Битва за Фолкленды
Шрифт:
В ту неделю в заливе Сан-Карлос-Уотер происходила странная битва с этаким специфическим характерным для нее ритуалом. Из всех двадцати четырех часов суток шестнадцать приходилось на темное время, когда люди на берегу мало что могли поделать, кроме как спать и говорить. Строгие правила светомаскировки не позволяли ни готовить еду, ни читать, ни работать. В Порт-Сан-Карлосе многие из десантников перебрались в дома в селении и жили там в относительном комфорте. Однако для расположившихся в Эйджекс-Бэй, в поселении Сан-Карлос и на горах Суссекс условия быта отнюдь не отличались изысками. Спали они в чертовски холодных и сырых землянках, радуясь шансу как-нибудь ночью посушить одежду в сарае для стрижки овец. На рассвете каждого дня после традиционного построения — команды «в ружье!» — до того, как окончательно рассеется сумрак утра, в расположении рот раздувались сотни «керосинок», на которых готовился чай и овсянка с яблочными хлопьями.
В каждой воинской части высылались дозоры и выставлялись караулы на господствующих позициях, чтобы днем и ночью просматривать занимаемый ареал. Как-то во второй половине дня бойцы из 40-го отряда коммандос взяли в плен среди скал выше Сан-Карлоса аргентинского морского офицера. Почти не оставалось сомнений в целях его деятельности — он собирал разведданные для предстоящих налетов авиации [367] . Происшествие стало желанным проблеском света во мраке ежедневной рутины — рытья новых окопов для упрочения позиции, сидения за радиопередатчиками, разгрузки пищевого довольствия и боеприпасов. «После первого дня, когда мы поняли, что они нами не интересуются, сложилась какая-то комичная обстановка, — признавался двадцатипятилетний военнослужащий из 45-го отряда коммандос, уроженец Ноттингема по имени Кевин Пристли. — Когда начинались налеты, мы восклицали, кричали друг другу, мол, смотри-смотри, а порой
367
Этим разведчиком был капитан корвета Данте Хуан Мануэль Камилетти, офицер аргентинской морской пехоты из Амфибийных сил поддержки (Fuerza de Ароуо An6bio), переброшенный из Порт-Стэнли в западную часть острова Восточный Фолкленд вместе с десятью морскими пехотинцами из Амфибийной группировки коммандос (Agrupacion Comandos Anfibios). Доставленные к месту назначения на двух вертолетах «Ирокез», Камилетти и его бойцы были высажены на землю утром 24 мая, вскоре после рассвета, и, продвинувшись к высоте Чата-Хилл, находящейся в 50 км к западу от Порт-Стэнли, устроили там свою базу. Потратив день на безуспешные поиски британских разведывательных патрулей, они ночью достигли высоты Бомбилья-Хилл, однако наблюдения, проводившиеся ими 25 мая, также не принесли положительного результата. Затем Данте Камилетти повел свою группу к холму Монтевидео, рассчитывая использовать его в качестве наблюдательного пункта, но решил вернуться после того, как во время переправы аргентинских коммандос через речку Рио-Сан-Карлос прямо над ними пролетел британский «Харриер». Устроив временную базу на холме Терсер-Корраль, капитан корвета 26 мая разделил свой патруль на две команды и приказал одной из них, возглавляемой суб-офицером Мигелем Анхелем Басуальдо (всего 6 чел.), вернуться назад в Порт-Стэнли с важной информацией (при прохождении через Тил-Инлет один из членов команды Басуальдо, старший капрал Хуан Карраско, был захвачен в плен британцами, тогда как остальные пять морских пехотинцев смогли избежать подобной участи и 30 мая встретились с бойцами 602-й роты аргентинских коммандос). С другой партией, включавшей старшего капрала-санитара Хесуса Альберто Перейру, первого капрала Пабло Альварадо и двух вторых капралов (Омара Алехандро Лопеса и Педро Селестино Верона), Камилетти покинул Терсер-Корраль и двинулся на запад к Монтес-Вердес (Зеленым горам), чтобы оттуда наблюдать за действиями противника вблизи поселка Сан-Карлос. Ночью он разослал своих людей с заданием отслеживать обстановку вокруг британского берегового плацдарма, а сам продолжил марш в одиночестве. На рассвете его обнаружил в укрытии под скалой и взял в плен прочесывающий местность патруль из состава 40-го отряда коммандос. — Прим. ред.
