Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.
Шрифт:
После ряда колебаний в марте 1789 г. послу в России графу де Сегюру были посланы инструкции, предписывающие ему заключение франко-русского оборонительного и наступательного союза…
Однако всего лишь через несколько месяцев все расчеты политиков и дипломатов Европы были нарушены грандиозными событиями, которым суждено будет изменить ход мировой истории, – во Франции началась революция.
Рамки этой книги не позволяют описывать причины и ход бурных событий великой революции. Без сомнения, она стала главным событием, произошедшим на европейском континенте в конце XVIII в., и надолго предопределила ход развития не только Франции, но и всей Европы. Что же касается внешней политики европейских государств, то революционный взрыв станет главной причиной конфликтов, бушевавших на суше и морях в течение почти четверти века.
Действительно, такое мощное потрясение, каким была глобальная революция, произошедшая в крупнейшем государстве Западной Европы, на языке которого говорили все образованные люди континента, не могло не вызвать резонанса в сопредельных странах.
Вначале реакция монархических государств была, в общем, весьма умеренная, если, конечно, говорить о делах, а не о словах. Большинство европейских кабинетов рассматривали произошедшее во Франции лишь как смуту, которая ослабляла королевство Бурбонов, следовательно, помогала устранить конкурента на внешнеполитической арене. Однако скоро это отношение стало меняться.
Огромная пропагандистская сила революции начала всерьез беспокоить монархов. А первыми действиями, которые уже не на шутку взволновали правительства европейских держав, стали акты Национальной ассамблеи, декретирующие присоединение к Франции Авиньона и земель немецких князей в Эльзасе. Население этих крошечных владений, окруженных со всех сторон французской территорией, было охвачено революционным брожением и в подавляющем большинстве требовало свержения своих сеньоров и присоединения к Франции.
Тысячи французских эмигрантов, хлынувших за границу в связи с углублением революционного процесса, готовились к активным действиям. Они собирали свои полки, проникали повсюду ко дворам европейских монархов, запугивая их надвигающейся революцией и требуя активных действий. Из-за границы раздались первые угрозы в адрес Франции и бряцание оружием. 29 августа 1791 г. в замке Пильниц император Леопольд II и прусский король Фридрих-Вильгельм подписали декларацию о совместных действиях и помощи французскому монарху. Людовик XVI и Мария-Антуанетта просили у своих коронованных родственников хорошенько припугнуть чернь. Но все же никто еще всерьез не думал о войне, речь шла скорее об угрозах и политических декларациях.
Но эмигранты и король плохо понимали психологию людей, которым пытались угрожать. Деятели революции были не функционерами, состарившимися на службе и боявшимися за свое положение. Напротив, они в большинстве своем были молоды, полны честолюбия и энергии. Им нечего было терять, зато в кипении политических страстей они надеялись завоевать славу и богатство. Наконец, не следует забывать, что Францию охватил настоящий революционный порыв. Многие искренне верили в то, что они создают новый мир, и были готовы на все, вплоть до самопожертвования.
В ответ на угрозы в головах лидеров революции родились планы превентивного удара по врагам. В ослеплении и порыве они считали, что борьба будет легкой и успешной. Знаменитый лидер жирондистов Бриссо восклицал с трибуны Ассамблеи: «Французская революция будет священным очагом, искры которого воспламенят все нации, властители которых задумают к ней приблизиться!» Ему вторил другой известный деятель революции, Инар: «Твердо скажем европейским кабинетам: если короли начнут войну против народов, мы начнем войну против королей!» 29 декабря 1791 г. Бриссо снова потряс Ассамблею громовой речью: «Война – это теперь национальное благо, и есть только одно бедствие, которого надо бояться, – это то, что войны не будет!» А депутат Фоше заявил: «Посылайте же, глупые тираны, всех ваших глупых рабов, ваши армии растают, как глыбы льда на пылающей земле!.. Пусть же начнется война с князьями, которые поддерживают заговорщиков на наших границах. Война императору Леопольду, который жаждет задушить нашу свободу… Нашими послами будут пушки, штыки патриотов и миллион свободных людей!»
20 апреля 1792 г. в переполненной революционными страстями столице Франции собралась Законодательная ассамблея, чтобы обсудить вопрос о возможности войны с врагами, готовящими силы на границах. Депутаты пришли, словно охваченные порывом и опьянением, которые, как электрический импульс, передала им бушующая толпа. Даже представитель умеренного крыла Ассамблеи Пасторе воскликнул: «Свобода победит, или деспоты уничтожат нас. Никогда еще французский народ не был призван исполнить более высокое предназначение… Победа пойдет вместе со свободой!»
Что же касается якобинцев, их представитель Базир громогласно возвестил: «Народ жаждет войны! Торопитесь же исполнить волю его справедливого и благородного гнева. Быть может, сейчас вы объявите свободу всему миру!»
Нечего и говорить, что подавляющим числом голосов война «королю Венгрии и Богемии» (так был назван в манифесте об объявлении войны австрийский император) была объявлена.
Однако первые же столкновения с неприятелем оказались для лишенных организации и дисциплины французских войск роковыми. Едва увидев аванпосты австрийцев, армия, наступавшая на Монс, с криком «Измена!» бросилась бежать.
Но неудачи и вступление неприятельских войск на французскую территорию не запугали мятежную столицу, напротив, весь Париж всколыхнуло мощным импульсом. «Отечество в опасности!» – провозглашали юные ораторы, опоясанные трехцветными шарфами, под звон набатов и гром орудий, стоявших на Новом мосту. Тысячи добровольцев зашагали к границам. Они были еще не обучены, плохо вооружены, но полны решимости и энергии. Король, королева, а также эмигранты, не понимающие всей силы этого поднимающегося шквала, требовали от командования коалиции хорошенько припугнуть мятежников. Под их давлением герцог Брауншвейгский, в общем довольно мягкий и совсем не жестокий человек, подписал манифест, где он обещал, что в Париже не останется камня на камне, если хоть один волос упадет с головы монарха.
Вместо испуга этот манифест, попавший в раскаленную страстями столицу Франции, вызвал взрыв. 10 августа, спустя три дня после того, как его узнали парижане, монархия была свергнута. Невиданный дотоле порыв охватил сотни тысяч людей. С трибуны Национальной ассамблеи Дантон громовым голосом произнес обессмертившие его слова: «…Набат, который звучит, – это не сигнал тревоги, это марш к атаке на врагов Отечества. Чтобы их победить, господа, нам нужна отвага, еще раз отвага, снова отвага, и Франция будет спасена!» Для французов с этого мгновения война стала войной не на шутку. 20 сентября в битве при Вальми они остановили атаковавших пруссаков и скоро сами перешли в наступление на всех фронтах.