Битва
Шрифт:
— В сторону! — своим странным «боевым» голосом скомандовала Лари и ударила по замку кулаком, проломив изрядной толщины деревяшку.
Ставни открылись, а я немного обалдел. А ведь Силы в ней как в немолодом вампире, пожалуй [68] . И скорость соответственная.
Я заглянул в окно, затем влез в него. Мы оказались в столовой. Длинный дубовый стол с лавками вдоль него, люстра из тележного колеса, бронзовая и медная посуда, развешанная по стенам. Везде пучки сухого шалфея, зачем — не знаю. Густой полумрак. Звуки со двора сразу стали глуше, дикий крик, доносящийся сверху, тоже почти не слышен. Ничего, покричи, от святой воды ты восстанавливаться не один год будешь, если проживёшь их, конечно. В чём лично я сомневаюсь.
68
Сила вампира определяется его возрастом, а вовсе не физическими статями. Чем старше вампир, тем сильнее демон, им управляющий. Девочка-подросток, обращённая триста лет назад, может играючи раскидать бывалых воинов, которые стали вампирами недавно.
Два выхода из столовой, с одной и другой стороны, тяжёлые дубовые двери. Куда идти?
— Лари, ты налево иди, я пойду направо, — осторожно предложил я. — Хорошо?
Она начинает меня слегка пугать в такие моменты, вот и стараюсь быть вежливым.
— Ладно. Осторожней там, — тихо рыкнула она и бесшумно пошла к двери.
Я вскинул ружьё и пошёл ко второму выходу из зала. Ну и где последний вампир? Точнее, вампирша, потому что все говорили о том, что Мастер Гнезда — женщина. И о том, что обратили в вампиров двоих молодых мужчин из города. А кто мог это сделать? Не она ли, случайно?
Дверь со скрипом отворилась, открыв путь на тёмную лестницу и куда-то дальше, в следующую комнату. Пойду наверх пока, к орущему от боли вампиру. Даже отсюда слышу, как он колотится в деревянный пол. Его успокою, да и есть вариант, что Мастер Гнезда к нему придёт. Им хоть и плевать друг на друга, но Мастер обязан заботиться о них.
Я пошёл по скрипящей лестнице, закончившейся очередной дверью. Толкнул её, она слегка подалась, а затем застряла. Я заглянул в щель. Вот где недостающий нордлинг. Следы укуса на шее, рядом с рукой дробовик. Вот он куда успел забраться.
Я навалился на дверь сильнее, труп подался дальше по скользким, навощённым доскам пола. Так… можно идти, но почему-то не хочется. Почему? Цвет губ странный у мертвеца. Слишком красный, словно кровью его поили. Зачем? А в вампира превратить. Он пока совсем не сильный, до первой кормёжки, но голодный, хитрый и злой.
Моя правая рука скользнула по поясу, где в кожаных ножнах лежал длинный осиновый кол со стальным острием и резиновой ручкой, тихо схватился за него, вытащил. И резко, с шагом, со всего маху вогнал его в грудь лежащего, с хрустом раздвинув кольца кольчуги. Тот зашипел, выгнулся дугой, заколотив пятками в пол, и сразу затих. Прямо в сердце попал — тогда они, как люди, почти сразу умирают. А вот кто его успел обратить?
Удар в спину заставил меня выронить ружьё и кол. Ружьё свалилось на труп, а кол покатился по лестнице вниз. Чья-то холодная рука стальной хваткой обхватила мне шею, прижав к себе, пахнуло зловонием, тленом и прокисшей кровью. Я успел скосить глаза и увидеть справа от себя женское бледное лицо с чёрными волосами и ярко-голубыми глазами. Растянутый противоестественно рот, белоснежные и острые, как у змеи, клыки. Я зашарил по поясу, нащупывая последнее средство — водяной пистолет, но понял, что не успеваю. Мою голову с невероятной силой потянули назад, и единственное, что я успел сделать, это прохрипеть:
— Арлан. Арлан вер-Делин.
Рука, тянущая меня за подбородок, замерла с неподвижностью и силой мраморной статуи.
— Что ты сказал? — прошептал нежный женский голос прямо мне в ухо. — Повтори.
— Арлан вер-Делин, вампир, чья сайре [69] — ты. Он сказал, что я должен назвать тебе его имя, если встречу тебя на своём пути. И не убивать, даже если буду обязан.
— Почему? — Почти неслышный шёпот:
— Он мне помог. И я обещал.
69
Сайре(мн. сайрос) — любовник или любовница в вампирской любви: кто-то из них превратил другого из человека в вампира, после чего они поклялись в вечной любви.
— Как он умер?
Губы приблизились к самому уху, я даже почувствовал, как невероятной остроты клык уколол меня.
— Он попал в плен и убил себя, опасаясь лича.
Молчание. Ни звука. Вампиры не дышат, иначе я должен был бы ощущать её дыхание на своей шее. Рука нащупала рукоятку водяного пистолета, и я медленно потащил его из кармана на животе. Она не реагировала, совсем этого не замечая. Она была далеко.
— Тебя зовут Ливия, — прошептал я.
— Ливия… — эхом повторила она с невыразимой горечью.
Неужели эти пустые внутри твари действительно способны любить? Не верю, не верю, из них же изгнали человека, там воплощённый демон внутри. Но зачем ей притворяться?
Водяной пистолетик удобно улёгся в руке, пальцы обхватили рычаг, но я медлил. Если я выстрелю, облив её святой водой, она одним движением может свернуть мне шею, даже инстинктивно. Она древняя, я это чувствую, и Силы у неё на десяток обычных вампиров. Не хочу.
Рука моя скользнула вдоль бедра вниз, я даже не целился, а угадывал направление. И начал жать на рычаг «брызгалки», стараясь, чтобы святая вода лилась на подол её просторного балахона. А она по-прежнему стояла за мной, обхватив за шею. Ткань толстая, промокнет она не сразу, и главное — постепенно. Из-за этой ткани она не наткнулась рукой на знаки Мардога на воротнике моей кольчуги, не сработала моя защита.
— Что за демон? — чуть повысив голос, спросила Ливия, ни к кому не адресуясь.
После чего сделала то, на что я и рассчитывал, — почувствовав первое жжение и не имея намерения убить меня немедленно, она с самоуверенностью, присущей всему вампирскому племени, просто оттолкнула меня. Небрежно, но при этом с такой силой, что я пролетел лицом вперёд через всю комнату, больно наткнулся коленями на стоящую поперёк моей траектории полёта длинную дубовую лавку и с грохотом перевалился через неё. Но когда я поднялся, водяной пистолет был у меня в левой руке, а в правой надёжно и увесисто устроился «сорок четвёртый».
Вампирша даже не смотрела на меня. Шипя, она старалась оттянуть от своего тела промокший подол её просторной хламиды с капюшоном. Наивная, она уже не числила меня во врагах? Или просто близость святой воды к её драгоценному телу сделала её невнимательной? А я целился в неё с двух рук и мог её просто убить. Плевать на колы осиновые, но святой водой я не подпустил бы её близко, а шесть семнадцатиграммовых пуль моей собственной конструкции из револьвера могли просто разнести её голову в куски. В любом случае могли ранить так тяжело, что она не смогла бы больше сопротивляться.