В отличие от положения в самом конце войны многие солдаты испытывали некое чувство фантастичности происходивших вокруг событий: шоу с горящим британским боевым кораблем, пылающим прямо перед твоими глазами, напоминало этакую войну по телевизору — войну из кинофильма, а не нечто испытанное лично. Только раз на всем протяжении воздушной битвы бойцы на берегу у Сан-Карлоса действительно очутились в роли настоящего объекта налета. С последними мгновениями света в сгущающихся сумерках над селением Сан-Карлос на бреющем вдруг прошла пара «Скайхоков» [368] . Словно в замедленной съемке солдаты в страхе наблюдали как приторможенные парашютами бомбы неспешно и с достоинством дрейфуют в направлении позиций 40-го отряда коммандос. И все же от прямых попаданий погибли только двое да еще троих ранило. Случай показал полезность рытья глубоких окопов и недостатки бомб на мягком и топком грунте Фолклендских островов.
368
Вероятно, речь идет об авианалете, предпринятом аргентинцами во второй половине дня 27 мая. В нем участвовали два штурмовика А-4В «Скайхок» из 5-й истребительной авиагруппы (бортовые номера С-207 и С-212, пилоты — капитан Пабло Маркос Рафаэль Карбальо и лейтенант Карлос Альфредо Ринке), принадлежавшие звену с позывным «Покер». Это звено вылетело в 15.00 из Рио-Гальегос в составе трех самолетов, но из-за нехватки топлива третий «Скайхок» (С-239, пилотируемый альфересом Леонардо С. Кармоной) был вынужден в 16.45 вернуться на базу. Остальные две машины, несшие по четыре 500-фунтовые авиабомбы, достигли Сан-Карлоса и сбросили свой смертоносный груз на позиции 40-го отряда коммандос. Получив повреждения от зенитного огня, они в 18.30 возвратились в Рио-Гальегос. — Прим. ред.
Между тем по ту сторону водоема, у поселения Эйджэкс-Бэй, три других «Скайхока» сбросили двенадцать бомб на район МТО бригады, убив шесть человек, ранив двадцать семь и послужив причиной крупного пожара на складе боеприпасов тяжелого оружия 45-го отряда коммандос [369] . За время царства темноты здоровые занимались разгребанием завалов и доставкой найденных там раненых на пункт первой помощи, на территории которого тоже находились две неразорвавшиеся бомбы, в то время как вокруг взрывались минометные гранаты, ракеты MILAN и боеприпасы для ручного огнестрельного оружия. Крайне обеспокоенный бригадир Томпсон посетил данный ареал. Весь план действий бригады строился на функционировании плавучей службы тыла. Но налеты вражеской авиации вынудили морскую пехоту устроить огромный склад в Эйджэкс-Бэй, кото-рый, однако, оказался удручающее уязвимым перед лицом все тех же атак авиации. Куда было деваться? Таковой вопрос задавал себе в отчаянии Томпсон. Он знал ответ — никуда. Сухопутным силам крайне повезло, что противник, нагнав шороху на британцев, больше Эйджэкс-Бэй не атаковал.
369
Вышеописанную бомбовую атаку провели 27 мая самолеты из аргентинского звена с позывным «Труко» (Truco) — два штурмовика А-4В «Скайхок» 5-й ИАГ (бортовые номера С-218 и С-228, пилоты — первый лейтенант Мариано А. Веласко и лейтенант Карлос Э. Оссес), несшие по четыре 500-фунтовые авиабомбы (третий «Скайхок» лейтенанта Фернандо Робледо не принял участия в миссии из-за технических неполадок). Вылетев в 15.30 из Рио-Гальегос, они отбомбились по заброшенному рефрижераторному заводу в Эйджекс-Бэй, где британцы устроили склад боеприпасов, и стали уходить из-под интенсивного зенитно-артиллерийского огня, однако над заливом Сан-Карлос-Уотер самолет первого лейтенанта Веласко, пораженный снарядами 40-мм зенитных пушек «Бофорс» одного из британских десантных кораблей («Интрепида» или «Фирлесса»), получил серьезные повреждения. Примерно в 17.00 пилот поврежденной машины был вынужден катапультироваться вблизи Порт-Хауарда, на Западном Фолкленде, и его «Скайхок» пополнил собой список летательных аппаратов, потерянных аргентинцами в той войне (самого Веласко подобрали через три дня, 1 июня). Оставшийся штурмовик лейтенанта Оссеса благополучно долетел до базы Рио-Гальегос, где приземлился в 18.00. — Прим. ред.
