Битва на Калке
Шрифт:
Руки были свободны, ноги тоже. «А может деру дать, пронеслось в голове у полоненного механика, сейчас припущу по полю и в лес, а там ищи свищи». Но, внимательно осмотрев окрестности Забубенный временно отказался от побега. До леса было далеко, не добежать. Ратники Путяты, вскочив на коней, быстро догнали бы его и порубали в мелкий винегрет. Да и в лесу, если добежит, тоже догнали бы. Они же привычные, да и проводники из местных нашлись бы сразу. Сусанины чертовы. Эта сволочь, Никодим, наверняка не упустил бы случая поквитаться. (Кстати, денег за мордобой неправедный так и не принес. Зажал, значит, сволочь). А если гоняться по полям лень, то и стрелу ведь можно пустить вдогон. Она летает быстро.
Нет, бежать рано. Если все происходящее вокруг не обычный глюк и не рассосется само собой в ближайшие часы, то придется задержаться, осмотреться, да пообвыкнуться в местном временном промежутке. А там глядишь, и придет на ум чего-нибудь, типа чертежей машины времени, чтоб обратно смыться на свой родной автосервис.
Глава третья.
Первый конник
Приблизившись к пастбищу, Данила обогнал Григория и первым подошел к группе боевых коней, рядом с которой обреталось несколько ратников. Ратники при ближайшем рассмотрении больше походили на отроков, как называли в древности вполне созревших для тяжелой физической работы подростков. Судя по всему, сообразил Григорий, этот молодняк старшие витязи в качестве шефства заставляли пасти коней, таскать тяжести и делать всякую черную работу, которую сами делать не хотели. В общем, местные деды припахали салаг. Забубенный решил, что дедовщина стара как мир. Армия, она и в древней Руси армия. Видимо, если копнуть глубже и отвлечься от расовых различий, законы людские везде одинаковы. А человек вообще не меняется в своей жизни. Если бы у него не было зеркала, то он бы и не узнал, что стареет.
Данила поманил пальцем одного из отроков, широкоплечего детину, что был ростом не ниже самого Григория, который и сам мог здесь сойти за богатыря.
– Внимай, Изяслав.
Детина отошел от коней и приблизился к ним.
– Этот неизвестный муж с нами в Чернигов поедет, – он, не стесняясь, указал пальцем на механика-новатора, – Воевода велит стеречь его как зеницу ока. Если что, ты в ответе будешь. А Черняй и Митяй тебе послужат подмогой.
Широкоплечий Изяслав молча кивнул. На его скуластом лице отразилось служебное рвение. «Сообразительный отрок, хотя и туповат на вид», составлял мнение о своих новых конвойных Забубенный.
– Идти далече, так что усадите его на Савраску, что везет копья. Руки не связывай, если что, руби голову. Воевода велит так. Вот только свезет ли Савраска столько? – шутливо поинтересовался у отрока Данила.
Изяслав бросил взгляд через плечо на здоровенную белую лошадь, что паслась в десяти шагах, смерил взглядом Григория и тоже усмехнулся. А затем выдал свое заключение.
– Тяжело конечно ей будет. Старовата. Но Савраска кобыла смирная, да тяговитая. Стянет.
– Послушай, Изя, а сколько в ней лошадиных сил? – поинтересовался Забубенный, не выдержав такого оскорбительного обсуждения своих параметров, – а бензину до Чернигова хватит?
Отрок не смутился.
– Хватит. Тут уж недалече осталось, если поспешать.
– Ну, ты меня успокоил…паря, – начал заводиться Забубенный, которому надоело быть чужим среди своих, – Только я на конях никогда не ездил, так что проведи вводный инструктаж.
Изяслав, как оказалось, нисколько не обиделся.
– Ну, вы тут грузите этого, – отдал последние указания Данила, – да сами собирайтесь, выступаем скоро. А я пойду, ратников остальных разбужу, а то проспят воители.
«Да, окончательно уверился Григорий, дедовщина в древнерусской армии процветает. Интересно, а кольчуги с мечами дедам тоже молодняк полирует»?
– Тебя как кличут-то? – незлобиво поинтересовался у своего подконвойного отрок Изяслав.
Немного обалдев от такого хамства со стороны молодежи, Забубенный был как минимум вдвое старше, механик все же ответил:
– Это твою кобылу кличут, а у меня имя есть. Для тебя я Григорий Иванович Забубенный.
На это заявление о суверенитете отрок отозвался целой речью, гордой, длинной, но вполне понятной:
– По отчеству, я только своих родителей зову, да уважаемых людей. А ты пока неизвестно еще, что за птица. Может, порешить тебя придется, а ли на кол посадить. Как выйдет. Так что, извиняй, будем звать тебя покуда для простоты Григорием.
– И на том спасибо, – отозвался Забубенный, обезоруженный убийственной логикой юнца, да напоминанием про вездесущий кол, – показывай свою Савраску.
– И то дело, – Изяслав повернулся и кликнул двух других отроков на всякий случай, а Забубенному указал на здоровенную старую лошаденку, – вот она, твоя лошадь.
Приблизившись вплотную, отрок ласково пробормотал «Савраска» и погладил старушку по волосатому загривку. Лошадь даже ухом не повела, продолжая щипать траву.
– А она не глуховата? – поинтересовался Забубенный, с сомнением осматривая свой гужевой транспорт.
Лошадь только издали казалась белой, а на самом деле была обыкновенной серой масти. С жидкой гривой и кривыми, согнутыми в коленях от постоянных перегрузок, ногами. Это был явно не арабский скакун и не орловский рысак. Больше всего, эта кляча походила на недокормленного тамбовского тяжеловоза. Да и лет ей, судя по всему, было не мало. Кобыла давно вошла в пенсионный возраст, того и гляди, околеет на ходу. Впрочем, для первого раза, лучше не придумаешь.
– Есть маненько, – ответил отрок, – Да это ничего, она итак дорогу до Чернигова знает. Уж сколько лет по ней ходит взад-вперед.
– Ходит? – уточнил Григорий, – это хорошо. А какую максимальную скорость развивает это чудо природы.
– Ты, паря, и взаправду не нашенский что ли? – подивился отрок речам механика-новатора.
Забубенный вовремя спохватился и решил впредь использовать только местную терминологию, разучивая ее на ходу. Благо кругом были сплошь носители языка, а гениальный механик был склонен к изучению иностранных языков.
– Да нет, – быстро поправился он, – я хотел спросить, как быстро ходит этот коник?
– Да не шибко, – успокоил Изяслав, – Все время сзади в обозе идет. Но с норовом. Если вдруг взбрыкнет и сбросит, сразу в сторону откатывайся. Упадешь под копыта, – затопчет. Кобыла хоть и старая, а весу в ней много. Да и тяжести на себе тянет.
Забубенный кивнул и почему-то вспомнил не к месту очередную мудрость, что приписывали народу: «Старый конь борозды не портит».
В этот момент два других отрока Черняй и Митяй приволокли к Савраске связку копий богатырских, что замотана была в суровую тряпицу так, чтоб с двух сторон с коня свесилась и ходу его не мешала. Пыхтя от натуги, они водрузили военный груз на Савраску. Приняв его, бедная лошадь осела почти на полметра, но как ни в чем не бывало, продолжала пощипывать травку.