Битва при Тюренчене
Шрифт:
– Да, россыпь бедная и трудоемкая, потому ее старатели и пропустили. А под драгу годится. Когда Большую Мурожную отдрагируем, не раньше. Но на дальнюю перспективу, чем не россыпь? И кстати, акции товарищества на Лондонской бирже после известия об открытии новой средней россыпи ощутимо поднимутся. А это уже реальный доход – притом, что из нее еще ни золотника не добыли! Порадовал, порадовал ты меня…
– Но эту россыпь тоже требуется доразведать…
– Это да. Вот что: я сегодня же отдам распоряжение о проходке контрольной линии шурфов в среднем течении Левой Мурожной, а также в ложке на левом борту реки Тюрепина, где ты насчитал около 10
– Точно не знаю, но я и половины его не просмотрел.
– Тогда еще потрудись на благо своей семьи и своего товарищества. Какой золотой клад! И какой золотой юноша! Кстати, говорят, тебя генерал-губернатор уже в гости позвал?
– На именины дочери.
– Которой, старшей, Татьяны или младшей, Наденьки?
– Младшей. Но сколько ей все-таки лет?
– Должно, семнадцать. Невеста…
– А старшей сколько?
– Двадцать два. Все незамужем.
– Нехороша собой?
– Напротив, красавица и умница. Через ум свой и горе мыкает – как Чацкий у Грибоедова. Ну, скоро увидишь обеих… Как споро твоя фортуна развертывается, везде успел! Да еще и писатель… Полистал я этого «Смока» перед вечером у Гадалова: бойкая, жизнерадостная вещица! Неужто, правда, в Аляске золотоискатели такие благостные?
– Повесть-то не моя, американская… В предисловии Джек написал, что был там всего год, перезимовал и насмотрелся всякого. Но есть законы приключенческого литературного жанра – он им и следовал.
– Понятно. Во всяком случае, я буду ожидать продолжения. Да и сестры мои переживают, чем у Смока с Джой Гастелл история закончится… Не подскажешь?
– Ни за что. По закону подогревания читательского спроса.
– Вот только на твоем примере я, наконец, понял, чем ваше поколение отличается от нашего. Мы в ваши годы были простоватыми романтиками, а вы уже смолоду дотошные и прагматичные – будто вам не под двадцать, а под тридцать, а то и сорок лет. Иметь по любому поводу свое мнение, да так убедительно его аргументировать, закончив всего один курс института – в 70-е годы было нонсенс!
– На меня не все, я думаю, похожи, есть еще и простоватые…
– Есть, конечно, есть. Но и в других молодцах я эту хватку замечал… Впрочем, так и должно быть в эпоху стремительной капитализации России, будет кому после нас ее развивать…
Вечером Городецкий-Карцев пришел в ателье.
– Евлампий! – зычно крикнула Клавдия Дормидонтовна. – Барчук твой пришел, выходи!
Евлампий Прошин вышел не спеша, с достоинством.
– Заказ пришли сделать, Сергей Андреевич?
– Нет, господин Прошин, принес я Вам давно обещанный рисунок застежки-молнии в сапоги. Вот, посмотрите: общий вид сапога, вид застежки застегнутой и расстегнутой, а также вид замка на застежке…
– Хитро… Но как удобно-то: застегнул-расстегнул! Хоть и не пойму все равно сам механизм застегивания.
– Я-то вроде бы понимаю, но как устроен замок – не вполне. Но Вы говорили, что есть в железнодорожных мастерских толковые слесари?
– Есть, как не быть. Да вот хоть Филимон Баев, сосед мой: ему отнесем, авось поймет и сделать возьмется…
– А он когда с работы приходит?
– Часам к девяти обычно. Только он с неделю как дома сидит, палец на ноге сломал.
– Тогда пойдемте, проведаем?
– Айда.
Массивный Филимон, мужик лет тридцати, сидел за столом у дальней стены единственной комнаты, под керосиновой лампой, и швабрил напильником зажатый в тисочках нож мясницкого вида. Под стать ему дородная жена мыла в тазу посуду, а двое пацанят резались на печных полатях в карты.
– Здорово, сосед, – махнул шапкой Евлампий. – Гостей принимаешь?
– Это ты что ль гость? Или барчук этот?
– Мы не в гости, а по делу, – поправил Сергей незадачливого сапожника.
– Вон как, по делу… А что у вас за дела такие совместные?
– Мне довелось увидеть в Петербурге заграничные женские сапоги с необычной длинной металлической застежкой, которая называется «молния», – стал озвучивать домашнюю заготовку Сергей. – Меня эта застежка так поразила, что я ее зарисовал в разных положениях. Здесь показал рисунок Евлампию, чтобы он попробовал сделать такую обувь. Он сделать застежку не смог, но заверил, что сосед точно сможет. Вот мы к Вам и пришли, Филимон Кондратьевич.
– Эк ты ко мне, с подходцем… В конторе служишь аль еще в гимназии?
– В городском архиве.
– И сколь зарплата, если не секрет?
– Двадцать рублей.
– Да ты голь перекатная, хоть по одеже и не похож. Поди, папенька богатый, да дядья на конфеты подкидывают?
– Типа того.
– Ты, Филимон, на парня не накатывай. Он знаешь, какой головастый, даже мне в сапожном деле то одну новинку подскажет, то другую…
– Вроде вот этой застежки? Ну ка, покажьте рисунки–то… Ого, такие сапожки и я своей жинке купил бы… Интересная застежка, никогда похожей не видел. Это, значит, вот этот замок зубчики друг за друга заводит и они на сомкнутой ленте разойтись не могут, а при обратном движении замок их разводит… Просто и сердито. Основной секрет в замке. Ну, да разберусь, наверное.
– Хорошо бы, Филимон, – заискивающе продолжил Прошин. – Мы с Сергеем Андреевичем решили, что если такие сапоги в серию пойдут, то я тебе с их продаж 10% отчислять буду.
– Да ты что? Правда что ль? Это кстати, мне лишние рублики в хозяйстве не помешают… Да и тебе, служащий архивный. Ты-то за это новшество процентов 50 запросил?
– Нет, у нас с Евлампием другая договоренность.
– Если тебе, Филька, деньги понадобятся на металл или что другое, то скажи, я дам, – сказал с заметным облегчением сапожник. – Так мы пойдем?
– Идите, идите. Я не гордый, скажу в случае чего…
Глава десятая. Именины у Надины.
В канун Надеждиных именин, в последнюю октябрьскую субботу, Карцев призадумался: не стоит ли придумать какую-то домашнюю заготовку? Глупо было бы затеряться среди прочих гостей, ожидая благосклонного взгляда именинницы или ее сестры…
Впрочем, в 21 веке в похожих ситуациях Карцева всегда выручали гороскопы. А ведь Надин-то – Скорпион! Знак яркого, самоуверенного, но скрытного характера. Тот еще будет подарочек для будущего мужа… Хорошо, подберем гороскоп, сгладив темные стороны и расцветив светлые. Жаль, что день именин сестры ее неизвестен – тоже ведь может пожелать гороскоп. Хотя, можно составить его по имени… Кто там у нас Татьяна? Ага – впечатлительная, талантливая, упрямая и целеустремленная натура. Симпатичный набор качеств, а мужа таки нет. Ну, за работу…