Битва за смерть

Синицын Олег Геннадьевич

Бродить в темноте вдали от лагеря было невыносимо страшно. Алексей вернулся, попутно оглядывая окрестности.

Никакого столба нет! Может, немец ошибся?

Возвратившись в лагерь, лейтенант некоторое время размышлял. Затем нашел уже спящего Приходько и принялся тормошить его:

— Коля! Коля, проснись!

Приходько открыл глаза и безумным взглядом посмотрел на лейтенанта.

— Опять танки? — серьезно спросил он.

— Нет, — ответил Алексей.

Приходько устало закрыл глаза и уронил голову:

— Господи!

Мы по-прежнему в этом лесу!

— Николай! Мне нужно узнать.

— Ты чего не спишь, лейтенант? — спросил Приходько, приподнявшись.

— Успею еще… Мне нужно знать, есть ли в роте оружейник? Ведь должен быть такой человек, который может вынуть перекошенный патрон или починить неисправное оружие!

— Есть такой, — неохотно ответил Приходько и зевнул. — Пойди во второй взвод, найди там Федора Рогачева. Он мастер. Лучше не бывает.

— Спасибо, Николай. Теперь можешь спать.

— Ну, уж если сам комроты разрешил, тогда буду, — пообещал Приходько, ткнулся головой в вещмешок и тут же засопел.

Калинину пришлось потратить минут пятнадцать, прежде чем он нашел оружейника солдата Федора Рогачева. К счастью, тот не спал. Сидя в сторонке от посапывающих солдат, он стачивал напильником обрез узкой стальной трубки.

— Федор Рогачев? — спросил Калинин. Солдат поднял к командиру бородатое лицо.

— Так точно, товарищ лейтенант! — немного гнусаво ответил он.

Алексей присел рядом:

— Я хотел поговорить с вами.

— Весь внимание, ёпрст!

Оружейник задрал верхнюю губу, обнажая два передних выступающих зуба, подтянул к ней нижнюю и, сжав их вместе, сильно скривил рот, сдвинув при этом брови к переносице. Непроизвольная мимика настолько удивила Алексея Калинина, что он совершенно позабыл о своем намерении.

— Так о чем поговорить, ёпрст? — не дождавшись, спросил Рогачев.

— Вот какое дело… — Калинин снова глянул на лицо бородатого оружейника, затем помотал головой, стараясь не обращать внимания. — Вот какое дело. Мне нужно изготовить нестандартный патрон.

— Чем же он будет, ёпрст, отличаться от остальных? Калибром?

— Нет… Хотя я ничего не знаю про калибры. Но мне нужно следующее. Не сочтите меня сумасшедшим. У меня есть немного мака…

— Мака? — переспросил Рогачев, при этом один его глаз закрылся.

— Маковых семян. Мне нужно, чтобы при выстреле пуля занесла в организм, скажем так, цели десятка два крупинок мака. Я вот думаю, если обмазать пулю маком и закрепить его смолой…

Щеки Федора Рогачева надулись. Он с трудом сдерживал смех.

— Командир, ёпрст, ты чего? Не слышал выражение «горячий кусок свинца»? Знаешь, почему так говорят? Пуля вылетает из ствола раскаленной, потому как в стволе после сгорания пороха получается адово пекло. Так вот, ёпрст, вся твоя смола расплавится, а мак сгорит. Это точно.

— Что же делать? — растерянно спросил Калинин.

— Тебе для какого оружия пуля требуется? — спросил оружейник.

— Для

моего «ТТ». Хотя можно и для «ППШ». — Оружейник снова рассмеялся:

— Чудак ты, командир! «Шпагин» потому и зовется пистолет-пулемет, что у него пули пистолетные. Пуля для «ТТ» и для «ППШ» одна — калибром семь шестьдесят две и длиной гильзы двадцать пять и один.

Он порылся в кармане и вытащил бронзового цвета патрон, по форме напоминающий бутылку, с полукруглой пулей и широкой выточкой у основания.

— Предлагаю вот что, — произнес оружейник. — Сделаем из нее пулю «дум-дум».

— Что такое «дум-дум»?

— Дум-дум — это станция возле Калькутты. Там изготавливали эти пули в девятнадцатом веке, потому они и получили такое название. Англичане пользовались ими в Африке, когда долбали буров… На головке пули делается крестообразный надрез и полукруглое углубление. Ударяясь в цель, пуля раскрывается, как лепестки у цветка, тем самым сильно увеличиваясь в диаметре. Вся кинетическая энергия в момент удара передается цели. «Дум-дум», выпущенная с близкого расстояния, рвет человека. Если она попала в тебя, то в девяти из десяти случаев — кранты! В конце девятнадцатого века эти пули запретила какая-то там конвенция как бесчеловечное орудие.

— Я не собираюсь использовать эту пулю против человека, — произнес Калинин.

— Вот и хорошо, — ответил Рогачев, снова непроизвольно скривив губы.

Оружейник достал из своей сумки небольшую треногу с подставкой, расправил ножки и ударом молотка вогнал их в землю, скрытую под снегом. Подергал, убедившись, что она сидит крепко, и удовлетворенно кивнул. Из той же сумки вытащил маленькие тисочки. Быстро установил их на подставку и зажал между губками патрон. Маленькой пилкой сделал две насечки в форме креста на головке пули. Небольшой ручной дрелью просверлил сбоку дырочку.

— Давай свой мак, командир, — попросил он.

Калинин поспешно достал булочку и начал соскребать маковые зерна. Часть зерен Федор аккуратно засыпал в получившееся отверстие. Затем расплавленной капелькой свинца залил дырочку, вынул патрон из тисков и принялся легонько шлифовать поверхность пули наждачной бумагой, одновременно объясняя:

— При попадании в цель поверхность пули, ослабленная надпилами, раскроется как раз до отверстия, в котором содержится мак. Так он и попадет внутрь твоей цели. Ты этого хотел?

— Здорово! — восхитился Алексей. — Да, именно этого!

— Вот. — Рогачев протянул ему патрон с обновленной пулей. Калинин удивленно разглядывал получившееся изделие. — Пуля «дум-дум» калибра семь шестьдесят две. Не хотел бы я стоять перед человеком, у которого в обойме хоть одна такая дура. Эта штуковина раздирает внутренности, дробит кости и отрывает конечности, а боль испытываешь такую, что посаженье на кол покажется легким отдыхом.

— Уф, — произнес Калинин, живо представив описанную картину. — Спасибо, Федор!