Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-стрит
Шрифт:
ЧЕЛОВЕК В КОСМИЧЕСКОМ СКАФАНДРЕ: Можно снять это? (Показывает на шлем.)
СУДЬЯ: Можно.
Вторым пунктом значилась необходимость доказать, что Вольгемут был носителем всех этих секретов. С этим разобрались очень быстро, так как адвокаты Вольгемута признали, что едва ли от их подзащитного скрывали какую-либо секретную информацию. Но свою линию защиты они строили на том, что, во-первых, подзащитный не вынес с территории Goodrich никаких документов и, во-вторых, он просто физически не смог бы во всех подробностях запомнить технологические цепочки очень сложных производственных процессов, даже если бы хотел. По третьему пункту, относительно невосполнимого ущерба от утечки секретов, выступил Джетер, указавший, что первый авиационный костюм с полным давлением фирма Goodrich сделала для высотных экспериментов покойного Уайли Поста в 1934 году. С тех пор компания потратила огромные деньги на проектирование и конструирование космических скафандров и стала признанным первопроходцем в этой отрасли. Джетер попытался представить Latex, который начал делать костюмы с полным давлением только в середине 1950-х, как выскочку с нечестными планами похитить у Goodrich результаты многих лет упорного труда, наняв на работу Вольгемута. Даже если у Latex и Вольгемута были самые лучшие намерения, утверждал Джетер, то в
Выслушав аргументы сторон, судья Харви отложил окончательное решение на несколько дней, а в промежутке временно запретил Вольгемуту разглашать потенциальные секреты или работать в отделе космических скафандров компании Latex. Вольгемут мог приступать к работе в новой компании, но к работе со скафандром не мог быть допущен до того, как ему будет вручено решение суда. В середине декабря Вольгемут, оставив дома семью, уехал в Дувр и приступил в Latex к работе над другим изделием. В начале января, после того как Вольгемут продал дом в Уодсворте и купил новый в Дувре, семья переехала на новое место.
Тем временем в Акроне адвокаты каждой из сторон старались склонить на свою сторону судью Харви. Обсуждались все тонкости законодательства — со знанием дела, но без практических выводов. Дебаты утомили всех, а суть дела оказалась очень простой. Не было смысла спорить по существу фактов, никаких противоречий не имелось. Противоречия оставались в ответах на два вопроса. Первый: надо ли запрещать человеку разглашать секреты, если он еще этого не сделал и если неясно, собирается ли он это делать? Второй: можно ли запретить человеку поменять работу на том основании, что на новом рабочем месте у него может возникнуть искушение нарушить закон? Проштудировав своды законов, адвокаты ответчика нашли в законодательстве нужные пассажи в поддержку своего мнения: на оба вопроса надо дать отрицательный ответ (в отличие от судебных решений, общие утверждения составителей учебников по правоведению не могут служить доказательствами, но, разумно пользуясь ими, адвокат может выразить свое мнение и привести соответствующие библиографические ссылки). Нужную цитату нашли в тексте, озаглавленном «Профессиональные секреты», написанном адвокатом по имени Ридсдейл Эллис и опубликованном в 1953 году. В этом отрывке, в частности, говорилось: «Обычно до того, как возникнут доказательства, что работник [сменивший работу] в нарушение контрактных обязательств, прямо или косвенно выдал известные ему секреты, бывший работодатель не может предпринимать против него никаких действий. В законе о гражданских правонарушениях существует следующая аксиома: каждая собака имеет право на один ненаказуемый укус. Собаку нельзя априори считать злобной до тех пор, пока она кого-нибудь не покусала. Точно так же работодатель должен ждать, пока бывший работник не совершит нечто противоправное, и только после этого может начать действовать». Чтобы противопоставить этому утверждению — написанному как будто специально для данного случая — противоположное, адвокаты компании Goodrich выбрали другую цитату из того же источника («Эллис о профессиональных секретах», как называют эту книгу юристы в своих ссылках, использовалась обеими сторонами в споре; причину надо искать в том, что это единственная книга по предмету, которую удалось найти в юридической библиотеке графства Саммит, откуда обе стороны черпали свою премудрость). В поддержку своего мнения адвокаты Goodrich нашли цитату, в которой Эллис утверждал, анализируя случаи, в которых ответчиками выступали компании, сманившие сотрудника, имевшего доступ к производственным секретам: «Если сотрудник, имевший доступ к секретам, увольняется, чтобы перейти на работу к ответчику, то отсюда можно сделать подкрепленный другими свидетельствами вывод, что означенный сотрудник был приглашен на работу ответчиком, чтобы узнать секреты истца».
