Битва за Свет
Шрифт:
Клоп о чём-то негромко беседовал с Ярославом, но я не вслушивался в их разговор, погруженный в свои мысли. Уловил только, что беседовали они про Шталенкова, потому что то и дело произносили его имя, подкрепляя каждый раз разговор фразами типа: «Да, как же тесен мир». Минут через двадцать – тридцать вдалеке я заметил что-то, напоминающее свет фар. В конечном счетё, где-то метров в восьмистах спереди мы ясно увидели два светлых пятна. Это точно были фары.
– Ярослав, поморгай-ка им дальним и сбавь скорость, – попросил того Клоп. Ярослав трижды моргнул фарами и, по всей видимости, привлёк внимание водителя движущейся навстречу машины, потому что тот тоже трижды включил и выключил дальний свет. Мы сбавили скорость до скорости движения велосипеда, встречный водитель тоже замедлил движение. Когда машины поравнялись, Ярослав по просьбе Клопа жестами показал водителю встречной легковушки, что хочет чего-то спросить. Проехав чуть дальше и оставив нас метрах в тридцати позади, встречная машина остановилась у обочины. Из окна нервный мужской голос крикнул: «Чего надо?», но из машины, по понятным причинам, никто не вышел и двигатель не
Выйдя из машины, Клоп издалека, чтобы не спугнуть нервничающего и испуганного водителя, представился и спросил, не видел ли тот проезжающую во встречном для него направлении Хонду. Мужик, услышав про ФСБ, пошёл-таки на контакт. Он извинился, сказал, что крайне спешит в соседнюю деревню по каким-то делам, и поэтому не став вдаваться в подробности, сообщил только, что ему за те семьдесят километров, что он успел проехать, встретились две машины, но он совершенно не помнит ни цвет, ни марку обеих. Зато он рассказал, что километрах в двадцати пяти отсюда, по ходу нашего движения, есть достаточно крупный по нынешним меркам населенный пункт, какой-то посёлок, располагающийся прямо вдоль трассы. Сказал, что там нам, возможно, смогут помочь. «Хотелось бы верить», – подумал я. «Но разве у нас есть варианты лучше?» Мы продолжили наш путь. Оставалось только рассчитывать на то, что в том посёлке кто-нибудь сможет дать нам хоть какую-нибудь наводку, потому что пока у нас не было решительно никаких зацепок и, соответственно, шансов найти Дашу… Мы находились на совершенно безлюдной дороге, окружаемые лишь жутковатыми лесами и полями; на несколько километров в округе – ни души. Когда мы продолжили движение, я всё подгонял Ярослава, каждые пять минут просил прибавить газу. Двадцать пять километров тянулись словно сто…
В тот населенный пункт мы въехали как-то незаметно; он располагался по обеим сторонам трассы и был достаточно широким, то есть углублялся и вправо, и влево, домов на десять с каждой стороны, но учитывая, что была глубокая ночь, он не выдал себя ни лучиком света, а был погружён в кромешный мрак. Правда, проехав метров двести среди плотно стоящих домов, мы поняли, что тут живут люди: снаружи слышалось мычание коров и блеяние коз, а в одном из домиков чуть в глубине я разглядел чуть заметный свет в окне. То был маленький, изрядно накренившийся бревенчатый дом. Из его трубы еле-еле поднимался дымок. Всего же, по моим прикидкам, он насчитывал с сотню домов, большинство из которых – одно– и двухэтажные деревянные лачуги, и всего штук пять кирпичных построек вроде «хрущёвок». Последние, совершенно нелепым образом нарушая общую деревенскую картину, были воткнуты в глубине, метрах в двухстах от трассы.
