Битва русских титанов
Шрифт:
Что бы врагов всех сокрушила!
Мы комсомолки сестры света,
Крушить фашистов обещали...
Мечтой заоблачной воспеты,
Святые коммунизма дали!
Отчизна наша всех милее,
Бьет молот - в славе пролетарий...
Несет служитель ахинее,
А мы споем сто тысяч арий!
Нам Сталин дал всех выше крылья,
Приказ иди Берлин штурмуя!
Чтоб сказка обратилась былью,
Чтоб одарил Род поцелуем!
Красивы цвете, дня березы,
Лужок сверкает изумрудный...
А девушка роняет слезы,
На эшафот врагов чугунный!
Топор рукой царя заточен -
Летит башка под взмахом ката,
Неужто девы
Жестокая пришла расплата!
Но комсомолки - мы бессмертны,
За дело наши - миллионы!
Одним нарядные кареты,
Другим фашистские законы!
Настанет время - злоба сгинет,
Счастливым станет каждый верьте!
Останется без тлена имя,
Не будет больше - боли, смерти!
Удар мечом и гипсовый божок разлетается, под осколками обнажаются странные, необычные по форме и виду мечи. Поверхность у них словно застыли правильные геометрические молнии, острие блестит и люминесцирует.
– Вот это мечи!
– Воскликнул бунтарь-мальчишка наученный партией и комсомолом драться за правое дело.
– С такими шикарными кладенцами мы непобедимы!
На вес меч кажется очень легким, рукоять обильно обрамлена крупными, сверкающими драгоценностями.
– Это оружие моего прадеда. По преданию, когда придут дети бога, люди, подарившие им оружие, обретут бессмертие.
– Воительница-летчица протянула мозолистую ладонь.
– Один меч мой.
Слышится тяжелый топот множества кованых сапог. Разумеется, башню с размерами превышающими Останкино охраняет приличный караул. Но так как они атакуют с винтовой лестницы не в силах развернуться, это дает не малую фору защитникам. Юноша Григорий звонко ревет и взмахивает легендарным оружием:
– Получайте гады!
Лезвие меча, как тонкую фанеру, рубит металл доспехов. Клинки усатых противников, ломаются словно спички, под топором. Обрубленные куски кровавого фарша летят вниз, лестница становиться скользкой от крови. Воины лезут напролом, но мальчик-ефрейтор и летчица-девушка, словно ангелы смерти выкашивают их ряды. И у врагов нет возможности обойти, развернуть строй использовать численный перевес. Однако юная летчица-графиня понимает, что есть еще лучники, они могут попытать достать их возможно даже отравленными стрелами.
– Уходим!
– Кричит девчонка-ас.
– Дверь, окованная легированной сталью, они ее не сразу взломают!
Несколько бойцов с луками уже выбежали, стараясь с балконов вести прицельный огонь. Стрелы летят практически рядом, одна даже задевает большого мальчика Григория.
Приходить ретироваться, захлопнув двери и задвинув засов. Воительница-летчица подталкивает юношу-ефрейтора:
– И куда теперь, по лестнице они нас нашпигуют стрелами как матерь Лада дикобразов иглами.
От пота летчица-графиня Ведьмакова блестит, словно смазанная маслом, ее золотисто-смуглая кожа, высокая атласная грудь, скульптурные бедра, статные ноги ужасно соблазнительны. Хотя ефрейтора Григория Мельникова и трясет от жары, усталости, нечеловеческого напряжения, вид обнаженной натуры чудовищно возбуждает комсомольца-подростка. Потоки крови бьют в голову, готовы порвать все суставы, вены, и лопнуть от напряжения. Глаза загораются страстью, приобретая блеск раненного взбешенного леопарда. Девушке-летчице искренне жаль симпатичного мальчика-ефрейтора, искушенного воина, но почти еще ребенка, но она не может вот так прямо на трупах заняться любовь с первым попавшимся напарником по оружию.
Нахлынуло страшное воспоминание, спустя год после тяжелейших работ в каменоломнях Эрцгерцог фон Барбаросса приказал
Действительно от тяжелейшей работы буквально сводило мышцы. Боль была везде. Не осталось ни кровинки ни жилки не тронутой болью. Страдала и ныла каждая косточка, и каждая клеточка организма. Но когда боль охватило все существо, и произошло насыщение... Она притупилась, и утомленным недосыпанием глазам опять вернулось ощущение красок и радости жизни.
Теперь она отказала еще тверже, чем в первый раз. И оплеуха, полученная герцогом, заметно потяжелела, мозолистая ладонь отпечаталась на жирной физиономии. И тогда негодяй брызгая коричневой слюной, приказал.
– Ты отвергал мою любовь, так теперь насладись любовь с отъявленными негодяями Германии и Кастилии!
Потом кошмар пятеро подонков в течение нескольких часов насиловали ее юную девственницу различными извращенными способами. Очнулась она лишь в рабском бараке, еще хорошо, что обошлось без серьезных увечий.
Она ведь крепкая девушка, вынесла это даже увидев рожи насильников снова крикнула:
– Это неплохо только вы слабаки! Совсем негодные мужчины!
В бараке также можно было подвергнуться сексуальному домогательству, но ее как не трогали, зная, насколько ревнив бодучий сатир Эрцгерцог фон Барбаросса. Впрочем, это не значит, что она стала холодной, скорее наоборот, теперь она ничего не боялась. Но в данном случае все же нужно еще хоть немного времени знакомства. Хотя вот вопрос в том, чья личность в ней первичнее - юной графини или зрелой женщины летчицы Ведьмаковы? Сорвав занавеску, она спешно прикрылась, дабы не давать пацану лишнего соблазна. Мощная дверь буквально содрогалась от яростных ударов, сотни воинов атаковали ребят. Внезапно Григорий Мельников разлепил побледневшие губы.
– Я придумал, давай прыгнем вниз, используя занавески подобно парусу. Тогда может, не разобьемся.
Графиня-рабыня и летчица попавшая в неизвестно какой мир, может квазиземной, одобрила:
– Правильно храбрый мальчишка, я вспомнила на крыше одного из близлежащих домов, есть прозрачный бассейн в обрамлении прекрасного сада. Мы должны точно спикировать, используя ветрило.
Бойцы разбежались и прыгнули, из-за всех сил оттолкнувшись ногами, от резного мраморного подоконника.
Легкие почти прозрачные занавески, отлично выполнили роль парашюта, выбирать не приходилось дверь рухнула, толпа воинов с мечами и арбалетами ворвалась помещение. Падение оказалось более быстрым и не управляемым, тем не менее, юная летчица-графиня смогла развернуться и точно попасть в бассейн, а вот Григорию Мельникову не повезло. Он врезался в земляное покрытие, поранившись о корни и ветки деревьев, вывихнув ноги. Графиня-летчица ласково провела мозолистой рукой по поникшей голове травмированного паренька-ефрейтора.
– Я сама донесу мечи, а ты лежи спокойно, тебя не бросят!
Дальнейший путь прошел без происшествий, хотя сквозь мокрые простыни соблазнительно просвечивало прекрасное обнаженное тело. Видимо ослепительно сверкающие мечи были сильнее голоса плоти, останавливая немногих попадавшихся ей на пути.
Когда она добежала претендент на роль бога Олег Рыбаченко только что проснулся, силы, и энергия к нему вернулись, даже клеймо вечного раба полностью исчезло. Жажда сражаться и убивать заклокотала с новой неугасимой силой.