Битва двух империй. 1805–1812
Шрифт:
Свидетельство пленного французского офицера почти слово в слово подтверждает слова Софьи Тизенгаузен: «Стремление к восстановлению Польши было столь же горячим в Литве, как и в Познани, — пишет офицер штаба маршала Нея, взятый в плен весной 1807 г. — Французских военнопленных принимали в Вильно как братьев. Простые люди обнимали их со слезами, бежали за водой, чтобы дать им напиться; я видел, как кучер спрыгнул со своего сиденья и дал пленным все деньги, которые у него были. Подобные проявления внимания беспокоили власти…» [41]
[41]
Fezensac R. M. P. J. Montesquiou, Souvenirs militares. Paris, 1863, p. 168.
Наконец, один из русских чиновников докладывал из Вильно, что «в так называемых казино или клубах пили за здоровье Наполеона, рассказывали разные непозволительные мнения о наследии русского престола, и большинство относилось недоброжелательно к русскому правительству» [42] . Литовское дворянство укрывало также «запасы хлеба, чтобы сберечь его для ожидаемого прихода французов… В одной Вильне было скрыто в монастырях до 80 тыс. четвертей [27] » [43] .
[42]
Цит. по: Дубровин H. Ф. Русская жизнь в начале XIX века. СПб., 2007, с. 418.
27
Четверть — здесь: единица объёма сыпучих тел (1 четверть = 209,91 л).
[43]
Там же, с. 425.
Едва летом начались боевые действия, как 17 июня польские войска под командованием генерала Зайончека двинулись на Гродно. Вслед за ним на подкрепление шёл Домбровский со своей дивизией. «Ещё несколько дней, и наша судьба, и судьба целой Европы стала бы совершенно иной» [44] , — писал Феликс Потоцкий [28] .
Для русской элиты было крайне рискованно продолжать войну в условиях опасности социальных потрясений и польского восстания. В на редкость эмоциональной для официального документа записке от 11 (23) ноября 1806 г. Новосильцев, Строганов и Чарторыйский писали Александру о том, что можно ожидать восстановления Наполеоном Польши и восстания в провинциях, доставшихся России по разделам [45] .
[44]
Цит. по: Nawrot D. Litwa i Napoleon w 1812 roku… p. 31.
28
Потоцкий Феликс (1779–1811) — был одним из создателей и первых офицеров польских войск на службе Наполеона.
[45]
Записка трёх товарищей министров императора Александра I. Русская старина 1894 г., август, с. 212–216.
Наконец эгоистические действия англичан разозлили даже такого холодного и расчётливого человека, как Александр. Несмотря на обещания щедрого финансирования военных операций против Наполеона, за 1806 г. на содержание российских войск поступила лишь мизерная сумма в 50 тыс. фунтов стерлингов. Вместо помощи морскими силами «британские военные корабли неоднократно арестовывали и без того немногочисленные российские суда, принадлежавшие в основном торговым домам Архангельска и прибалтийских провинций России» [46] . На суше английская помощь также оказалась иллюзорной. Вначале предполагалось высадить на севере Германии мощный британский десант численностью в 30 тыс. человек. Правда, скоро выяснилось, что экспедиционный корпус не может превышать 20 тыс. человек, а затем и вовсе стало известно, что можно рассчитывать не более чем на 10 тыс. английских солдат. Причём всё это сопровождалось, как всегда бывало в таких случаях с британским контингентом, вечными проволочками, оттягиванием сроков и тому подобным. В конечном итоге на о. Рюген высадился смехотворный, по масштабам операций войны 1807 г., английский отряд в 3,5 тыс. солдат. К тому же это войско ступило на сушу только в июне, то есть тогда, когда война, собственно, и закончилась.
[46]
Орлов А. Союз Петербурга и Лондона. Российско-британские отношения в эпоху Наполеоновских войн. М., 2005, с. 43.
Интересно, что при этом британские правящие круги сумели найти солдат и деньги для того, чтобы попытаться овладеть Египтом! В марте 1807 г. 5-тысячный английский экспедиционный корпус высадился в Александрии. Однако подвиги джентльменов с туманного острова продолжались на земле фараонов весьма недолго. Египетский паша Мехмет Али сумел организовать достойный отпор захватчикам. Уже в апреле того же года экспедиционный корпус был частично уничтожен, а частично попал в плен. Только жалкие остатки британского отряда смогли уплыть на Сицилию.
