Битвы, изменившие историю
Шрифт:
Оранский был так серьезно болен, что телу его, казалось, пришел конец, но недуг не коснулся его разума. Как только принц получил полномочия открыть шлюзы, он решил прибегнуть к военно-морской силе, где у нидерландцев было явное преимущество. Адмирал Буасо и морские гезы прибыли в Роттердам 1 сентября на двух сотнях кораблей с неглубокой осадкой, большинство было построено специально для этой задачи, на каждом имелось около десяти легких пушек и от десяти до восемнадцати гребцов. Среди них были несколько пробных судов, например, огромный «Делфтский ковчег» с пуленепробиваемыми фальшбортами и гребными колесами на ручной тяге.
С этим флотом гезы подплыли к громадной плотине под названием Ланд-Шидинг, расположенной в пяти милях от Лейдена. По приказу Оранского Буасо ждал, пока не сгустилась ночь 10
Через три четверти мили ей встретилась еще одна плотина. Гринвей, до сих пор на фут поднимавшаяся над водой. Буасо снова воспользовался темнотой для маневра; гезы открыли плотину и провели корабли. Но потом пришлось задержаться; за Гринвеем лежала обширная заболоченная местность, называвшаяся Пресноводным озером, где вода поднялась недостаточно высоко, чтобы корабли могли пройти. Через болота вел канал, но испанцы закрыли его с обоих концов; корабли могли подойти к препятствию только друг за другом и не имели возможности воспользоваться своей превосходной артиллерией. Почти неделю флотилия растерянно кружила поблизости, нервы у всех были на пределе; но вдруг 18 сентября задул сильный северо-восточный ветер, нагоняя воду, а несколько беженцев рассказали, что между деревнями Зетермеер и Бентуйсен есть невысокая плотина, если ее пробить, можно обойти озеро. Буасо направился по указанному пути; в обеих деревнях стояли испанцы, но на кораблях хватило пушек, чтобы после жаркой короткой схватки прогнать неприятеля, и флотилия двинулась дальше. Буасо велел поджечь дома, давая лейденцам сигнал о том, что помощь на подходе.
Но так ли это было? За горящими деревнями, в миле с четвертью от Лейдена, располагался опорный пункт Зетервуде, хорошо укрепленный и стоявший высоко над водой. Ветер в соответствии с сезоном неуклонно дул с востока, удерживая воду на арене действий на уровне девяти дюймов, а кораблям Буасо, чтобы пройти, было нужно двадцать дюймов. Не помогло даже присутствие Вильгельма Оранского, который приказал принести себя на носилках в авангард наступления. Горожане до последней крошки съели все, что было у них съедобного, и умирали от голода. Вокруг бургомистра Ван дер Верффа собралась толпа, умоляя его рискнуть и сдаться на милость испанцев. «Вот мой меч, – вскричал он. – Если хотите, пронзите мне сердце и разделите мое тело между собой, чтобы утолить голод; но пока я жив, не ждите, что я сдам город».
Оранский вернулся в Роттердам, рассветы сменялись закатами; но утром 1 октября поднялся северо-западный ветер, такой же неожиданный, как тот, что помог Жанне д'Арк. Потом он сменился на юго-западный, и Северное море хлынуло сквозь пробитые плотины, всего за несколько часов Буасо получил уровень воды больше двух футов. Корабли двинулись на штурм Зетервуде, где произошла странная земноводная битва с испанскими дозорными лодками, плававшими в темноте среди верхушек деревьев и крыш домов, и испанскими терциариями на гатях и лоскутках земли, возвышавшихся над водой. Здесь судьба улыбнулась гезам; все испанские лодки потонули, и зеландские рыбаки с ружьями, гарпунами и пиками погнали испанцев по гатям. Буасо завершил свою работу.
Но пока не в Лейдене. Всего в трехстах ярдах от стены стояли два мощных опорных пункта с тяжелым вооружением Ламмен и Лейдердорп, в одном из них находился Вальдес. Буасо подошел к Ламмену почти на расстояние выстрела и целый день осматривал его. Ламмен производил внушительное впечатление; адмирал медлил до темноты и созвал офицеров на совет.