Как ни парадоксально, командам кораблей жизнь на протяжении большинства из двадцати четырех часов каждых суток казалась куда более комфортабельной и безопасной, чем для бойцов на берегу. Попивая джин в теплой кают-компании в предвкушении как всегда превосходного на Королевском военно-морском флоте ужина, кучка офицеров откровенно обсуждала события истекшего дня и прикидывала шансы пережить завтрашний. Очутившись в одиночестве в каютах, усталые командиры кораблей докладывали казавшейся нескончаемой процессии ведомственных начальников о состоянии машины, расходе боеприпасов и положении со снабжением. Успеют ли они сделать ночной рейд для пополнения запасов в море и своевременно вернуться в район боевого патрулирования, дабы быть наготове, когда рассветет? Какие там известия принесут о бравом матросе Смите или Джоунзе, лежащем раненым в лазарете в селении Эйджэкс-Бэй или на борту госпитального судна «Уганда»? Можно ли как-то усилить установку «Бофорс»? Или лучше бросить все силы на починку доставляющего хлопоты кормового конденсатора, водоприемник которого забивают настырные водоросли? У старших офицеров на воде оставалось куда меньше времени на сон, чем у коллег с берега, поскольку свет горел, а люди в часы ночного мрака трудились с той же отдачей, как и днем. Порою ночью даже те, кто урывал часик-другой сна на своей койке, просыпались от лязга «свайного молота» по корпусу судна — то взрывались в воде «пугала», предназначенные для противодействия возможным проискам со стороны вражеских диверсантов-аквалангистов. На протяжении всей войны команды несли усиленную боевую вахту — шесть часов на посту и шесть на отдыхе, если, конечно, не приходилось подниматься по тревоге и бежать к оружию. Более всех доставалось связистам. На корабле управления «Фирлесс» за период войны было принято и отправлено 100 000 сообщений — всего миллион в размноженном виде. По подсчетам одного офицера, за тот же промежуток времени на мостик поступило около 5000 вызовов.
Бойцы поднимались задолго до утра, завтракали как следует до боевой тревоги все манипуляции на камбузе прекращались, а все стулья и свободные предметы закреплялись. Когда выход на посты по тревоге стал обычным делом, на многих кораблях она объявлялась с помощью громкоговорителя, а не пронзительным гудком. Голос в динамике не так действовал на нервы, как душераздирающий вой сирены. Даже и в темноте большинство личного состава не трудились снимать белые огнезащитные накидки, но на отдыхе и за едой отбрасывали капюшоны за спину, а с рассветом попросту натягивали на голову и надевали рукавицы. Затем капитаны выступали с ежедневным утренним обращением к командам судов. «С добрым утром, — так обычно начинал Джереми Ларкен с «Фирлесса» свое типичное приветствие. Повсюду на судне более тысячи военнослужащих, многие из которых за целый день не видели естественного света, напрягали слух, дабы уловить голос командира среди урчания вентиляторов и сопения кондиционеров, рокота машины и постоянного движения — звука каких-то команд, звонков телефонов и топота ног снующих туда и сюда людей. — Денек довольно пасмурный, хотя и не настолько, насколько бы нам того желалось. Мне бы хотелось предупредить как команду корабля, так и наших гостей о том, насколько громкий звук производит бомба, когда взрывается в воде. От этого «кашляет» система вентиляции, из переборок вылетают заглушки и уплотнения, ну и так далее. Я просто настраиваю вас на возможность чего-нибудь такого, чтобы вы, когда услышите большой бум, не думали, будто наступает конец света…»
