Битва пророков
Шрифт:
– Сэр, я забочусь исключительно о чести двух офицеров США, ведь нас может увидеть подчиненный…
– Палмер, на всякий случай, когда мы будем кувыркаться, не подглядывай!
– Есть, сэр!
Где-то вдалеке послышался шум, похожий на отдаленный раскат грома. Только он не затихал, а наоборот, приближался, становясь с каждой секундой сильней и сильней. Бизон торопливо прилепил спальник, с трудом втиснулся в него и застегнул до конца молнию.
– Беловски, твой Бог нам и сейчас поможет?
– Да, сэр, не сомневайтесь!
– Откуда у тебя такая уверенность? Он тебе это обещал?
– Нет, сэр, но
– Скажи ему, что я твой компаньон!
– С Богом, сэр!
Сначала бот стремительно понесло куда-то наверх, потом долбануло так, что показалось, будто вышибло палубу, а потом стало крутить, вертеть, швырять, как в гигантском аттракционе, после чего опять подбросило вверх и опустило…
Суденышко плюхнулось на воду и завертелось в разных направлениях. Майкл понял, что основная волна прошла. Сейчас придут еще несколько более мелких валов, потом все затихнет. И точно, вскоре бот как следует швырнуло опять. Что-то несколько раз грохнуло в палубу, в потолок, в борт, опять в палубу. Истошно заорал Палмер, ему вторил неистовый хрип Бизона:
– Палмер, тебе не жестко?!
– Сэр, это вы? – сквозь стон процедил Билли.
– А ты думал лошадка для беби?
– Простите, сэр, я не заметил… Вы же велели не подглядывать, когда будем кувыркаться…
– Убери с меня свой костлявый зад!
– Есть, сэр!
В это время ударила третья волна, и Палмер, охая, ухая и чертыхаясь, опять куда-то полетел.
Когда основные волны прошли, в наступившей тишине послышался голос Бизона:
– Уоррент-офицер Уильям Спенсор Палмер!
После некоторой паузы где-то в темноте что-то закряхтело:
– Я слушаю, сэр…
– Ты не ушибся, друг мой?
– Ушибами это не назовешь, командир…
– Ну, хорошо, а то ты так летал, так летал, что я подумал, что ты обязательно ушибешься…
Бизон самостоятельно вылез из мешка, помог Майклу, который, задыхаясь от смеха, не мог произнести ни слова, отделиться от скамьи. Майор продолжал:
– Уоррент-офицер, почему ты покинул свой куколь раньше времени и без приказа?
– Сэр, в сводке говорилось только об одной волне! Я думал, что все кончилось!
– И зачем только ты выпросил у меня нож!
Когда включили свет и осмотрели Палмера, оказалось, что у него серьезно рассечена голова и разбито колено. Кроме того, он был весь в синяках. Бизону пришлось обрабатывать и перевязывать его раны, так как руки Майкла были недееспособны. Обривая голову Билла, чтобы наложить швы, он заметил:
– Палмер, я – счастливый человек!
– Не сомневаюсь, сэр!
– Ты даже не спросишь – почему?
– Почему, сэр!
– Наконец-то я обнаружил у тебя мозги, Палмер! Ха-ха-ха-ха!!!
И все трое дружно засмеялись. Они, не то, что засмеялись, они просто закатились от хохота. Нервное напряжение сегодняшнего дня вырвалось из них грубой армейской шуткой, они не смеялись, они задыхались, они катались от смеха. В результате Палмер начал икать, придерживая тампон на обритой наполовину голове, а под глазом у него переливался всеми цветами радуги великолепный фингал! Бизон с нескольких попыток, хлопая себя по коленям, выдавил:
– Би… Би… Билли! Ха-ха-ха! Осторожно, не расплещи мозги! Их не так уж и много!
И они повалились от очередного приступа смеха.
Когда, вытирая слезы, еще всхлипывая и повизгивая, они успокоились, а Бизон продолжил зашивать Палмера, Беловски включил интернет-приемник. Показывали дневную съемку с вертолета, облетающего пострадавшие районы Северной Каролины. Последние слова репортера были такими: «Я не могу комментировать то, что здесь творится… вы видите сами… это нельзя комментировать… здесь нечего комментировать… Смотрите…»
Внизу, насколько хватало глаз, все пространство было залито мутной жижей. В ней были перемешаны покрытые ровным слоем одноцветной грязи какие-то формы. В некоторых угадывались животные, коровы или лошади. Видимо, здесь было ранчо или крупная ферма. В других автомобили, ящики, деревья, самый разнообразный хлам, и кругом люди, люди, люди… Людей было столько, что с воздуха они были похожи на прибрежную гальку. Майкл подумал: надо же, раньше я и не думал, что людей так много, что их в природе больше всех. В обычной жизни их не видно, они все скрыты в домах или машинах. Мы смотрели на огромные города, замечали тысячи самых разнообразных строений, небоскребов, дворцов, кварталов, а людей не видели. Но, оказывается, все города состоят из людей. Все дома просто набиты этими маленькими существами, которые сейчас поблескивают в этом бесконечном болоте, как утопленные лемминги.
По всем каналам выступали американские политики всех мастей. Одни как всегда, но менее уверенно, говорили о мировом зле, с которым должна бороться Америка, о том, что нас не сломят, мы не допустим, что свободный народ нельзя победить, и прочие дежурные фразы, другие бросились спекулировать и наживать политический капитал, упоенно смакуя недееспособность нынешней администрации. Майклу стало противно. Как разительно это все отличалось от того, что происходило в России. Удивительно, но Америка после удара притихла, затаилась в своих домиках и квартирах. Куда только подевался воинственный пафос, с которым еще недавно их провожали в поход. Где проявления американского духа? Никто не вышел на улицы, никто не бросился записываться в армию. Боевой гонор остался только у политиков перед камерой. Да и то было видно, что это не более чем позерство, а на самом деле они страшно напуганы и растеряны.
Майкл переключался с канала на канал, пока не поймал выступление одного консервативного сенатора, который в свое время приобрел имидж чуть ли не фашиста за какую-то неосторожную фразу о брачных отношениях.
Это было ток-шоу, где этот сенатор полемизировал с десятком очень знаменитых людей, начиная с известной своей образованностью топ-модели заканчивая водителем автобуса, который недавно выиграл в лотерею несколько миллионов. Смысл диспута сводился к тому, что сенатор предлагал обнести все пострадавшие районы стомильной санитарной зоной и на несколько лет запретить кому бы то ни было туда соваться. Он аргументировал это тем, что у Америки нет реальных сил на то, чтобы провести восстановительные работы на столь обширных территориях. Что через несколько дней все побережье станет гигантским источником различных заражений и эпидемий, так как трупы начнут разлагаться и нужно дать природе самой естественным образом утилизировать последствия катастрофы.