Битва
Шрифт:
При этом мы глаз не отрывали от зарослей. А я пытался определить как можно точнее, где эта самая приманка. Похоже, что как раз за наклоненным большим валуном, обратившимся к нам плоским боком. Оттуда тянет Силой, без сомнения.
— Ещё одна! — крикнул Орри, и загрохотал пулемёт.
Пули хлестнули по камням, причём несколько из них рикошетами взвизгнули прямо над нашими головами, заставив меня мысленно обматерить пылкого пулемётчика, но почти подкравшаяся к нам сколопендра проворно метнулась в заросли. И забуксовала, охваченная нитью Силы, тянущейся из раскрытой ладони Маши. Снова дважды грохнуло — Балин двумя выстрелами располовинил тварь. А по половинкам, бьющимся на земле, дважды пальнула Лари, превратив их в четвертинки.
Ещё есть? Если есть, то где может быть? У приманки. А как далеко до приманки?
— Что делать будем, дорогой? — спросила Маша. — Я их почему-то совсем не чувствую. Почему так, кстати?
— У стальных сколопендр панцирь их ауру блокирует. А сама аура слабенькая, тварь ведь совсем тупая [73] , — пробормотал я в ответ и опять стал медленно приближаться к ручью.
Я услышал, как Лари соскочила с лошади, уже здорово нервничающей, и встала рядом со мной, подняв дробовик. Кони вообще понемногу начали сходить с ума, и Балину пришлось железной рукой наводить порядок. И ведь совсем не значит, что они чуют живых сколопендр — их как раз запах мёртвых пугает. Только суету вносят.
73
Интенсивность свечения ауры существа зависит от его ментальных и колдовских способностей. Самая малозаметная аура у самых тупых хищников, в частности — у сколопендр. Это тоже является одной из трудностей их своевременного обнаружения.
— Стой! — раздался голос Маши. — Ни шагу.
— Что случилось? — крикнул я, не оборачиваясь и не отводя глаз от камней и зарослей травы.
— Я их почувствовала. Там ещё две или три, они прямо за тем камнем, что перед тобой.
Я почувствовал лёгкое истечение магии, и прямо из-за плеча у меня вылетел маленький золотистый светлячок, метнувшийся к камню и повисший над ним. Примитивная указка, одно из самых простых заклинаний. Но иногда бывает полезным, как сейчас.
Я на ощупь расстегнул клапан большого кармана на животе, нащупал большой цилиндр зажигательной гранаты. Свёл усики, размахнулся… и за камнем полыхнуло огромным шаром почти белого пламени. Волна жара заставила нас попятиться, упырья трава мгновенно почернела вокруг и рассыпалась пеплом, а из пламени выскочили сразу три огромные сколопендры, кажущиеся светящимися в отблесках фосфорного огня, и заструились прямо к нам.
— Демоны тёмные! — аж подскочила с испугу Лари и открыла частый огонь из «тарана».
Ракурс был неудобный, но убить одну и попасть во вторую она всё же смогла. Я тоже пальнул картечью по той, что была слева, промахнулся, прицелился опять, чувствуя, как холодеет спина и ужас наполняет желудок, — она была уже опасно близка. Но тут вмешалась Маша. Тварь вдруг закрутило по земле и потащило назад, в огонь. А заодно и двух других — мёртвую и подранка. Их тащило медленно, но неотвратимо. Мне даже показалось, что Маша делает это намеренно, давая тварям насладиться предвкушением смерти. Интересно, может ли столь скудный разум это осознавать?
Сколопендры, захваченные арканом Силы, бились и корчились с такой скоростью, что разглядеть их было почти невозможно — лишь размытые силуэты, треск сочленений панциря и разлетающиеся во все стороны мелкие камешки с тропы. Их подволокло к уже начинающей опадать стене огня, затем словно пинком втолкнуло внутрь. В языках пламени замельтешило нечто бесформенное, потянуло отвратным запахом, словно дерьмо в резиновой покрышке сгорело, а затем все шевеления стихли.
— Вот так, — явно гордясь собой, заявила Маша.
— Ага, примерно, — согласился я, переводя дух и перезаряжая стреляный ствол «вампирки».
— Неплохо, — с уважением кивнула Лари.
Гномы промолчали, только Орри перехватил «дегтярь» поудобней.
— Думаешь, всё? — спросил я, наблюдая, как всё ниже и ниже опускается костёр, вызванный разогнанной магией смесью напалма и белого фосфора.
— Ничего больше не чувствую, только приманка на месте, — покачала головой Маша. — Но лошади успокоились.
Лошади действительно вели себя тихо, лишь перетаптывались на месте, опасливо глядя на огонь, который быстро опадал. И вскоре стих совсем, оставив после себя выжженное и закопчённое пятно земли, опалённые бока валунов и покрывшуюся быстро уносимый жирным пеплом поверхность ручья.
Я сел в седло, да так и доразведал тропу до подъёма на противоположный склон, не слезая, лишь «вампирку» перекинув поперёк седла. Раз Маша сказала, что никого не чует, значит, там и нет никого наверняка. Я ей чем дальше, тем больше теперь доверяю.
Кони пошли вверх по склону, по тропе, вновь ставшей мягкой от опавшей листвы. Дорога втянулась под кроны могучего леса, буро-зелёные снизу и золотистые сверху стволы деревьев тянулись куда-то в невероятную высь, закрывая небо над головами. Откуда-то появилось много невероятно крикливых птиц, поднявших отчаянный шум, но кони шли спокойно, все мои «внутренние радары» сигналов тревоги не подавали. И это радовало, потому что нападение сколопендр на нас было явной ловушкой. Сами-то путешественники от вампирской усадьбы до конечного пункта наверняка каким-нибудь амулетом пользовались вместо «пропуска».
Дело шло к вечеру, жаркий день смягчился подувшим вдоль лощин прохладным ветерком, а я начал беспокоиться. Пора бы уже и обещанному пристанищу появиться — ночевать здесь, на полянке, совсем не хочется. В молчании и некотором напряжении проехали ещё полчаса. А затем как камень с души: в маленьком распадке раздвоенной вершины холма показалось крепкое каменное строение без окон, лишь с крошечными бойницами да с немалой высоты башней на нём. Вот оно, убежище, Арланом-вампиром обещанное.
Откуда в этой глуши такая капитальная постройка? Невероятно. Однако всё стала ясно, когда мы подъехали ближе. В зелёной густой траве затерялись массивные гранитные плиты старой дороги. Вот оно что! До Пересечения сфер тут проезжий тракт шёл — отсюда и постройка такая основательная. Затем, после того, как катаклизм заново перекроил лицо этого мира, тракт, скорее всего, потерял своё значение, а может, и просто оборвался, упёршись в непреодолимые скалы. А убежище уцелело, потому как на века было строено.