рация для связи со мной — там же. Место базирования Посла — хата Марфы Кононовой в Ново-Дмитриевской. Пусть вас не смутит, если в роли радиста абвера е доме Витвицкого вы увидите хорошо знакомого вам человека. Не подавайте вида, что вы его узнали, будьте с ним откровенным и спокойно продолжайте выполнять задание. Работать буде те в паре с действительным агентом абвера Герасимом Гнилицким по кличке Рыбак, который прилетел оттуда с неким Селиным. Сейчас товарищи вас познакомят с Гнилицким. Предъявите Послу серьезное требование якобы от имени Вильке: не обнаруживать себя действиями до получения его сигнала. До начала предстоящих операций немецких войск тщательно к ним готовиться. Сигнал о начале действий поручено подать вам. Вот и все, Иван Иванович. Повторите, пожалуйста, каковы способы связи с нами и ваши действия в непредвиденных случаях особенно, когда вашей жизни будет угрожать явная опасность.
Бельтфер все хорошо запомнил и уверенно повторил. Васин пожелал «Ивану Ивановичу» успеха и поручил капитану Гречкину познакомить его с Рыбаком.
День близился к концу. С утра в комнате за стенкой находились только двое из группы «интенданта». Остальные ушли, пообещав к вечеру возвратиться. Из-за стены доносился шорох шагов, невнятный разговор. Соседи явно паковали вещи, укладывались. Потом из-за двери потянуло дымом. «Жгут какие-то бумаги»,— догадался Коробов.
Уже в сумерках во двор, громко разговаривая, зашли квартиранты: «интендант», «старшина», а с ними еще двое.
Двое находившихся в комнате вышли в сени и встретили пришедших. Переговариваясь вполголоса, все шестеро, не обращая внимания на «комбата», прошли за перегородку.
В хате появилась Марфа Степановна. Зажгла лампу, вытерла руки передником и, посмотрев на Коробова, пошла к постояльцам. «Раненый» услышал за неприкрытой дверью «добрый вечер» и приглашение ужинать,
— Ужинать мы будем здесь, в комнате, на дворе уже темно, да и гости у нас,— сказал «интендант».
— Хорошо, как вам удобно,— ответила Марфа.— Может быть, горячей водички нагреть, пыль смоете?
— Нет, спасибо. Мы уже по пути освежились у колодца.
Марфа вышла, плотно прикрыла за собой двери. Проходя мимо Коробова, обронила мимоходом:
— Там появились еще двое. Их здесь раньше не было,— И громко:—Сейчас я принесу вам молочка парного.
Встреча «Ивана Ивановича» и Рыбака с Послом началась с сообщения пароля еще на улице. Убедившись, что прибывшие именно те, кого он ожидает, и Тальнов, и старшина Ситько как-то сразу прониклись доверием к этому классическому арийцу. Тальнов, будучи сам из неробкого десятка, тем не менее преклонялся, даже благоговел перед натурами сильными и властными. Так в свое время с собачьей преданностью исполнял он распоряжения Скворцова. Потом готов был разбиться в доску, но доказать и Вильке, что верой и правдой будет служить ему. Вот и сейчас он видел сильный характер уверенного, знающего себе цену человека и безоговорочно подчинился ему, тем более, что он пришел «от гауптмана Генриха Вильке». В комнате Посол докладывал о своих «подвигах» и выполнении поручений абвера. Но 3юйд-113 слушал хмуро и вдруг —«Иван Иванович», прервав его, сказал, что одна из его групп в районе железнодорожного депо столкнулась с засадой красноармейцев, и стал ему выговаривать: