Шрифт:
(Хроника недавнего времени – 2005 г.)
1. ЗА СТОЛИКОМ КАФЕ
– Теперь, полагаю, вы поняли, что никому, кроме вас, не предотвратить возможной трагедии? – утвердительно спросила женщина, сидевшая напротив меня.
Я промолчал.
– Притом вам ничего не придется для этого делать, – добавила она. И следом уточнила: – Почти ничего.
– Порой между “ничего” и “почти ничего” – дистанция огромного размера, – все же заметил я.
Она покачала головой:
– Это не тот случай!
– Кто знает! А вообще-то, я выслушал бы вашу историю еще раз, сначала. При пересказе, знаете ли, нередко всплывают важные подробности…
– Хорошо, – она кивнула и задумалась,
Мы сидели за столиком уютного кафе, откуда открывался вполне рекламный вид на Неву и ответвляющуюся от нее Большую Невку с крейсером “Аврора” на фоне нахимовского училища. Если верить путеводителям, именно в этом месте ширина реки достигала максимального значения.
День был солнечный, безоблачный, даже жаркий, и по водной глади сновала целая флотилия катеров и теплоходиков, набитых туристами. По Троицкому мосту и вдоль набережных бесконечными вереницами двигался транспорт. Над панорамой исторической застройки сверкали на солнце шпили Петропавловки, адмиралтейства и купол Исаакия.
Хорошо бы просто так посидеть за бокалом терпкого вина, наблюдая эту приятную глазу картину и не отвлекаясь на посторонние мысли.
Однако именно сейчас я не мог позволить себе этого.
Даме, пригласившей меня в это кафе для конфиденциальной беседы, требовалась предельная концентрация моего внимания на ее проблеме.
Собственно, все началось вчера вечером.
Я собирался на ужин, когда в моей квартире раздался телефонный звонок.
“Тысяча извинений за беспокойство! – произнес в трубку мелодичный женский голос. – Я говорю с Дмитрием Сергеевичем Черных?” – “Да”, – лаконично подтвердил я. “Позвольте еще один деликатный вопрос: вы плавали в прошлом году на теплоходе по Неве вместе с господином Нектаровым?” – “Да”, – без особого энтузиазма ответил я. “Слава богу! – воскликнула женщина. – Значит, я не ошиблась! Это действительно были вы! Я представлюсь, с вашего позволения. Шестоперова Валентина Федоровна, давняя знакомая господина Нектарова. Тот когда-то работал с моим мужем, точнее, мой муж работал у него. Понимаете, есть одно дело… На первый взгляд, оно, как бы вам сказать… Впрочем, это не телефонный разговор! В сущности, речь идет о жизни или смерти, но вам совершенно ничего не придется делать… Одно ваше присутствие может разрядить обстановку!” – Чувствовалось, что женщина глубоко взволнована, и это мешает ей говорить более связно. Я задал два-три уточняющих вопроса, после чего, не обещая ничего конкретно, согласился на сегодняшнюю встречу, которую неведомая обладательница приятного голоса назначила мне в кафе.
Шестоперова оказалась элегантной брюнеткой бальзаковского возраста. Впрочем, есть женщины, которые в любом возрасте выглядят интересными. Валентина Федоровна, несомненно, была из их числа. Настоящая петербурженка – грациозная, тактичная, стильная, с безупречным вкусом. На ее ухоженном, чуточку удлиненном лице выделялись ясные черные глаза. Летний деловой костюм цвета беж из натурального льна подчеркивал классическую стройность фигуры.
Весь мой житейский опыт говорил о том, что женщины такого типа умеют держать удары судьбы, не теряя достоинства, и редко смиряются с давлением неблагоприятных обстоятельств.
Она еще слова не успела промолвить, а я уже был на ее стороне. Но до поры ей не полагалось об этом знать.
Явившись на встречу первой, она выбрала удобный угловой столик с видом на невские просторы и заказала по бокалу дорогого испанского вина.
Разговор она начала с ненавязчивых комплиментов в мой адрес.