Я обратил внимание остальных на домик со светом и попросил Ярослава остановиться. Мы вышли из автомобиля. Вдалеке, из леса, слышался волчий вой, от которого у меня по коже пробежали мурашки. Я огляделся по сторонам – ничего необычного, обычный посёлок. Правда, метрах в двадцати от нас, на обочине дороги, валялся какой-то окровавленный, как мне показалось, комок. Вид его привёл меня в некоторое волнение: в памяти твёрдо стоял образ изрешечённого, превращённого практически в кусок сырого мяса под Колокольцевкой афганца. И хотя то, что лежало у дороги, было совсем небольшим, окружающая обстановка провоцировала сознание на самые жуткие фантазии…
Сергей Валерьевич и Гоша, выйдя из машины, немедля сняли автоматы с предохранителей; Клоп приказал Гоше оставаться у машины и держать ухо востро, а сам пошёл в сторону домика, а я за ним. После недавней встречи с бандитами, побывав на волоске от смерти, мне было, откровенно признаться, жутко идти даже те метров семьдесят, что отделяли домик со светом от трассы. Стояла настолько гробовая тишина, что когда откуда-то издалека, в очередной раз, нарушая тишину, замычала корова, я аж подпрыгнул от испуга. Я никак не мог заставить себя поверить в то, что в этом, как мне казалось, гиблом месте живут люди, которые сейчас мирно спят в своих домишках, плотными рядами стоящих слева и справа. Но широченная спина Клопа всё же вселяла уверенность, хотя мы и не были застрахованы оттого, что в домике нас могла ждать подобная предыдущей засада. Но всё равно делать ничего больше не оставалось, кроме как идти на подобный риск, ведь в лапах негодяя беззащитная девушка, моя Дашенька, и её нужно было найти, найти любой ценой. Бойцы это тоже прекрасно понимали и готовы были принять риск. Да что там говорить, они же – ветераны, ветераны нескольких войн, и на их счету не по одной спасённой жизни, и, дело понятное, не всегда обстоятельства для выполнения своего воинского и мужского долга благоволили и не сулили им верную погибель, но они выжили. Выжили, выживем и сейчас. Да что им, что нам эта горстка жалких подонков, шакалов, промышляющих разбоем тогда, когда почти настал судный день и люди как никогда беззащитны. От этих мыслей меня подстегнула недюжинная злость. Я сжал кулаки и почувствовал прилив сил. В тот момент я был бы готов накинуться с кулаками на любого негодяя, встреться бы он мне тогда, и мне было бы совершенно наплевать, если б его силы хоть вдвое, хоть втрое превосходили бы мои. Наверняка каждый в какие-то моменты жизни испытывал подобные чувства, когда, чувствуя за собой справедливость и правду, готов зубами перегрызть глотки подлецам и мерзавцам.
Автомат Клопа издал уже знакомый мне звук. Это был щёлкнувший затвор, приведший оружие в боевую готовность. Мы чуть слышно переступали ногами, не издавая ни единого лишнего звука. Клоп жестом показал, чтобы я подошёл к окну, в котором как раз и виднелась тонкая полоска света. Я кивнул и, пригнувшись, пробежал вдольстены и встал слева от окна, которое располагалось аккурат на уровне моей головы. Затем очень медленно, с застывшей в жилах кровью, вытянул шею так, чтобы, телом оставаясь за стеной, смочь заглянуть в окно. Я хоть и не показывал виду, но очень сильно боялся, что вот-вот получу пулю в висок. Боялся, потому что что-то мне подсказывало, что нас видели, видели, как мы подъехали и шли к дому. Ну, а в том, что этот дом – ни что иное, как убежище бандитов, я был уверен на все сто. Но каково же было моё удивление, когда, заглянув внутрь, я сразу же увидел профиль старухи, сидящей на табуретке у противоположной стены небольшой комнатки возле едва попрыгивающего в открытой печи пламени. Она сидела сгорбленная, в каком-то халате, а на голове её была косынка. Свет, что изначально нас привлёк, и был светом от пламени из печки.
– Там старушка у печки сидит, – прошептал я.
Клоп кивнул, затем трижды постучал в дверь. Я наблюдал, как старушка, вздрогнув от неожиданности, поднялась с табуретки и неуклюжей походкой захромала к двери.
– Кто? – из-за двери раздался скрипучий старческий голос. – Кто там?
– Мы ищем похищенную девушку, – ответил Клоп, – не бойся, мать, мы – военные, мы ничего плохого не сделаем. Только спросим кое-чего. Хотите, я покажу в окно своё удостоверение?
