Битвы волков
Шрифт:
– Есть, – разочарованно сказал спецназовец. Его можно понять – сам по себе факт, что мы сотрудничаем с одним из наиболее одиозных главарей бандподполья, с точки зрения морали неоднозначен. А мы ему и оружие передаем, и прикрываем. Но в будущем… да, в будущем это может сыграть. Если нам удастся внести раскол между местным подпольем и теми, кто строит лагеря по ту сторону границы, это будет уже огромный плюс…
– Доложи план прикрытия…
– Две группы. По шестнадцать человек в каждой. – Спецназовец положил на стол свой планшет, открыл карту местности. – Первая группа располагается здесь…
Одышливый, с явно нуждающимся в капремонте двигателем «Урал-Покемон» медленно преодолевал дорогу, ведущую с побережья в горы. Его сейчас никто не прикрывал, если не считать беспилотника, парящего над нами, но если боевики откроют огонь, никто и ничего сделать не успеет. В кабине «Урала» было двое – я и местный милиционер, группа спецназа на трех таких же «Уралах» осталась у здания РОВД. Милиционер был выбран на роль водителя, потому что умел, потому что знал местные дороги и потому что боевики вряд ли будут его убивать. У милиционера есть род, есть туххум, он тоже живет здесь и работает на две стороны – потому что только так и можно выжить в горах. Но просто так убить его, даже с учетом того, что он мент, нельзя, люди не поймут, а бандитам и ваххабитам очень важно понимание людей. Это не Махачкала. Вообще иногда мне кажется, что все беды идут от Махачкалы. Это зона свободного огня, место, где не уважают стариков, где все смешалось, где нет никаких традиций и где можно творить все, что угодно. Если бы не было Махачкалы, этот край жил бы хоть и в нищете, но тоже в мире…
– Али… – сказал я, перекрикивая рокот мотора.
– А? – Милиционер белозубо улыбнулся.
– У тебя дети есть?
– А как же! Четверо!
– Здесь живут?
– Старшая в Махачкалу поехала. Всем туххумом деньги на ВУЗ собирали! [33]
Ну вот. Видите?
– Али…
– А?
– Останемся живы, найдешь меня. Я помогу другим твоим детям поступить в Москве. Без всяких денег…
33
То есть на взятку. Без взятки – поступить невозможно.
Люди Хамзы ждали нас на дороге раньше, чем было оговорено. Два человека – один высокий, другой – среднего роста, похоже, что отец и сын – около белой «Нивы». Легкая и прыгучая, как горный козел, и недорогая, «Нива» до сих пор была королевой дорог Кавказа.
– Стой…
Я выбрался из машины, огляделся. Видимость сто на сто, на миллион, как говорят авиаторы. На горизонте – село, коричневые каменные постройки льнут к огромному телу горы. Правее пасутся коровы, овец не видно – они уже все выше, на летних пастбищах…
– Салам алейкум…
Я подошел ближе.
– Дорогу до Ахач-аула не подскажете…
Младший усмехнулся.
– Юморист, да? – сказал старший. – Хамза передает салам.
– Салам и ему.
Он пристально присматривался ко мне, не понимая, мусульманин я или нет. Но в лоб спросить не решался – у тех, кому Хамза посылает салам, лучше вообще ничем не интересоваться…
– Дорога дальше плохая, – сказал старший, – оползень был. Этот не пройдет.
Он ткнул пальцем в «Покемона».
– А что пройдет?
– Осел разве только.
– Тогда надо много ослов. Я привез много груза…
Ослы в селе нашлись. Здесь осел использовался, как обычное вьючное животное, на нем ездили сами, перевозили грузы, даже поднимали снизу землю для того, чтобы высыпать ее на террасы и создать террасные поля. Афганцы делали также, а иракцы делали поля в сухих склонах вади – оврагов в пустыне, которые только раз в год наполняются водой. Теперь «Покемон» давно уехал, мешки и ящики лежали под навесом, а мы сидели вокруг стола и вкушали чуду и жижиган-чорпа, густой мясной суп из баранины и томатов – барана зарезали только что. Похоже, что ради меня эти люди выставили на стол самое лучшее, что у них было, и мне было стыдно, что у меня не было никаких подарков для них. Не думал, что нужны подарки, я-то собирался в банду…
Света не было – здесь была керосиновая лампа, даже советская власть не смогла обеспечить этих людей электричеством и дорогами, их здесь просто нет смысла строить, нет смысла тянуть электричество – все снесет, да и не нужно оно им. Это были граждане Российской Федерации, но я сильно сомневаюсь в том, что они хоть раз голосовали на выборах, хотя за них наверняка кто-то крестики ставил, и потому Дагестан всегда давал более девяноста процентов поддержки правящей партии. Они не могли отказать в крове и пище бандитам, шастающим тут по горам, потому что таковы были традиции, и потому что среди бандитов были и их родственники.
Что мы здесь делаем? Что я здесь делаю с грузом оружия? Может, проще уйти и оставить этих людей в покое? Пусть дальше живут, как жили сотни лет до этого?
Ответа не было…
Перед ужином мы встали на намаз. Я сделал намаз вместе со всеми, потому что научился этому в Сирии…
Проблема в том, что свято место пусто не бывает. Уйдем мы – придут другие. Уже приходят. И покоя этим людям все равно не будет…
Спать меня положили на топчан, укрыли овчиной.
Утром, ни свет ни заря мы снарядили ослов. С крыш, а крыши здесь – такое же пространство, как и пол, часто крыша одного здания является двориком для другого, за нами наблюдали дети. Я достал из рюкзака и собрал свою винтовку, чем вызвал массу любопытства и перешептывания. Видимо, таких здесь еще не видели.
Втроем – и караван ослов из восьми животных – мы вышли из села. Улицы села узкие, по ним буквально приходится карабкаться. На стенах домов явно заметны следы когда-то прошедшего селя – он был очень мощным, на треть стен затопило. Мои провожатые оделись, как для гор, у пожилого был карабин «СКС», у молодого – автомат «АКМ». Ничего подобного горной одежде у них не было, да им и не нужно было…
Село осталось позади, потянулись тропы. Тропы едва заметные, их знали только местные. Природа тут, конечно, была потрясающая. Особенно обрывов нет – просто массивные скалы, каменные осыпи, изумрудно-зеленая трава. Бегущие вниз ручьи – дальше они превратятся в шумливые горные реки…
– Пить можно? – спросил я, показывая на очередной ручей.
Пожилой кивнул, я наполнил флягу. Удушливой жары побережья тут не было и в помине, температура чуть выше двадцати по Цельсию…
– Куда мы идем? – спросил я.
– На ту сторону, – ответил молодой. – Хамза там.
– А пограничники?
– Пропустят…
Пограничники – или «рейнджеры» на американский манер – нас и в самом деле пропустили…
Мы увидели их на перевале. Три человека в старой, американской форме – я хорошо ее знаю по Сирии, там ее с Ирака полно. Они ждали у расщелины, явно ничего не опасаясь. Три автомата «АКМ» – совсем не подходящее для гор оружие, но у грузин, наверное, ничего другого нет.