Битва за Рим (Венец из трав)
Шрифт:
– Обязательно. Это тебе обещает Эмилий Скавр!
– Я слышал, тебе удалось заставить парфян и царя Армении глядеть на тебя снизу вверх, – усмехнулся городской претор. – Молодец, Луций Корнелий! Так им и надо, этим заносчивым восточным правителям!
– Думаю, Луций Корнелий намерен пойти по стопам Попилия Лената: в следующий раз он очертит круг, через который те не посмеют переступить. – Улыбка на губах принцепса Сената вдруг сменилась жесткой складкой. – Что меня действительно интересует, так это откуда у Цензорина сведения о событиях, происшедших за тысячи миль отсюда,
– Полагаю, он действует по подсказке одного из восточных правителей, – осторожно заметил Сулла, не зная, по-прежнему ли принцепс сената придерживается того мнения, что царь Понта опасности для Рима не представляет.
– Митридата Понтийского? – тут же отреагировал Скавр.
– Если бы это было так, ты бы огорчился? – усмехнулся Сулла.
– Я привык верить в чужую добропорядочность, Луций Корнелий, но я не слепой. – Скавр поднялся из-за стола, кинул подошедшему трактирщику несколько денариев и приказал: – Поднеси-ка этим еще из твоих запасов.
Клоатий хотел было ответить шуткой, но Скавр уже отвернулся и пошел прочь, чертя пальцем что-то в воздухе.
– Чудной старикан! – весело проговорил хозяин, ставя на стол новую емкость с вином. – Что бы мы без него делали?
Сулла и Помпей Руф уселись поудобнее и продолжали беседу.
– У тебя разве сегодня свободный день? – спросил Сулла.
– Я оставил заниматься делами в трибунале Фанния-младшего. Ему пойдет на пользу общение со склочным римским людом, который приходит ко мне на прием.
Некоторое время они в молчании потягивали вино, которое на самом деле было не таким уж плохим. Неловкости в общении, несмотря на уход Скавра, они не чувствовали. Первым нарушил задумчивое молчание Помпей Руф:
– Луций Корнелий, ты собираешься выдвигать свою кандидатуру в консулы в конце года?
– Вряд ли, – посерьезнев, отозвался Сулла. – Я хотел это сделать, надеясь, что заключенный мною выгодный для Рима договор с парфянами произведет здесь фурор. Но Форум даже не шелохнулся при этом известии, не говоря уже об этом болоте, Сенате. Так что теперь у меня остается единственная возможность: подкуп избирателей. Однако, на мой взгляд, это было бы пустой тратой денег. Рутилий Луп и подобные ему в состоянии предложить им за их голоса вдесятеро больше.
– Я тоже хотел бы стать консулом, – так же серьезно проговорил городской претор, – но сомневаюсь, что мое происхождение мне это позволит: я родом из Пицена.
– Но ведь выбрали же тебя претором, – широко раскрыл глаза от удивления Сулла. – Это что-нибудь да значит!
– Тебя выбрали на тот же пост два года назад, однако ты считаешь свои шансы невысокими, – возразил Помпей Руф. – А коли уж бывший претор, патриций из рода Корнелиев, не верит в свой успех на выборах, то на что надеяться мне, хотя и не совсем безродному, но провинциалу?
– Верно, я из рода Корнелиев. Но моя фамилия не Сципион, и Эмилий Павел не приходится мне дедом. К тому же я никогда не был хорошим оратором, и до того, как я стал городским претором, завсегдатаи Форума не отличили бы меня от какого-нибудь евнуха. Все свои надежды я возлагал на этот исторический пакт с
– Если он решит баллотироваться в консулы, то пройдет.
– Он бы выиграл, даже если против него выставили бы кандидатуры Сципиона Африканского и Сципиона Эмилиана. И признаюсь, Квинт Помпей, я и сам восхищен тем, что делает Друз.
– И я тоже, Луций Корнелий.
– Ты полагаешь, он прав?
– Да.
– Верно. Я тоже так думаю.
За столом снова воцарилось молчание. Остальные посетители таверны с почтительным любопытством пялились на двух государственных мужей в парадных тогах.
– А как ты посмотришь на то, – вновь заговорил Помпей Руф, вертя в руках пустой кубок, – чтобы подождать еще пару лет и баллотироваться вместе со мной? Мы с тобой оба городские преторы, оба военные и имеем хороший послужной список, оба немолоды и оба располагаем кое-какими средствами. Избирателям такой союз наверняка придется по нраву, так как обещает хорошее взаимодействие между консулом и заместителем. Вместе, думаю, шансы у нас окажутся выше, чем поодиночке. Что ты на это скажешь, Луций Корнелий?
Взгляд Суллы остановился на багровом лице Помпея Руфа, его ярко-голубых глазах, неправильных, чуть кельтских чертах, копне вьющихся рыжих волос. После короткой паузы Луций Корнелий произнес:
– Я скажу, что мы бы составили превосходную пару! Двое рыжих с разных флангов Сената: любо-дорого посмотреть! Такой союз способен завоевать симпатии нашего придирчивого, капризного электората. Они любители поострить – а что может быть лучшей мишенью для острот, чем двое консулов одной масти и статей, но из разных конюшен? – Сулла протянул собеседнику руку. – Так мы и сделаем! К счастью, седины или лысины, которые испортили бы весь эффект, ни у одного из нас нет, друг.
– Значит, договорились, Луций Корнелий! – Помпей Руф стиснул протянутую ему руку и просиял.
– Договорились, – подтвердил Сулла, вдохновленный мыслью воспользоваться для достижения своей цели богатством нового союзника. – Кстати, у тебя ведь есть сын?
– Есть.
– Сколько ему?
– В этом году будет двадцать один.
– Он уже помолвлен с кем-нибудь?
– Пока нет, а что?
– У меня есть дочь. Патрицианка, как по отцовской, так и по материнской линиям. В июне, после того как мы выдвинем наши кандидатуры на выборах, ей исполнится восемнадцать. Ты бы согласился тогда, чтобы я выдал ее за твоего сына?
– Еще бы, Луций Корнелий!
– Приданое ей обеспечено. Ее дед перед смертью завещал ей сорок талантов серебра – больше миллиона сестерциев. Этого достаточно, не так ли?
Помпей Руф с готовностью кивнул и добавил:
– А о нашем намерении баллотироваться вместе мы объявим на Форуме уже сейчас, идет?
– Отличная мысль! Это самый верный способ приучить избирателей к нашим кандидатурам, так что, когда придет время, они проголосуют за нас автоматически…
– Ага! – вдруг прервал их беседу чей-то голос.