Битум
Шрифт:
одежд, улыбок карнавал,
и змеев уличных порханья,
проспекты, вина, площадь, бал,
и майский люд, и пир мелодий,
и танцы с песнями в кругу,
погода, что была в угоду,
и насыпь, парк на берегу,
бетонный мост, гитары, вскрики,
узор чугунных лент, перил,
шершавых
но чётче – глаз твоих берилл,
где всё искрилось ярким тоном.
Средь лунной тьмищи светлячки.
Вдруг из невидимых бутонов
раскрылись брызги-лепестки
салюта, что играл волшебно
и с переливом чувств мерцал.
Ему подобно, равноценно
в мечтах к тебе тогда пылал…
Просвириной Маше
Тайны лавок
Развёрнутый лавок папирус
от икр, изножья до спин,
за коими жёлтый сергибус
кустится средь елей, осин.
Угольно-ребристые волны
рядами. Бери и читай
ту надпись с заглавья до пола.
Живой лингвистический рай!
Волшебные свитки открыты.
Под небом – дух библиотек.
От глаза учёных укрыты
телесною кляксой. Дефект.
Всё строчки-дощечки хранили!
Как много под краской хранят!
Как много на текст наслоили
рисунков, порезов и карт!
Внимательно бродит учитель,
гурман языка и словес,
а каменный, медный смотритель
хранят то наследие, вес.
Ах, как же богатятся речи,
лишь стоит вглядеться, понять!
Лишь ночью фонарные свечи
помогут спокойно читать,
секреты познать и мгновенья,
и кто их писал из живых…
Лишь утро, дожди мановеньем
спугнут книголюбов от них…
One tree
Твердеют корни и покрытье,
столбится стебель мощью жил.
Я тут рождён ростком с зарытья
и до пилы век буду жить!
Судьба –
а принимать ворон, певцов,
укореняясь, множить крону
и кольца – вот завет отцов,
невыездным быть, патриотом,
хранить ножей, ударов швы,
и не создать стихов, зиготу,
не быть плодовым и живым,
не ведать стран и речи, чувства
и крика, слёз; рекой не течь,
дарить прохладу свеже, густо,
кормить костры, зимою – печь,
давать тенёк, опору старым,
отраду псам, спине зверей,
и век довольствоваться малым,
смотреть на цвет оранжерей,
на луг, леса и всплески рыбы,
ручьи, котят, фруктовый сад,
цветы, людей, веков погибель
бессильно видеть, но стоять;
и быть мудрее и древнее,
но не суметь о том сказать…
Но оттого всего грустнее,
что вечно некого обнять…
Виновности деревьев
На мне в Эдеме Змий ютился,
а тот – упал среди моста,
а об того – лихач разбился,
а тот – стал стойкой для Христа,
к какой его, стуча, пришили;
а тот – от молнии сжёг дом,
а те – тараном всё крушили,
другие – стрелы над врагом,
а из-за тех – погибла Троя,
на этом – вздёрнулся дурак,
с того – свалился сын героя,
за тем вон – прятался маньяк,
на нём – сидел немецкий снайпер,
а этот – рухнув, смял кусты,
иной – убил отскоком шайбы,
другой – паденьем сбил цветы.
Но есть одна у нас заслуга -
до смерти вили кислород,
тем продлевая жизнь округи,
хвостатых и двуногих род.
Улучшения
Тут стало лучше: пни ожили,
вернулись блудные отцы,
цветы воспряли и зажили
туберкулёзные рубцы,