Битва Деревьев
Шрифт:
Короткий нож вонзился в загривок одного орка, кэлгор прорубил предплечье другого, и Септанта, сбив с ног третьего, рухнул в траву. Кислая вонь ударила в ноздри, хриплые вопли зазвучали над ним. Воткнув острие в зеленое брюхо, Эльхант проскользнул между толстыми ногами. Его ухватили за плащ, дернули, он покатился по земле и вскочил, орудуя клинками. Темно-коричневая, напоминающая грязную жижу кровь забрызгала его с ног до головы. От рева орков он почти оглох.
Рядом заржал конь. Орк, занесший над головой агача огромную дубинку, взревел и опрокинулся на спину, так что Септанте стала видна соскочившая с коня Лана. Она вытирала
Слышались плач и стоны раненых; гудел, пожирая бревенчатые стены, огонь. Из уцелевшего сарая жители вывели четырех лошадей и повозку. Еще одна, сломанная, стояла у оврага за домами. Старшина селения, тот самый крестьянин с топором, сказал Эльханту:
— Колесо в ей надо поставить. Это мы щас сделаем.
Эльхант только что умылся водой из колодца и теперь разглядывал тела солдат, лежащие рядком на траве. Из охраняющего селение небольшого отряда не осталось никого: орки наскочили неожиданно и первым делом взялись за воинов, а уж потом занялись остальными. Мирных поселян было от силы полторы дюжины, среди них лишь трое крестьян, остальные — эльфийки и дети. Телега Кучека, который так и не покинул ее, стояла в стороне. Лохматый черный конь щипал траву, голем сидел неподвижно, иногда поворачивая голову, следя за происходящим. Он подъехал, когда все уже было кончено, и в схватке не участвовал.
— Я отряжу с вами полдюжины, — сказал Эльхант старшине и показал направление: — Поедете туда, в лесу большой лагерь. Он неподалеку. Возьмите припасы, если что не сгорело…
Услышав последние слова, к ним подошла Лана, до того наблюдавшая, как солдаты помогают крестьянкам переносить раненых к повозке.
— Ты отрядишь солдат? — спросила она. — Или я ослышалась?
Эльхант и старшина взглянули на нее.
— Не ослышалась, — произнес агач.
— Нельзя разбивать отряд! — отрезала Лана. — Прежде чем кого-то отсылать, ты должен посоветоваться. Я не разрешаю…
Повернувшись к ней спиной, Эльхант крикнул:
— Эй, слушайте!
Множество лиц повернулось в его сторону, и Септанта продолжал:
— Я приказал, чтобы полдюжины солдат сопровождали телеги до лагеря. В лесу могут напасть орки или мертвоживые. Эти, что наскочили на вас, — их слишком мало. Обычно зеленые не ходят стаями меньше, чем в две дюжины. Значит, где-то неподалеку есть еще. Но амазонка не хочет — говорит, мы не должны разбиваться. Что скажете?
Воцарившуюся тишину нарушил Орхар.
— Так что же, дукс… — проворчал он, вытирая рукавом нос. — Надоть кому-то, канешна, с ними идти. Тут же, погляди… — он ткнул пальцем в крестьян. — Токма трое, кто биться может, осталось.
Лицо Ланы побагровело, и брови сошлись над переносицей, в точности как это было у ее отца, когда он рассердился на Септанту в шатре.
— Женщины тоже могут сражаться! — рявкнула она. — Ты, рядовой, заткнись! Если…
Септанта заговорил, но Лана молчать не собиралась, и тогда он повысил голос:
— Ты обучалась у питшей?
— Что?.. — Амазонка от неожиданности запнулась. — Да. О чем ты, дикарь?
— Дочки богатых сидов часто учатся в туате калин. Они хорошие воительницы. Но эти крестьянки умеют шить и готовить, не убивать. Если даже небольшая стая орков или отряд мертвоживых заметит обоз — их перережут. Или ты забыла, что не у всех богатые отцы? Что не все могут отправить своих детей на обучение к Баркентинским горам?
Словно устав от такой длинной речи, Эльхант кивнул, показывая крестьянам, что можно продолжать сборы, и пошел к телеге с Кучеком. У стоящей за его спиной Ланы лицо напряглось, и рука, сжимающая меч, задрожала — казалось, она готова броситься за кедром и вонзить клинок ему между лопаток. Затем амазонка ссутулилась, опустив голову, резким движением отправила меч в ножны.
— Разделитесь, — велела она. — Половина будет сопровождать телеги.
Солдаты переглянулись, а Орхар лишь покачал головой.
Эльхант остановился над трупом орка. Могучее тело, залитое темной кровью, напоминало груду покрытых мхом булыжников. Агачу пришло в голову, что с виду орк — нечто среднее между големом и эльфом. Куда здоровее последнего, но заметно проворнее первого. Приплюснутые черты лица, зрачки желтые, белки покрыты сетью красных прожилок, тупые клыки, шершавая шкура и коричневая сыпь на ней… Значит, песня филида успела подействовать. Если бы он допел заклинание до конца, орки покрылись бы волдырями и язвами. Зеленокожего опоясывало широкое железное кольцо, поддерживаемое кожаными ремешками, перехлестнутыми через плечи; другое, поменьше, было на шее, еще четыре на руках и ногах. От тела шел тяжелый кислый дух — это был их естественный запах.
Кучек сидел, поджав толстые короткие ноги, и сверху вниз смотрел на агача.
— Мы разделимся, — произнес тот, заглядывая в черные глаза-дыры. — Половина солдат поедет с этими крестьянами назад к лагерю, половина — дальше. — Ты умеешь сражаться?
Рот-трещина стал чуть шире. Из глиняной головы донесся скрипучий голос:
— Порван плащик.
Эльхант отстегнул заколку, снял ножны, затем плащ. Почти на середине тянулся вертикальный разрыв. Агач поморщился. Плащ дешевый, но и Септанта никогда не был богат…
— Ошибся эльф, — проскрипел Кучек. Септанта кивнул:
— Да. Не надо рваться вперед, когда с тобой солдаты. — Он надел плащ, перекинул через плечо ремень ножен и пояснил: — Я привык драться один, поэтому на время забыл про остальных.
Они помолчали, разглядывая друг друга.
— Езжай с теми, кто возвращается, — произнес наконец Эльхант. — Ты только задерживаешь нас.
Кучек сел боком, свесив ноги, и телега натужно скрипнула.
— Нет.
— Нет? — повторил Септанта.
— Хозяин велел…
— Он велел тебе наблюдать за мной, да? Голем молча глядел на него.
— Ты должен следить, и если я стану делать что-то не то или вдруг окажется, что я предатель…
— Убить, — сказал голем. — Сокрушить. Уничтожить. Раздавить. Снести. Труден язык деревьев, несть числа словам и смыслам…
Еще мгновение Эльхант смотрел в черные дыры его глаз, затем развернулся и пошел обратно.
— Это что такое? — спросила Лана.