Битва Деревьев
Шрифт:
Эльхант молча смотрел себе под ноги. Затем пробормотал: «Вначале мне надо поесть», — и вышел из шатра.
Как только полог из шкур опустился на свое место, Лана шагнула к воеводе и воскликнула:
— Зачем? Почему ты поручил ему… Все это могла бы делать я! Он необученный дикарь, который…
— Необученный? — Билал положил ладонь на плечо дочери. — Ты так и не смогла достать его мечом.
Вспыхнув, Лана отпрянула и сбросила руку отца.
— Это другое! Конечно, агачи умеют прыгать и бегать, но я не о том! Это же дикарь с Огненного Предела, отец! Кедр! Они никого не слушаются, неповиновение у них в крови. А этот еще и самолюбивый и наглый…
— Но он остановил бегущих в панике солдат. Ты забыла? Почему они послушались
Глава 3
— Што за клинок у тебя? Почему он гнутый? Хех! От дивно! — воскликнул невысокий кривоногий солдат, который в шатре заступился за Септанту. Его звали Орхар, он оказался любопытным и говорливым — единственный из отряда, с кем агач обменялся несколькими фразами после того, как воины покинули лагерь. Остальные поглядывали на дикаря с юга без неприязни, но настороженно. Почти все были вооружены мечами и топорами, но у Орхара сзади из-за ремня торчал цеп. Кожаное кольцо прижимало покрытую шипами железную грушу к древку, чтобы не болталась и не мешала.
Отряд, состоящий из Ланы, Эльханта и дюжины рядовых — в основном тех, кто спасся под Аргосом, — ехал по широкой лесной дороге на юго-запад, в сторону Адоная и озера Флэй.
Эльхант оглянулся. Скрипя, позади них двигалась повозка: небольшая, приземистая, на четырех очень широких колесах. Занимая ее целиком, так что вокруг бочкообразного тулоба почти не оставалось места, на телеге восседал голем Кучек. Толстые короткие пальцы, напоминающие обрубки сучьев, сжимали поводья. Повозку тянул низкорослый мосластый коняга с лохматой черной гривой.
Чуть поморщившись, Эльхант вновь посмотрел вперед. Именно голем был причиной того, что отряд двигался недостаточно быстро. Но на его присутствии в отряде настоял Монфор Билал.
Дорога повернула. Солдаты то и дело глядели по сторонам, опасаясь нападения. После встречи в шатре, за едой и во время сборов, Септанта слышал множество разговоров и теперь понимал причину беспокойства. За те несколько дней, что он провел в башне, все изменилось. Враги появились внезапно — и повсюду. Падение Аргоса было не случайной победой мертвоживых, но символом теперешнего положения дел. «Тьма сгустилась!» — так провозгласил один из друидов в лагере. И новый враг оказался куда более опасным, чем орда хана Горака. Орков можно было выследить, они передвигались, как все обычные армии, пусть даже и быстро — их кабаны в беге не уступали лошадям. Но мертвоживые возникали в разных местах, неожиданно. К примеру — лесное поселение. Разведчики, стерегущие лес, сообщают, что все спокойно и ни единого врага в округе не видно…. Как вдруг откуда ни возьмись появляется крупный отряд, и пока дети деревьев, едва успев опомниться, посылают за подмогой, мертвоживые сжигают дома, убивают всех, кого могут убить, и пропадают в лесном полумраке, утащив с собой трупы поселян. Подобное теперь происходило повсеместно, все чаще и чаще. Неудивительно, что воевода так суров и насторожен…
Лана, тоже недовольная скоростью их передвижения, обернулась и прокричала:
— Кучек, ты можешь быстрее?
После паузы голем проскрипел:
— Не способен. Конек завалится…
Амазонка хмуро покосилась на Эльханта, невозмутимо восседавшего в седле, и ударила коня пятками. Септанта поглядел ей вслед, скосил глаза и провел пальцами по блестящей застежке, удерживающей плащ на правом плече. Застежка была новая, он получил ее в лагере. Дубовый лист… Нет, эльф не отдал цену своей чести туату доиров и лично Монфору Би-лалу, не перешел под его покровительство — так и остался агачем. Но, взявшись выполнять поручение, Эльхант добровольно согласился подчиняться и приказам Монфора. По какой причине великий воевода решил доверить дикарю с Огненного Предела руководить походом — это Септанту не волновало. Но вот необходимость выполнять приказы, невзирая на то, согласен он с ними или нет… Впрочем, в отряде агач был главным. Как и Лана. Амазонка, кажется, обиделась на отца, когда услышала, что они будут на равных. А еще Кучек… зачем Билал приказал своему охраннику сопровождать Эльханта?
