Битва Шарпа
Шрифт:
— Из какой вы части? — обратился он к сержанту, прятавшемуся позади кроватки на той стороне улицы.
— Легкая рота третьей дивизии, сэр! — ответил сержант.
— И первая дивизия! — вмешался другой голос. — Не забывай про первую дивизию!
Похоже, что армейское начальство собрало сливки двух дивизий, их застрельщиков, и поместило их в Фуэнтес-де-Оньоро. Застрельщики были самыми умными солдатами, обученными сражаться в одиночку, а эта деревня была не самым подходящим местом, где солдат можно выстроить в боевой порядок и вести залповый огонь. Это было место, пригодное для мгновенных
— Кто здесь самый главный? — спросил Шарп сержанта.
— Полковник Вильямс из 60-го, сэр. Там, в гостинице.
— Спасибо! — Шарп и Харпер двинулись вниз вдоль улицы. Пушечное ядро прогрохотало над ними, врезавшись в крышу. Раздался и тут же умолк чей-то крик. Гостиница оказалась той самой таверной, где Шарп встретился в первый раз с El Castrador'ом и где теперь, в том же самом саду с полусгнившей виноградной лозой, он нашел полковника Вильямса и его маленький штаб.
— Вы — Шарп, не так ли? Пришли, чтобы помочь нам? — Вильямс был приветливым валлийцем из 60-го стрелкового. — Не знаю вас, — сказал он Харперу.
— Сержант Харпер, сэр.
— Такого как вы неплохо иметь при себе, чтобы прикрывать спину, сержант, — сказал Вильямс. — Чертовски шумно сегодня, а? — добавил он, имея ввиду канонаду. Он стоял на скамье, что позволяло ему смотреть через ограду и крыши расположенных ниже по склону домов. — Так что привело вас сюда, Шарп?
— Просто хочу осмотреться, чтобы знать, куда доставлять боеприпасы, сэр.
Вильямс окинул Шарп пристальным и удивленным взглядом.
— Поставили вас грузить и таскать, не так ли? По мне так это пустая трата времени для человека ваших талантов, Шарп. И я не думаю, что вы найдете много работы здесь. Мои парни все хорошо снабжены. Восемьдесят патронов на человека, две тысячи человек, и еще много патронов сложены в церкви. Иисус милосердный! — Последние слова были вызваны пушечным ядром, которое, должно быть, пролетело в каких-нибудь двух футах над головой полковника, вынудив его соскочить вниз. Ядро врезалось в дом, донесся звук падающих камней, затем внезапно наступила тишина.
Шарп насторожился. Тишина после орудийных залпов и грохота производящих разрушения пушечных ядер была пугающей. Возможно, думал он, это была просто неожиданная пауза, какая бывает в комнате, где говорящие люди вдруг разом умолкают — есть даже такое выражение: «Ангел пролетел», и, возможно ангел просквозил сквозь пороховой дым, и все французские орудия оказалось на мгновение разряженными. Шарп почти молился, чтобы пушки начали стрелять снова, но тишина все продолжалась и, продолжаясь, грозила кое-чем похуже чем канонада. Где-то в деревне кашлянул человек, где-то щелкнул взводимый курок мушкета. Лошадь ржала на горном хребте, вдали трубили трубы. В доме обрушился камень, стонал раненый. На улице французское ядро мягко катилось под гору, затем остановилось, задержанное упавшей балкой.
— Я подозреваю, что у нас скоро будет компания, господа, — сказал Вильямс. Он спустился вниз со скамьи и счищал белую пыль с потертой зеленой куртки. — Очень скоро. Отсюда
— Мы не остаемся здесь, сэр? — спросил Харпер.
— Посмотрим, как пойдут дела, — ответил Шарп. — Все равное нечем заняться. Ты зарядил?
— Только винтовку.
— Я бы зарядил и семистволку, — сказал Шарп. — На всякий случай.
Он начал заряжать собственную винтовку, и в это время британские пушки на горном хребте открыли огонь. Дым из орудийных стволов бил с гребня струями на шестьдесят футов, грохот перекатывался над разбитой деревней, когда ядра пролетали над ними в сторону наступающих французских батальонов.
Шарп встал на скамью, чтобы видеть темные колонны пехоты, появляющейся из облаков дыма. Первая британская шрапнель взорвалась выше и перед колоннами, каждый взрыв оставлял в воздухе клочья серо-белого дыма пополам с огнем. Ядра пробивали бреши в рядах пехотинцев, но казалось, что ни один выстрел не меняет положения. Колонны продолжали наступать: двенадцать тысяч солдат под золотыми орлами топали по равнине навстречу орудийным залпам и ждущим своей очереди мушкетам и заряженным винтовкам за ручьем. Шарп посмотрел налево и направо, но не увидел никакого другого противника кроме горстки драгун в зеленых мундирах, патрулирующих южную долину.
— Они идут прямо, — сказал он. — Никаких маневров. Просто атакуют, Пат, всей силой по деревне. Никакого движения на флангах. Похоже, они думают, что смогут просто пройти через нас. Будут двигать бригаду за бригадой, одну за другой, пока не захватят церковь. После этого они будут наступать под уклон до самой Атлантики, так что если мы не остановим их здесь, то мы не сможем остановить их нигде.
— Как скажете, сэр, больше нам ничего не остается. — Харпер закончил заряжать свою семистволку и поднял маленькую тряпичную куклу, которая валялась под садовой скамьей. У куклы было красное туловище, на которое мать нашила белые полоски крест-накрест, чтобы походило на мундир британского пехотинца. Харпер поставил куклу в нишу в стене. — Теперь ты часовой, — сказал он тряпичному солдату.
Шарп наполовину вытащил палаш и проверил острие.
— Не наточил его, — сказал он. Перед сражением он обычно отдавал наточить лезвие профессиональному оружейнику-кавалеристу, но на этот раз не было времени. Он надеялся, что это не станет дурным предзнаменованием.
— Будете просто дубасить ублюдков до смерти, — сказал Харпер и перекрестился перед тем, как дотронуться до кармана и удостовериться, что кроличья лапка на месте. Он оглянулся на тряпичную куклу и был внезапно поражен уверенностью, что его собственная судьба зависит от того, уцелеет ли кукла в нише стены. — Будь осторожен, — сказал он кукле и стал помогать судьбе, собирая камни и закрывая ими нишу, строя убежище для маленькой игрушки.