Битва судьбы
Шрифт:
Межамир облегченно вздохнул и выпалил, едва переступив порог:
– Где?
– Южный участок рубежа с Эрином, чуть южнее Светлой реки.
Огромная, сажень на сажень, живая карта Новгородского княжества, шедевр магического искусства, выглядела как обычно. Лишь в голубой стене, окружающей княжество, которая и испускала свет, обнаружилась небольшая прореха.
– Что там, как думаешь? Заклинание или дракон? – спросил Межамир, восстанавливая дыхание. Дырочка постепенно затягивалась, но более ничего на карте не двигалось. Заклинание отобразилось бы на ней темным облачком, дракон – собственным крохотным изображением.
–
– Без сомнений, придется, – решительно кивнул Межамир и закрыл глаза. Тьма сомкнулась вокруг него. Маг привычно сосредоточился на собственном позвоночнике, а когда ощутил в его основании жжение, вздернул себя вверх. Подобно герою сказок Длинноруких, Мюнх-Гаузену, что вытащил себя из болота за волосы.
Возникло ощущение полета, Межамир почувствовал себя перышком, попавшим в лапы могучего урагана. Мелькнули внизу дома и башни Новгорода, затем понесся лес, кое-где пересеченный шрамами дорог и лишаями деревень. Лучший дальновидящий среди магов княжества, Межамир легко скользил на потоках Силы, направляя полет к тому месту, где заметил прорыв.
Вот граница, река сверкает небрежно брошенной лентой белой ткани. Место прорыва маг ощутил всем телом. Но вокруг очень густые леса, даже сейчас, зимой, в чаще сложно что-либо разглядеть.
Долго метался он над землей, ощупывая, словно насекомое усиками, потоки Силы, пытался определить, что произошло, кто или что прорвало стену. Обнаружить не смог ничего. Вывод из этого следовал один – через границу прошел маг, умеющий скрыть свое присутствие, свернуть собственную Силу в тугой кокон.
Возвращение далось очень тяжело. Слишком долго Межамир пробыл вдали от тела, истощил и себя, и Снегиря, который во время сеанса играл роль источника дополнительной Силы.
Тьма вновь сомкнулась вокруг сильнейшего мага Новгорода, и он оказался в своем теле. Головная боль ударила, подобно копью, остро и безжалостно, так, что Межамир невольно застонал.
Рядом, вцепившись в стол, стоял Снегирь, лицо его было бело, как снег. Затем мир закружился безумным круговоротом, и пол со всего размаху ударил Межамира в лицо. Очнулся оттого, что по лицу текла вода. Помотал головой, осторожно открыл глаза. Вода перестал течь, и верховный маг увидел над собой озабоченное лицо Весемира:
– Все в порядке? – спросил тот.
– Да, я уже в сознании. – Межамир приподнялся, сел, обнаружив, что лежал на лавке. Голова болела не так остро, но достаточно сильно.
– Что удалось увидеть? – спросил Весемир, отставляя на лавку кувшин.
– Судя по всему, к нам прошел маг. Придется тебе ехать самому. Возьмешь человек сто из лесного полка. Неси бумагу, я подпишу приказ.
Зрение мутилось, рука дрожала, но Межамир заставил себя нацарапать нужные слова, криво подписался. Приложил перстень с кровавым рубином. На бумаге остался герб княжества – алый щит, украшенный турьими рогами. Весемир принял приказ, крикнул что-то в сторону. Заботливые руки поддержали падающего Межамира. Последнее, что он слышал, было повелительное:
– Отведете в покои. Разденете и уложите в кровать.
Воевода
Не успели пройти и полверсты с места обморока Родомиста, как маг забеспокоился. Чем-то ему не понравилось небо. Замер как вкопанный и уставился на восток. А потом как рявкнул:
– В укрытие!
Ратан
– Маги, именуемые дальновидящими, способны создавать своего двойника из чистой Силы и отправлять его на далекие расстояния, дабы увидеть, что там происходит. Дальновидящих не так много, я, например, обладаю этой способностью в очень малой мере. Но над нами сейчас кружит двойник Силы одного из магов Новгорода. Пытается обнаружить нарушителей границы.
– И что делать? – встревожился Леслав.
– Лежать и не дергаться, – ответил маг строго. – Есть шанс, что он нас не заметит.
Лежать в кустах пришлось до самого вечера. Снег таял, вода протекала в рукава и валенки. Намокли все так, словно купались в одежде. И только когда оранжевое яблоко солнца коснулось вершин деревьев, маг позволил подняться. Но далеко путники не ушли. Едва тьма охватила лес, остановились и начали собирать хворост. Предстояло не просто приготовить ужин, а еще и высушить всю одежду.
Наследник
Море открылось неожиданно, огромное, могучее. Терик вздрогнул, осознав, что чуть холмистая, уходящая за горизонт серая равнина – уже не земля. Сине-серые волны высотой в несколько сажен обрушивались на берег, заставляли его трястись, а затем с рычанием отползали.
Немалый путь пришлось преодолеть, дабы увидеть эту картину. Остались позади нападения грифонов, что налетали, кровожадные и безжалостные, с северных гор, тяготы дороги по руслам рек. Более тысячи верст следов от саней оставили путники менее чем за пятнадцать дней. Спутники сына конунга похудели, измучились, как и лошади, которым довелось тащить тяжелые сани. Большая часть отряда, а также все кони завтра пустятся в обратный путь, а Терику и еще двенадцати отважным йотунам предстоит отправиться на юг водным путем.
– Ну что, приехали, – сказал Гуннлауг, старший шкипер, когда сани остановились, не доехав до края льда нескольких десятков шагов.
Наступило время спустить на воду корабль, специально построенный для этого путешествия. Стройный корпус, задранные нос и корма – типичный драккар, на каких йотуны уже сотни лет бороздят морские и речные воды. Вот только размеры меньше обычного, всего пять сажен в длину, полторы – в ширину.
Сани подтащили насколько можно близко к воде, затем распрягли коней. Застучали топоры – сани, сделанные из прочнейшей железной сосны, теперь придется уничтожить. Подрубать их следует осторожно, а учитывая прочность дерева, что с риском для жизни добывают на Грифоновом хребте, сделать это совсем не просто.
Сменилась не одна четверка рубщиков, на топорах появились зазубрины и вмятины. Затем треск огласил реку, и драккар с гулом подмял обломки саней, осел на лед. Тот треснул, пошел сеточкой морщин.
Навалились всем отрядом. Тяга немалая, но руки сильны, а лед – скользок. Деревянная глыба драккара сначала медленно, а потом быстрее и быстрее заскользила вниз по течению. Когда лед стал крошиться под ногами, йотуны остановились, тяжело дыша и утирая потные лбы. Корабль же, словно невиданный зверь, скользнул в темную воду, подняв фонтан брызг.