Битва Стихий

Дженкинс Кассандра

В ее устах его имя звучало по-особенному. Так, будто она все знала. С самого начала.

Для гоблина, чей облик он принял, Калесгос выбрал сокращение от своего собственного имени. Вначале это не казалось ему такой глупой идеей, как сейчас, когда Миллира сверлила его глазами, а костер отбрасывал на ее морщинистое зеленое лицо пляшущие тени.

Он заставил себя хохотнуть.

— Пустяки, — непринужденно махнул рукой гоблин. — Давно мечтал посидеть на берегу пару дней с удочкой, а там, глядишь, все и пройдет.

Миллира вздернула одну бровь.

— Полнолуние уже сегодня, — сказала она.

Проклятье! Ему нельзя засиживаться сегодня в лагере, придется ковылять как сможет, лишь бы взобраться на пригорок за Портом. Нужно

попросить одного из близнецов состругать ему костыль. Для орков это не составит труда, как для гоблина, например, ведь…

И Кейлек застыл с разинутым ртом. Миллира знает о полнолунии, наконец, дошло до него.

— Конечно, я знаю, — отмахнулась она. — Хорошей я была бы провидицей, если бы оставалась в неведении. Но ты ничем не выдавал себя, не переживай. Твой облик гоблина безупречен, а магия — слишком сильна для моих чар.

— Тогда как?…Как ты узнала, Миллира?

Орчиха хмыкнула.

— Хочешь знать, как я убила того дракона над главными воротами?

— Ты отрубила ему голову секирой. Все в лагере знают об этом.

— Верно, только многие забывают рассказать, что в этот момент дракон был в облике человека. Куда мне, старой старухе, справится с черным драконом?

Миллира явно приукрашивала. Сил старой старухе вполне хватило, чтобы замахнуться собственноручно заточенной секирой и одним ударом отсечь голову. О том, что дракон применил смену облика, об этом и вправду в лагере не говорили. Но чтобы отсечь человеку голову одним ударом, тоже нужна сила и немаленькая. Неужели орчиха, как провидица, видит лишь истинные облики, а чары магии остаются для нее незримыми?

— Не надо рыскать взглядом, Кейлек, — недовольно проворчала провидица. — Нигде я секиру не припрятала. Пускай я знаю о тебе всю правду, но лишь я одна. И на сегодня это, поверь, не главная твоя проблема. Я хочу помочь. Я не справлюсь с твоим ушибом к полуночи. А сменить облик тебе нужно сегодня ночью, чтобы обновить магию. Я поняла это верно?

Кейлек кивнул. Всякое заклинание смены облика рассеивается рано или поздно. В полнолуние обеих лун Азерота облик гоблина по имени Кейлек, торговца из Залива Бурь, исчезнет, а на его месте появится синий дракон. Калесгос из лазурной стаи, бывший советник при дворе королевы драконов Алекстразы. Только скинув облик гоблина, Калесгос мог сотворить заклинание заново. И так до следующего полнолуния. Чтобы творить магию в нужную ночь, Калесгос сбегал из Порта Драконьей Пасти в лес. Даже думать нельзя было о том, чтобы попытаться обновить заклинание смены облика, оставаясь в лагере орков убийц драконов. Топоры, молоты и секиры только и ждут своего часа. Вдруг убийцам черных драконов придутся по нраву и синие драконы?

Гоблин со всей злости ударил по виновному в том колену. И взвыл от боли.

Провидица уже смешала необходимые сушеные травы, и теперь растирала свежие растения в кашицу деревянной ступкой. Она подняла глаза, оторвавшись от изготовления мази.

— Решил добавить мне работы? Не стоит. Пускай это и ненастоящее тело, но боль передается твоему собственному. Даже в истинном облике ты не сделаешь и шага. Хотя сможешь летать, конечно.

— И все же, как ты узнала, Миллира?

— Не сиди без дела, помоги, — она протянула ему моток льняной ткани. — Нарви на лоскуты, чтобы обернуть твое колено. Как я узнала? Твоей вины в этом нет, как я уже говорила. Мне рассказала о тебе слизь, что считается кровью, этих склизких клубков. Они охотятся за тобой повсюду.

— Я не понял ни слова, — честно признался Кейлек.