Но вместо ответа, к большому удивлению, мы услышали щелчок открывшегося засова. Дверь приоткрылась. Сгорбленная бабушка с порога бегло осмотрела Клопа, затем и меня, когда я подошёл поближе. На удивление, старушка нисколько не испугалась громадного Клопа, в чьей опущенной правой руке был автомат, а только пригласила нас в дом. Крошечные сени домика были завалены каким-то хламом: лопаты, грабли, тюки, тряпки, коробки. Но комната, куда пригласила нас хозяйка, была очень уютной, хоть и совсем крохотной. По углам, сверху, были расставлены образа, рядом с которыми стояли огарки свечей. На стене, что напротив входа в комнату, висели механические часы с кукушкой, на которых было уже четыре часа двадцать минут. В комнате было поразительно уютно и тепло, тепло от печи. Мы с Клопом встали в проходе, не зная куда нам проходить и проходить ли вообще, но старушка скомандовала: «Чего встали, проходите, садитесь!» и указала на крошечный столик у кровати, стоящей аккурат под окном, в которое я и заглядывал. Мы сели на стулья, стоящие у стола, а пожилая хозяйка села на кровать. Клоп залез в нагрудный карман, вытащил оттуда своё служебное удостоверение и, раскрыв его, показал старушке. Но та не стала всматриваться в документ, а только улыбнувшись мягко, сказала: «Милок, я чувствую, вы хорошие люди. Убери ты свою бумажку, мне и так всё понятно». Мы с Клопом переглянулись, а я не выдержал и сказал: «Да, но времена сейчас, бабуль, такие… И как вы только дверь нам открыть не побоялись, бандиты же ведь кругом!» Старушка на это только улыбнулась и посмотрела на меня так проникновенно, что у меня на душе даже стало как-то легче.
Престарелой хозяйке на вид было не меньше восьмидесяти, но, скорее всего, даже больше. Она была невероятно маленькая по комплекции, ростом едва ли метр шестьдесят. Спина её от преклонного возраста была полукруглой. Лицо, руки её были все в морщинах. Белые как пепел волосы были забраны в пучок на макушке.
– Баба Зоя я, так меня и зовите, – улыбнулась беззубой улыбкой бабушка, – как вас кликать-то? – в каждом слове делая ударение на «о» поинтересовалась она.
– Я Сергей, – отозвался Клоп.
– Меня Антоном звать, – представился я. – У нас беда случилась, мы за помощью пришли, – понимая, что на промедление у нас нет ни времени, ни права, сразу же начал я. Затем я рассказал в трёх словах, куда и зачем мы направляемся, и что с нами произошло этой ночью.
Наверное, вам очень интересно, почему баба Зоя не спала в столь поздний час и почему она вообще открыла нам дверь, когда, казалось бы, ни один нормальный человек не открыл бы теперь дверь незнакомцам среди ночи? У нас с ней завязался разговор, пусть и не очень долгий, – медлить было нельзя, – но после которого всё встало на свои места. Покойный уже сын бабы Зои до «Конца» света» ещё связался с нехорошей компанией в их деревне, был не раз судим. Потом он стал безусловным лидером, авторитетом, не только среди местных уголовников, но и даже в недалёкой Туле, Ростове… Баба Зоя много слёз пролила над тем, во что превратился её сын, и отреклась от него. Но тот, несмотря на все страдания и упрёки матери, уже не в силах был завязать с преступностью. Но он любил свою мать и всячески оберегал её, обеспечивал и защищал. В конце концов, случилось то, что должно было рано или поздно случиться: с год назад её сына застрелили во время очередного разбойного нападения на какую-то автомобильную колонну. Как же баба Зоя плакала и причитала, когда услышала нашу историю; она узнала в описанных мною подонках своего сына, кляла их, молила Бога о прощении души своего сына, Ивана. После гибели Ивана, лидерство над преступным сообществом взял на себя его лучший друг, который при жизни Ивана был правой его рукой. По иронии судьбы баба Зоя была лучшей подругой матери нового преступного главаря, которая совсем недавно померла. Именно поэтому баба Зоя и могла спокойно доживать свой век в её лачуге, не опасаясь преступников, которые по воле влиятельного друга её сына обходили этот дом стороной. Но самым главным было, конечно же, не то, что мы оказались на «островке безопасности», конечно нет. Главной удачей было то, что баба Зоя могла дать нам какую-нибудь наводку, хоть какую-то зацепку, где искать или кого спрашивать про дислокацию бандитского логова, что помогло бы нам в поисках Даши.
А не спала баба Зоя потому, что несколько часов назад она услышала тревожные звуки за окном: резкий свист покрышек, неожиданно нарушивший ночную тишину и привычное редкое мычание коров, который мгновенно затих. Старушка выбежала из домика, выскочили и несколько соседей. Ничего необычного они не обнаружили, только сбитую собачку, валявшуюся у дороги. Соседи разошлись по домам, поматерившись на нерадивого водителя, а баба Зоя уснуть уже не смогла: «Дурной это был знак, дурной. Я почувствовала, что что-то нехорошее произошло, и чувствовала сердцем, что ко мне сегодня придут за помощью. Вот вы и пришли», – рассказала хозяюшка дома.