— Я слышал, мертвоживые забирают с собой все трупы, какие могут унести, — обратился он к Орхару. — Для чего?
Солдат покачал головой:
— Кто ж ведает? Говорят, едят они их…
— Едят? — Агач ненадолго задумался. — Нет, не верю. Зачем мертвым поедать живых?
— Так ведь не живых, а трупы…
— Все равно.
Дорога достигла вершины пологого холма, и далеко впереди сквозь ветви блеснула река. Там Адонай изгибался и нырял под землю, неся свои воды к большому озеру, где обитали горты и саилы. Ива и плющ…
Где-то здесь должна быть деревня, — произнес Орхар. — Слышь, агач… то есть, дукс, я ж в этих местах бывал. Большая деревня, и отряд к ней приставлен был. Я так полагаю, што…
— Помолчи, — бросила Лана, и Орхар, смолкнув, отвернулся.
Септанта посмотрел на амазонку, перевел взгляд на рядового и негромко позвал:
— Эй, Орхар, подъедь ближе.
Когда солдат приблизился, Эльхант стал расспрашивать:
— Так что ты говорил про деревню? Сколько домов? Орхар, глянув на Лану, смущенно ответил:
— Пару дюжин тамось. Охотой живут да рыбку ловят…
Лана вновь поехала быстрее, удаляясь от них, и солдат сразу стал говорливей:
— Шкуры и ягоды они в кранног торгуют, меняют на посуду или еще што… У меня, понимаешь, дукс, вроде как подруга… невеста не невеста, но, в общем, любка моя в этом селении жила. — Он ненадолго за молк, доверительно склонился к Эльханту и, покосившись вслед удалившейся уже на значительное расстояние Лане, тихо произнес: — Эта баба, дукс… Пошто она такая злая? Молчи, говорит… А чего — молчи? Я ж дело гутарю, а она…
Ноздри Септанты раздулись, когда он уловил запах гари. И тут же Лана вскинула руку, показывая вверх: над кронами плыл сероватый дымок.
Эльхант ударил коня и рванулся по дороге, которая дальше круто поворачивала в сторону едва видимой за деревьями реки.
Он сразу опередил остальных. Копыта скакуна взрыли мягкую землю, подняв фонтан комьев, и в следующее мгновение агач увидел пылающие домишки.
— Это не мертвоживые! — прокричала Лана, скачущая за ним. — Орки!
Небольшие стаи зеленокожих все еще иногда проникали, не замеченные пограничными следопытами, в Центральный Атланс. Эльхант увидел высокое мускулистое существо, которое преследовало визжащую крестьянку, тела в траве, объятого пламенем эльфа — воя от боли, тот метался между домами…
Ближе всего оказалась небольшая толпа, окружившая четырех крестьян, защищавшихся при помощи вил и топоров. Между крестьянами стоял филид. Конь заржал, когда Септанта вонзил каблуки в его бока, и рванулся вперед. Агач выхватил кэлгор.
Он плохо умел драться в седле: слишком мало опыта. В Южном Пределе у него даже не было своего коня… В последний миг орки услышали, что кто-то приближается, и начали оборачиваться. Двое крестьян уже лежали на земле. Филид торопливо декламировал песнь боли. С криком упал третий крестьянин, остался самый здоровый, отмахивающийся большим топором. Эльхант, высвободив ступни из стремян, встал ногами на седло, дернул поводья, поворачивая коня, и оттолкнулся. Скачущая позади Лана увидела, как дикарь прыгнул со спины своего скакуна прямо в толпу орков, широко расставив руки, в одной из которых был кривой меч, а в другой нож. На подошвах агача что-то блеснуло. Он исчез среди зеленых тел, толпа сомкнулась над ним, конь поскакал дальше вдоль лесной опушки. Лана ощутила мимолетное чувство, которого тут же устыдилась, — радость. Дикарь погиб, и это хорошо… Нет, это плохо! Он глуп и самовлюблен, но он на нашей стороне!