Затем сообщила, что она в курсе тех закулисных событий годичной давности, благодаря которым господину Нектарову удалось сохранить и свое доброе имя, и свободу. Мол, в общих чертах она знает о моей роли в той истории. Она участвовала также в теплоходной прогулке по Неве, когда господин Нектаров праздновал
Вчера днем, продолжала Шестоперова, она проезжала по Невскому и случайно увидела меня у Гостинки. Память на лица у нее вообще цепкая, а уж меня она узнала сразу. И поняла, что это знак судьбы. Узнать номер моего телефона ей было совсем несложно.
Затем, волнуясь и поминутно щелкая зажигалкой, она изложила мне суть дела, которое могло бы показаться плодом разыгравшегося воображения, если бы не ряд достоверных и тревожных деталей. Именно для уточнения этих деталей я и попросил ее повторить свой рассказ.
Шестоперова зажгла очередную тоненькую сигаретку и заговорила уже более спокойно и раздумчиво:
– Я замужем за одним из совладельцев посреднической фирмы Шевалье”. Всего совладельцев трое: мой муж – Шестоперов Алексей Михайлович, а также Константин Константинович Вздорин и Эдуард Аркадьевич Кроваль. По возрасту Алексей Михайлович самый старший, ему 56. Между прочим, у нас с ним тоже немалая разница, но это так, к сведению. Что касается Константина и Эдуарда, то они ровесники и находятся в полном расцвете сил, обоим около сорока. Для мужа, да и для меня тоже, они просто Костя и Эдик. Я так и буду их называть в своем рассказе.
Так уж сложилось, что пятнадцать лет назад они втроем организовали небольшую фирму, которую назвали «Шевалье». Вы, Дмитрий Сергеевич, помните, наверное, что в ту пору многие ответственные работники бросились, очертя голову, в бизнес. Фирмы и фирмочки плодились как грибы после дождя. От многих нынче и вывески не осталось. А вот наше детище не просто выжило в финансовых бурях, но даже укрепилось и расширилось…
– Почему такое не питерское название – «Шевалье»? – поинтересовался я. – Помнится, тогда была тенденция прибавлять к названию приставку “Балт-“, “Евро-“, “Петро-“ или какое-нибудь производное от “Невы”.
– Была и другая тенденция: составлять название фирмы из букв или слогов, входящих в имена и фамилии совладельцев. “Шевалье” – это Шестоперов, Вздорин и Кроваль, правда, с маленькими натяжками. Первым стоит мой Алексей Михайлович – из уважения к его возрасту и опыту ему достались две буквы. Вторым идет Вздорин, которому досталась только одна буква “в”, третьим – Эдька Кроваль, он получил целых три буквы, но из окончания фамилии, “е” добавлено для благозвучия. Так и сложилось “ШЕ-В-АЛЬ-Е”. Все это обсуждалось весело, с шутками и прибаутками, за накрытым столом. Вообще-то, у них совершенно разные характеры и разные жизненные установки, но вместе они образуют вполне гармоничную силу. Костя – из классических вундеркиндов, умница, генератор идей, аналитик, схватывающий все значимое на лету. Если природа чем его и обделила, то лишь мужской статью. Зато Эдик – настоящий танк, броненосец-таран и по характеру, и по комплекции. Для него не существует преград, если только его вовремя подпитывать деловой энергией. И, наконец, мой Алексей Михайлович – это марка, это представительство, это престиж и вальяжность, это умение вести переговоры с неудобными партнерами и устраивать выгодные контракты. У них троих все получалось, абсолютно все!
– Но однажды начались размолвки… – сделал я напрашивавшийся вывод.
– Собственно, спорили они всегда. До хрипоты. Но это были деловые споры, нацеленные на лучшее решение возникшей проблемы, вы понимаете?
– Отлично понимаю.
– Месяцев семь-восемь назад атмосфера взаимной приязни вдруг резко улетучилась, – продолжала Шестоперова, доставая из сумочки новую пачку сигарет, поскольку прежняя опустела. – Между Костей и Эдиком пробежала какая-то очень злая черная кошка. Мы с моим Алексеем Михайловичем начали замечать проявления откровенной враждебности между ними.