Восстание в Голландии
Наступила ночь судьбоносных событий, и вряд ли кому-то удалось выспаться. Корабли приблизились к Лейдердорпу с правой стороны, и началась перестрелка. В полночь от города донесся ужасный грохот неизвестного происхождения; потом в Ламмене долго мелькали огни, пока испанцы занимались какими-то таинственными делами. На рассвете на крыше форта Ламмен показалась фигура, отчаянно размахивавшая руками; когда корабль подошел, оказалось, что это голландец и, кроме него, в форте никого нет. Грохот объяснился рухнувшими стенами, подмытыми водой. Вальдес предпочел ретироваться, опасаясь вылазки горожан вместе с нападением с внешней стороны. У него не хватало силы участвовать в этой странной мокрой схватке.
Лейден был освобожден. Корабли Буасо подошли к его стенам и принялись со всех сторон разбрасывать хлеб голодным жителям. Вильгельм Оранский предложил освободить их от налогов за проявленную во время осады героическую стойкость, но вместо этого лейденцы попросили университет, и так на свет появился один из величайших светочей образования в Европе.
V
Освобождение Лейдена стало воистину решающим событием. Во-первых, об этом заявили Генеральные штаты: на очередном заседании они даровали Вильгельму Оранскому «абсолютную власть и верховное командование над всеми делами провинций без исключения». Он больше не был воином, бросавшимся на выручку из последних сил, он стал отныне штатгальтером государства. Правда, ему самому и его наследникам те же Генеральные штаты часто чинили препятствия; и все же новая нация получила руководителя, способного координировать ее действия, как никогда раньше. Стали возможны объединенные усилия, и они не замедлили последовать.
Во-вторых, Лейден обошелся испанцам почти так же дорого, как Хаарлем, стоивший им 12 тысяч незаменимых человек, а им не удалось взять город. Поэтому с тех пор они не предпринимали больших осадных операций; война свелась к мелким предприятиям и стычкам. Рекесенсу и его преемникам постоянно не хватало денег на жалованье войскам, последовала вереница бунтов и беспорядков, длившаяся годами, но, говоря по существу, Голландия добилась независимости в тот момент, когда корабли Буасо миновали форт Ламмен.
Кроме того, освобождение Лейдена оказало существенное влияние на испанское правление. Тогда образовалось нечто еще невиданное в мировой истории – военно-морская мощь. Испанская система не смогла противопоставить морским гезам ничего равного. «Я сухопутный солдат, а не моряк»; моряки всегда были испанцам не по зубам, и этому суждено было стать причиной краха громадной империи, чьи корни уходили в Лас-Навас-де-Толоса. Это случай, что Вильгельм Оранский прибег к военно-морской силе в Лейдене; она осталась его единственным оружием. Но оружие оказалось действенным и продемонстрировало, что прибрежному городу всегда можно оказать поддержку с воды. По этой причине испанцы больше не устраивали больших осад.
И это далеко не все. Освобождение Лейдена доказало, что католическая реакция не затопит Северо-Восточную Европу, как Богемию и Польшу; что свобода совести, за которую так страстно боролся Вильгельм Оранский, сохранится хотя бы в этом уголке. Обычно эту уверенность связывают с поражением испанской армады от английских моряков, и англосаксы по праву гордятся событиями лета 1588 года. Но разгром армады был не просто завершающим актом в цепи событий; в нем есть один элемент, который часто упускают из виду. Когда герцог Медина-Сидония направился к Ла-Маншу, его целью не было немедленное нападение на Англию; он должен был расчистить путь для Александра Фарнезе, герцога Пармского, самого проницательного наместника испанских Нидерландов, которому предстояло пересечь Ла-Манш во главе 25-тысячной армии испанских ветеранов. Вряд ли английские рекруты, вступив с ними в бой в открытом поле, достигли бы лучших результатов, чем наемные армии Оранского и его братьев.
Но герцог Пармский так и не отправился завоевывать Англию, и не только из-за разгрома Непобедимой армады. Еще во время боя, до того, как Медина-Сидония потерпел поражение, он сыграл свою роль в совместной операции. Когда армада вошла в Кале, все английские корабли с пушками на борту были сконцентрированы в западном устье пролива, и Медина-Сидония обратился оттуда к герцогу Пармскому, призывая его поспешить и отправиться в путь, пока ничто не мешает его походу. Транспортные корабли и войска герцога Пармского уже стояли наготове; были даже приготовлены плоскодонные десантные суда.