В кают-компании около динамиков гурьбой толпились летчики. Помощник командира эвакуированного LSL тыкал в клавиши пианино, точно подбирая какую-то непонятную мелодию. Кэптен Ларкен продолжал описывать ситуацию и давать ориентировку на день: «… «Бродсуорд» будет сегодня заводилой, а «Плимут» — голкипером. «Рэйпир» нынче в отличной форме, у нее ушки на макушке, а посему будем надеяться на хороший денек…»
Когда над полем боя забрезжил рассвет, над местом последнего пристанища «Энтилоуп» продрейфовала маленькая желтая спасательная шлюпка. Верхние настройки каждого боевого корабля напоминали установки для съемок некой эпической батальной кинодрамы о сражении в Атлантике. Молодые бойцы с суровыми лицами стояли за листами железа и мешками с песком у пулеметов в рукавицах, шапочках-«балаклавах» и касках. «Все сетуют на современную молодежь, — сказал как-то утром капитан «Арроу». — Пошли бы и посмотрели на этих парней». При этом он указал на семнадцати— и восемнадцатилетних стрелков «Эрликонов» на крыльях мостика. Данное справедливое замечание всего лишь в тысячный раз в истории доказывало, что даже молодые люди, когда на них возлагалась большая ответственность, почти всегда превосходно справлялись с задачами. В тот самый момент испытания для британцев те, кто постарше, искренне радовались, когда видели, как хорошо знали дело вчерашние подростки. Людьми помоложе, как и всегда, руководило чувство верности товарищам, кораблям и частям, оно доминировало в их мыслях и отражалось на поведении в бою.
«Я полагаю, что боевой дух скорее повышается, нежели снижается, — высказывал мнение военврач в ранге лейтенанта Королевских ВМС с фрегата «Арроу» утром 25-го числа. — Люди становятся злее, делаются более агрессивными по отношению к неприятелю». Главный старшина флота, находившийся на боевом посту в команде по борьбе за живучесть корабля, говорил: «После 1945 г. была одна теория. Теперь же мы жили реальностью, а будут делаться ошибки, преподаваться уроки, все так, как в последний раз. Парни малость боялись из-за потерь. Дело не в кораблях — их можно заменить. Дело в людях». Затем прозвучала первая боевая тревога дня, а командир по трансляции напутствовал команду корабля: «Не забудьте, ребята, когда они явятся, надо задать им трепку». Война полна клише, поскольку только клише могут подходить к драматическому действу в определенные острые моменты.
На 25 мая в Аргентине приходится главный праздник страны. Британцы с самого начала знали, что противник постарается из кожи вон вылезти, но достойно отметить дату. Но когда закружились над кораблями волны вражеских самолетов, ПВО отозвалась на вызов неприятеля вполне достойным образом. Два «Миража», преследуемые «Харриерами» и изгоняемые из Фолклендского пролива, были сбиты ракетами «Си Дарт» с «Ковентри», которому в тот раз выпало дежурить в пикете с «Бродсуордом». «Ковентри» позднее записал себе на счет третий летательный аппарат, на другой претендовал расчет ЗРК «Рэйпир», а еще на один — зенитчики «Ярмута» [370] . Боевой дух у бойцов на якорной стоянке воспарил в небеса.
