Битва героев (сборник)
Шрифт:
– Ты один остался? – выдохнул он.
Демир снял с пояса флягу, свинтил крышку. Любопытно, троих бугаев-мутантов жрецы тоже порешили? Вор уставился в потолок. И вообще, куда делся трофейный омеговский сендер, почему они в «тевтонце»?
– А, – протянул Демир и усмехнулся. – Ты решил, что Крум погиб. Хочешь знать, живы ли братья Верзилы, да? Они все здесь, рядом. Крум готовит еду на костре, Верзилы ушли на разведку.
Видать, хорошие бойцы эти мутанты, раз с монахами разделались
– Ты же сказал, что Круму повезло меньше.
Демир подался вперед, поднося флягу к губам Ферзя.
– Да. В него попало две пули. Крум – особенный. Не такой, как ты, как я, как Верзилы. Духи пустыни любят Крума, дали ему способность быстро исцеляться.
Свободной рукой старик приподнял Ферзю голову.
– Пей.
Вода оказалась теплая и с неприятным вкусом. Но памятуя, что мутанты знают толк в отварах и неплохо умеют врачевать, вор цедил ее маленькими глотками, пока Демир не убрал флягу.
– Не забудь сказать Круму спасибо, – произнес мутант, просовывая худые руки Ферзю под колени и плечи. – Если б не он – тебе б не жить.
Демир усадил раненого на лавке, отбросил в сторону укрывавший его плащ и пододвинул ногой котелок.
Боль в плече притупилась, рану пекло не так сильно, лишь кровь по-прежнему стучала молоточками в висках. Внезапно вор понял, что сейчас обмочится.
Старик расстегнул ему штаны, и Ферзь облегченно выдохнул, услышав журчание мочи в котелке.
Когда вор справил нужду, Демир уложил его обратно и укрыл плащом.
– Полегчало?
– Угу, – промычал Ферзь.
– Тогда поговорим. – Старик задвинул котелок под лавку и подсел к радиостанции. – Ты слышал, что сказали по железному ящику. Завтра Совет и…
– Давай договоримся, – перебил вор.
Демир с интересом взглянул на него.
– Только вы, пятеро, поклянетесь духами пустыни, что сохраните мне жизнь и вывезете на Крым, когда я с Крапивой поквитаюсь.
– Ты просишь о помощи? – удивился старик. – Что взамен?
Он положил руки на колени, свесив загорелые кисти.
– Проведу вас в Капотню.
Демир задумался.
– Решай, старик, – вор сглотнул, – мне после объявы по радио нет резона вам помогать. Я ж предатель.
– Ты забыл про бумагу, – Демир расправил плечи, полез во внутренний карман плаща.
– Плевать, – выдохнул вор. – Мне в Москву теперь нельзя. Дуля и Болт, что у Баграта в заложниках остались, все братве про мой сговор с Владыкой расскажут, если тот их выпустит. Меня и так порешат.
Демир с прищуром смотрел на Ферзя.
– Решай, старик, – повторил вор.
– Клятва для кочевников – священный обычай… Без собрания тут не обойтись. Верзилы могут
– Так убеди их, – Ферзь приподнялся и скривился от боли в плече.
Снаружи раздались приглушенные голоса. Открылась передняя дверца, в отсек хлынул солнечный свет и заглянул Крум. Лицо его было бледным, правая рука до предплечья забинтована.
– Я еду приготовил. Верзилы вернулись. Пора… – Он замолчал, увидав нахмурившегося Демира.
Старик повернулся к следопыту и бросил короткую фразу на крымском наречии. Крум стрельнул в Ферзя колючим взглядом и тоже ответил на языке кочевых племен двумя словами. Вор понял только одно: Верзилы.
Следопыт ушел, оставив дверь открытой. Демир тяжело поднялся с сиденья.
– Крум сказал: пусть решают братья.
«Эти бычары?!» – пронеслось в голове Ферзя.
– Почему они? – воскликнул он и снова скривился от боли в плече.
– Лежи. Как скажут Верзилы, так и будет, – произнес Демир и выбрался из «тевтонца».
Вор прикрыл глаза. Странные создания мутанты, не разберешь, что ими движет. Он попробовал поставить себя на место Демира и не нашел ответа. Оставалось только дождаться, когда твари озвучат свое решение.
Яркий, пышущий жаром солнечный шар всплывал над городом. Из трещин в асфальте и заброшенных коллекторов струилось марево, над развалинами клубилась блеклая дымка. Москву окутывал зной.
«А ведь сейчас только утро», – подумал Архип и расстегнул куртку. Под броней в отсеке «тевтонца» было еще жарче, чем на улице. Глава клана сдвинул защитную шторку над амбразурой в задней дверце и уставился на набережную.
Вдоль обочины, там, где рынок примыкал к дороге и раньше стояли палатки торговцев, было многолюдно. Группами сидели, а где-то спали вокруг потушенных костровищ бедняки из нищих кварталов, ремесленники и прочий люд, искавший защиты под стенами Храма. Внутрь их не пускали, ни к чему монахам дармоеды и разносчики инфекций.
– Беженцев-то сколько, Юл, ты погляди, – сказал Архип, оборачиваясь к медведковскому.
Тот не откликнулся – сидел, несильно сдавливая пальцами обезображенный ожогом левый глаз.
Архип отвел взгляд, отодвинулся подальше, представив, как из-под набрякших слипшихся век над глазницей Юла вот-вот брызнет гной и сукровица.
– А там вона чего, – управлявший машиной Грива махнул вперед. – Хозяин, мне чё делать-то? На них править или…
Он замолчал, невольно придавив педаль тормоза. «Тевтонец» дернулся, на крыше вскрикнул кто-то из башмачников, чуть не слетев на мостовую. По броне стукнули пару раз прикладом, потом в раскрытый люк наверху просунулась голова Козьмы.