— Ты рви, не отвлекайся. Должно быть, тебе рассказывали, как я повела в счете среди убийц драконов. Клан напал на деревушку дворфов, я не сражалась, держалась позади, помогала раненным. Моя секира, разумеется, была при мне. Я заметила на земле капли крови и коснулась ее. По крови я могу видеть прошлое и будущее. Кровь рассказала мне, что в лагере прячется дракон в облике человека. Приятная неожиданность,

согласись? Твоя кровь меня не интересовала, пришлый гоблин, вот еще. Но однажды, когда я исцеляла тебя, то измазалась не хуже твоего в бурой слизи. Она и сейчас покрывает тебя ровным слоем, как уж тут не измазаться. И к моему удивлению, жидкость, дающая этим мерзким созданиям жизнь, поведала мне о синих драконах. О трех, если быть точной.

— Я буду рвать тебе бинты хоть весь остаток жизни, ты только говори, Миллира.

— Все так говорят. Один дракон невероятно огромен. Если бы вождь Мруг убил такого дракона, то тень от его отсеченной головы простиралась бы на весь Порт Драконьей Пасти. Но, к сожалению для вождя и к счастью для дракона, его крылья переливаются всеми оттенками синего. А Драконья Пасть убивает только стаю Смертокрыла.

— Не может быть! — ахнул Кейлек. — Это Аспект Магии!

— Ага, я тоже так решила. А еще дозорные видели возле Грим-Батола синюю стаю, незадолго до твоего появления в Нагорье. Так, а вот второй дракон возле Аспекта совсем иной. Он слаб и едва жив. Его крылья призрачны, а тело будто соткано из тумана. Единственная мысль заставляет биться сердце этого дракона. Эта мысль — Калесгос. Прости, я не сразу поняла, что это имя. Пока однажды этот призрачный дракон не прошептал — Кейлек. Даже Од с Гаром скумекали бы, что к чему.

— И ты знаешь, почему из-за этих мерзких созданий я и шагу нигде ступить не могу?

— Конечно. Аспект Магии и второй дракон связаны с этими клубками щупалец. Они участвуют в их непосредственном создании. Или рождении, поди, разберись, как на свет появляются эти уродцы. А один из драконов жив только упоминанием твоего имени и это чувство настолько сильно, что оно успевает передаться, вжиться в саму сущность создаваемых им чудовищ. И те стремятся к тебе отовсюду, прямо таки липнут, как влюбленные. Ты опять перестал рвать бинты, — заметила провидица.

Кейлек отложил ткань в сторону. Руки дрожали. В горле встал комок.

— Я понял, кто этот второй дракон. Что едва жив. И кого только любовь держит при жизни.

— Кто же?

— Это моя избранница. Тиригоса… Я ищу ее.

— Ну, считай, почти нашел. На, выпей эликсиру. На тебе лица нет.

* * *

Дракон не может без неба. Закатные просторы влекут и манят. Последний шаг и можно улететь. Но не вверх. Тиригоса поглядела на кисти рук. В который раз. Заговоренные браслеты на ее руках не позволяли менять облик, препятствовали превращению в дракона. Она давно не принимала истинного облика. Это было частью наказания, частью обучения нового Аспекта Магии, всем сердцем в нее влюбленного.

Тиригоса подставила лицо ветрам, закрыла глаза. Любой смертный умер бы от страха только при взгляде на площадку, куда она забралась и которую облюбовала уже давно. Она не была смертной, не была высшей эльфийкой. Немногие в Грим-Батоле знали об этом. Она была драконом, она сама старалась не забыть об этом. Лишь высота и порывистые ветра напоминали ей о полете, о небе. О свободе.

Миновало то время, когда она во всем винила Аригоса. Она даже не знала теперь, ненавидит ли его так же, как раньше, в самом начале. Когда Старейшина Вестейегос привел ее в Грим-Батол по приказу Первого Сумеречного Советника. Аригос отказывался повиноваться, она позже узнала об этом. Аригос сам рассказал ей. Иногда Зов Древнего Бога слабел, и он вновь становился тем стеснительным, нерешительным, испуганным не меньше, чем она сама. Но в отличие от нее, в такие моменты Аригос предпочитал перекидываться в высшего эльфа. Не хотел видеть своего огромного тела, что подарила ему магия всех родов синей стаи. Не способный помочь. Не способный спасти ее и всех синих драконов. По роковому случаю выбранный в Лидеры, едва не уничтоживший собственную стаю. Времени было угодно совершить виток, и повторить события Войны Древних. Вымирание и уничтожения неотступно преследовали Синюю Стаю, как ни одну из четырех других.