370
Жертвой ракеты «Си Дарт» стал штурмовик А-4В «Скайхок» из 5-й ИАГ (бортовой номер С-244, пилот — капитан Уго Анхель Дел Валье Палавер), принадлежавший к первой секции звена с позывным «Марте» (Marte). Вместе со «Скайхоком» лейтенанта Даниэля Эдуардо Гальвеса (С-250) он в 8.00 покинул авиабазу Рио-Гальегос и в 9.00, пролетая над Дарвином, получил повреждения от «дружеского огня» с земли (в результате пилоты «Скайхоков» приняли Дарвин за Порт-Сан-Карлос, после чего Палавер сбросил бомбы и обстрелял из пушек судно, стоявшее у пристани, а Гальвес атаковал группу домов (при этом аргентинские зенитные орудия молчали, так как их расчеты разобрались в ситуации, но пехотинцы продолжали вести по самолетам огонь из стрелкового оружия). Оставшись без авиабомб, оба «Скайхока» вернулись в Фолклендский пролив и затем взяли курс на северо-запад, однако в 9.30 штурмовик капитана Палавера был сбит севернее острова Пеббл зенитной управляемой ракетой «Си Дарт», выпущенной с эсминца УРО «Ковентри» (пилот погиб). Самолет лейтенанта Гальвеса в 11.00 возвратился в Рио-Гальегос. Вторым летательным аппаратом ВВС Аргентины, сбитым в тот день при помощи 3РК «Си Дарт», оказался штурмовик А-4С «Скайхок» 4-й ИАГ (бортовой номер С-304, пилот — капитан Хорхе Освальдо Гарсия), который в 11.03 вылетел из Сан-Хулиана в составе звена «Торо» (Toro, «Бык»), включавшего четыре «Скайхока» (пилотами трех других машин, имевших бортовые номера С-319, С-312 и С-302, были соответственно лейтенант Рикардо Лусеро, лейтенант Даниэль Альберто Пареди и альферес Херардо Гильермо Исаак). В 12.25 эти самолеты, оснащенные 500-фунтовыми бомбами, достигли залива Сан-Карлос и произвели под сильным огнем средств ПВО атаку на британские военные суда. При этом «Скайхок» лейтенанта Лусеро, избравшего своей целью десантный корабль «Фирлесс», был сбит либо зенитной ракетой, выпущенной с земли (на его поражение претендуют ЗРК «Рэйпир» и ПЗРК «Блоупайп»), либо ЗУР «Си Кэт» с эсминца «Ярмут». Удачно катапультировавшегося пилота подобрали британские моряки с «Фирлесса». Остальные три штурмовика атаковали фрегат типа 21 (по-видимому, «Эйвенджер»). Самолет капитана Гарсии, лидера звена «Торо», был поврежден зенитным огнем и на обратном пути, в 12.45, сбит к северо-востоку от острова Пеббл ракетой «Си Дарт» с эсминца «Ковентри». Гарсия смог катапультироваться в воду, но не выжил (аргентинские спасатели не смогли его найти). — Прим. ред.
Затем аргентинцы нанесли самый болезненный двойной удар за все время кампании. В 2 часа пополудни команда расположившегося на обычной позиции к северу от острова Пеббл эсминца «Ковентри» пребывала в отличном настроении после уничтожения трех [371] летательных аппаратов противника — вполне похвальное достижение для установки «Си Дарт». Командир судна, элегантный и энергичный кэптен Дэйвид Харт-Дайк, обсуждал мысль о целесообразности оставить данный ареал после достигнутого успеха, чтобы избежать риска сделаться мишенью целенаправленной атаки, однако решил пока ничего не менять. Он и команда испытывали подъем из-за утренней удачи и надеялись записать себе на счет новые победы. Когда прозвучал сигнал о приближении вражеской авиации, капитан объявил тревогу и все заняли боевые посты. «Ковентри», сопровождаемый примерно в полумиле (926 м) за кормой «Бродсуордом», шел на маршевых двигателях «Тайн» со скоростью 12 узлов, но начал разгоняться. Только система наведения «Си Дарт» засекла цель, как тотчас же потеряла ее. «Да где же они, черт их подери? — вопрошал Харт-Дайк, сидевший на высоком стуле в оперативной рубке, пристально вглядываясь в экран радиолокатора перед собой. — Не вижу я их». Затем появились два «Скайхока», двигавшиеся со стороны острова Пеббл на высоте корабельной палубы [372] . Весь арсенал автоматического оружия на эсминце загрохотал разом в ответ на пушечный огонь «Скайхоков». Самолеты словно бы дрогнули от огня «Ковентри» и вильнули в сторону — в направлении «Бродсуорда».
371
На самом деле двух. — Прим. ред.
372
Эти два аргентинских штурмовика А-4В «Скайхок» 5-й ИАГ (бортовые номера С-225 и С-214), пилотируемые капитаном Маркосом Карбальо и лейтенантом Карлосом Ринке, принадлежали к звену с позывным «Вулькано» (Vulcano), третий самолет которого (альфереса Леонардо Карманы) по техническим причинам не смог принять участие в миссии. Вылетев из Рио-Гальегос в 14.00, они предприняли воздушную атаку на британские корабли в 15.20. — Прим. ред.