Другими словами, Эллис понимал, что существуют подозрительные ситуации, в которых недопустим ни один укус. Противоречил ли он сам себе или просто прояснил свою позицию, сказать трудно. Это очень интересно, но Эллис умер за несколько лет до судебного разбирательства, и поэтому спросить его было уже невозможно.
20 февраля 1963 года, изучив представленные адвокатами мнения и взвесив их, судья Харви вынес решение на девяти страницах. Судья написал, что с самого начала был убежден: у Goodrich действительно есть профессиональные секреты, касающиеся изготовления и производства космических скафандров, а Вольгемут мог их знать и помнить и, следовательно, нанести непоправимый ущерб компании. Далее судья писал, что «нет никаких сомнений, что компания Latex пыталась получить ценный опыт [Вольгемута] в этой узкой области по той причине, что она заключила с правительством так называемый контракт “Аполлон”. Также нет сомнения, что если Вольгемуту будет разрешено работать в отделе космических скафандров компании Latex… то он получит возможность разгласить конфиденциальную информацию, принадлежавшую компании Goodrich». Цели компании Latex, что явствует из поведения ее представителей в суде, заключались в том, чтобы заполучить Вольгемута и «извлечь выгоду из информации, которой тот обладал». До этого места создавалось впечатление, что у защиты Latex нет никаких судебных перспектив. Однако — к этому «однако» судья Харви перешел только на шестой странице — вывод, к которому он пришел, изучив противоречия между адвокатами относительно теории «одного укуса», таков: запрет не может быть наложен до фактического разглашения профессиональной тайны, если нет убедительных доказательств того, что ответчик действительно имел преступное намерение. Ответчик в данном случае — Вольгемут, и если какие-то преступные намерения имелись, то не у него, а у компании Latex. По этой причине судья пришел к следующему заключению: «Согласно такой точке зрения суд отклоняет запрет в отношении ответчика».
Компания Goodrich немедленно обжаловала это решение, и апелляционный суд графства Саммит принял противоречивое решение, отличавшееся от решения судьи Харви тем, что апелляционный суд разрешил Вольгемуту работать в компании Latex при условии, что он не станет разглашать информацию, способную причинить ущерб компании Goodrich. Это означало, что Вольгемут, одержав первую победу, получил возможность разрабатывать лунный скафандр в Latex,
Джетер и его коллеги в кратком письме, направленном в апелляционный суд, недвусмысленно указали, что судья Харви ошибся не только в технических аспектах решения, но и в том, что до наложения судебного запрета суд должен получить доказательство преступного умысла со стороны ответчика. «Вопрос заключается не в наличии или отсутствии преступного умысла, а в угрозе или вероятности разглашения профессиональной тайны», — без обиняков заявили адвокаты Goodrich, хотя это нельзя считать последовательным, учитывая время и силы, потраченные в попытках приписать преступный умысел и Вольгемуту, и Latex. Адвокаты Вольгемута, естественно, не преминули указать на непоследовательность. «В самом деле, кажется странным, что Goodrich находит неверным решение судьи Харви», — пишут они. Понятно, что сторона ответчика воспылала к судье самыми нежными чувствами.
Решение апелляционного суда было вручено сторонам 22 мая. Написанное судьей Артуром Дойлом и двумя его коллегами, оно было отчасти отменой постановления судьи Харви. Учитывая, что «существует реальная угроза разглашения, хотя само разглашение пока не имело места», и что «запрет может устранить угрозу», суд вынес решение: запретить Вольгемуту передавать Latex любые сведения о технологических процессах, каковые могут составлять производственную тайну компании Goodrich. С другой стороны, писал судья Дойл, «у нас нет никаких сомнений, что Вольгемут имеет право использовать свои знания (за исключением знания о профессиональных тайнах) и опыт на благо нового работодателя». Короче говоря, Вольгемут был наконец свободен в своем выборе и мог принять предложение постоянной работы в отделе космических скафандров компании Latex, при условии, что, работая в новой компании, он воздержится от разглашения тайн другой компании.
Ни одна из сторон не стала обращаться в суды более высоких инстанций — в верховный суд штата Огайо или в верховный суд США. Таким образом, вопрос был урегулирован решением местного апелляционного суда. Общественный интерес к делу постепенно угас, в отличие от интереса профессионального. Естественно, он возрос после майского решения апелляционного суда. В марте Нью-Йоркская ассоциация юристов в сотрудничестве с Американской ассоциацией юристов провела симпозиум по юридическим аспектам профессиональных тайн, рассмотрев в качестве примера случай Вольгемута. В течение нескольких следующих месяцев работодатели, обеспокоенные утечкой промышленных секретов, возбудили множество дел против своих бывших сотрудников, вероятно, опираясь, как на прецедент, на дело Вольгемута. Год спустя в судах уже можно было насчитать два десятка подобных дел. Самым известным из них стала попытка компании E.I. du Pont de Nemours&Co. воспрепятствовать участию одного из своих бывших инженеров в производстве редких красителей компанией American Potash&Chemical Corporation.