Конечно, английская высадка в Египте была осуществлена минимальными силами, но ведь и такой помощи русская армия не дождалась! Неудивительно, что молодой царь был просто взбешён…
Наполеон также не испытывал энтузиазма от перспективы дальнейшей борьбы. Его армия, несмотря на победы, находилась далеко от своих источников пополнения. Можно было предполагать, что в случае продолжения войны Наполеону снова придётся столкнуться с проблемой климата и с проблемой огромных пространств. Вообще, война за освобождение Польши была, мягко говоря, не слишком популярна среди французских солдат и офицеров. Тогдашняя Польша была бедным краем, который так разительно отличался от богатых Ломбардии, Баварии, Саксонии. Здесь наполеоновские войска столкнулись с суровым климатом и не менее суровым врагом. Да, солдаты выполняли приказания императора и готовы были идти за ним в самое пекло. Но в Польше в зимнюю кампанию 1806/07 гг. они постоянно чертыхались и проклинали всё на свете. Именно тогда родилось их знаменитое прозвище «ворчуны» (grognards). Правда, также будут говорить: «Они ворчали, но шли за ним».
В результате обе стороны желали мира. Что же касается Наполеона, ему казалось, что он близок к реализации мечты о создании русско-французского союза.
Только этим можно объяснить действия, предпринятые Наполеоном 18 июня 1807 г. В этот день французские авангарды, преследуя отступающую русскую армию, подходили к Тильзиту, где дорогу преграждала широкая и глубокая в этом месте река Неман.
Русские войска оказались прижатыми к водному потоку. Главные силы армии успели переправиться, но на западном берегу оставалось еще немало войск. Чтобы прикрыть их отступление, генерал Багратион развернул свой арьергард в боевой порядок. Нужно сказать, что его положение было катастрофическим. Если бы французы атаковали всеми силами, у русских не было бы никаких шансов уйти из-под удара. Через полноводный глубокий Неман, который в районе Тильзита достигает ширины 250 м, можно было переправиться только по узкому деревянному мосту. В этой ситуации большая часть 10-тысячного отряда Багратиона вынуждена была погибнуть либо сложить оружие. В тот момент, когда французские войска были готовы для решающей атаки, показался русский парламентер, сопровождаемый трубачом [29] .
29
Во многих исторических произведениях говорится о том, что первый парламентёр был послан 19 июня. Из приведённого ниже рапорта Мюрата и ряда других документов следует, что это произошло именно 18 июня. При этом обмен парламентёрами продолжился и на следующий день.
Маршал Мюрат, который командовал авангардом, тотчас принял русского офицера и приказал доложить обо всем императору. Указания Наполеона были однозначны: бой не начинать и дать русским отойти за Неман. В рапорте Мюрата, написанном в 15 ч. 30 мин. этого дня, говорится следующее: «По приказу Вашего Величества… я должен был остановиться в деревне Шиллюпишкен, после того как мы активно преследовали арьергард неприятеля в 10 тыс. человек кавалерии… вся вражеская армия, очевидно, будет этим вечером за Неманом» [47] .
[47]
S. H. D. 2 С. 49.
Генерал Бро, тогда капитан 7-го гусарского полка, вспоминал: «Эти войска (казаки) прошли через Эльбингские ворота, и мои первые кавалеристы оказались у хвостов последних русских коней. Чтобы не случилось какого-нибудь нежелательного инцидента, я остановил моих гусар, так как они буквально кипели от желания сразиться с врагом» [48] .
Не двигаясь, наблюдал французский авангард и за тем, как казаки поджигали мост после того, как последний русский солдат ушел на восточный берег реки. Наполеоновскими войсками не было предпринято никаких попыток подготовить переправу через Неман ни в Тильзите, ни в каком-либо другом месте поблизости. Поистине удивительное преследование!
[48]
Bro L. M'emoires du g'en'eral Bro. Paris, 1914, p. 58.
Все это совершенно необъяснимо с точки зрения чисто военной, зато очень хорошо понятно, если учесть, что Наполеон считал союз с Россией своим приоритетом.
На следующий день царь послал князя Лобанова-Ростовского к начальнику штаба Великой Армии маршалу Бертье уже от своего имени. 21 июня около 18 часов князь снова прибыл во французский штаб, где и было подписано перемирие. Уже вечером Лобанов-Ростовский ужинал с Наполеоном и поднимал с ним тост за здоровье Александра.
На 25 июня была назначена встреча двух императоров. Она должна была состояться на плоту, специально для этого сооружённом посередине Немана французскими инженерами.