Логично предположить, что Джетер был обеспокоен тем, что Вольгемут получил поощрение в апелляционном суде, и побоялся, что за закрытыми дверями лабораторий Latex тот, затаив обиду на прежнего работодателя, совершит укус, надеясь, что никто этого не обнаружит. Но выяснилось, что Джетер смотрит на проблему совершенно иначе. «Goodrich не пыталась оспорить решение суда и не собирается делать этого и впредь. Однако если решение суда будет нарушено, то мы так или иначе об этом узнаем. В конце концов, Вольгемут работает не в вакууме. Из приблизительно 25 человек, с которыми он тесно контактирует на работе, один-два в течение пары следующих лет наверняка уволятся из Latex. Более того, очень многое можно узнать от поставщиков, работающих и с Goodrich, и с Latex. Кроме поставщиков, существуют еще и заказчики. Но я не думаю, что решение суда будет нарушено. Вольгемут пережил суд. Это очень ценный и тяжелый опыт. Теперь он впервые в жизни узнал, что такое ответственность перед законом».
В конце 1963 года Вольгемут рассказал, что после окончательного вердикта суда получил множество писем от коллег-ученых с одним и тем же вопросом: «Значит ли, что я теперь навеки привязан к своему рабочему месту?» Он отвечал, что каждый должен сам делать выводы. Вольгемут также сказал, что решение суда никак не повлияло на его работу в отделе проектирования космических скафандров компании Latex. «В решении суда не указано, что именно следует считать секретами Goodrich, и поэтому я действую так, будто секрет есть все, что касается компании, — поделился Вольгемут. — Тем не менее эффективность моей работы не пострадала. Возьмем для примера использование полиуретана как материала для подкладки. Гудрич считает его применение секретом. Но Latex испытывал полиуретан в этом качестве и нашел его неудовлетворительным. Следовательно, дальнейшие исследования просто не проводились. Я работаю в новой компании так, как будто никакого запрета нет. Но вот что я хочу сказать еще. Если бы я теперь получил выгодное предложение от какой-либо компании, то очень крепко подумал бы, прежде чем согласиться. В прошлый раз я согласился не раздумывая». Вольгемут — такой, каким стал после суда, — говорил все это медленно, тщательно подбирая слова и делая длинные паузы, словно опасаясь, что любое неосторожное слово может вызвать гром с ясного неба. Молодой человек, воодушевленный перспективой работы во имя будущего, хотел внести вклад в высадку человека на Луну. В то же время Джетер, видимо, был прав: проведя полгода в жестких тисках закона, Вольгемут с того момента работал, сознавая: любое неосторожное слово может означать штраф, тюрьму и крах научной карьеры.
12
Спасение фунта стерлингов
Банкиры, фунт и доллар
I
Федеральный резервный банк Нью-Йорка стоит в квартале, ограниченном четырьмя улицами: Либерти-стрит, Нассау-стрит, Вильям-стрит и Мэйден-лейн, на склоне одного из холмов, уцелевших после строительства небоскребов в центре Манхэттена. Вход в банк обращен к статуе Свободы, а все здание исполнено мрачного достоинства. Арочные окна первого этажа, напоминающие окна флорентийских дворцов Питти и Риккарди, забраны железными решетками из прутьев толщиной в детское запястье. Над ними тянутся ряды маленьких четырехугольных окошек, вырезанных в похожей на отвесную скалу стене, сложенной из песчаника и известняка. Некогда эти камни были окрашены в разные цвета — от коричневого и серого до небесно-голубого, а теперь под слоем сажи приобрели тусклый серый оттенок. Аскетическая простота фасада несколько сглаживается на уровне 13-го этажа рядом флорентийских лоджий. Крыльцо обрамляют два гигантских железных фонаря — копии тех, что украшают дворец Строцци во Флоренции. Они не освещают крыльцо и не радуют взор входящего, а вселяют в него робость. Внутреннее убранство нисколько не приветливее фасада. Помещения первого этажа напоминают пещеры со сводчатыми потолками, а стены членятся железными вставками, украшенными геометрическим, растительным и анималистическим орнаментом. Здание охраняется многочисленными сотрудниками службы безопасности. Синяя форма делает их похожими на полицейских.