Благие намерения
Шрифт:
– Ну что вам там сидеть в антисанитарной обстановке? Бери ребят, вези к нам, я вам сейчас стол накрою – отпразднуете как белые люди.
Ни разу не случалось, чтобы это радушное приглашение оказалось отвергнутым. Люба обладала редким, перешедшим к ней от бабушки Анны Серафимовны умением делать стол буквально «из ничего», когда за три дня до зарплаты денег оставалось ровно на детскую еду и на проезд в транспорте до работы и обратно. Бабаня учила:
– Даже в самые тяжелые времена настоящая леди не должна показывать, что в семье финансовые затруднения. Скатерть должна быть белоснежной, салфетки должны хрустеть, посуда должна сверкать, а блюда, которые ты подаешь, должны быть похожи на произведения искусства. Если у тебя есть
Люба училась у бабушки фигурной нарезке и всяческим хитростям приготовления простых продуктов так, чтобы они выглядели не только аппетитно, но и изысканно. Она одной из первых в Москве оценила высказывание о том, что пицца – пища бедняков, задолго до того, как в столице появились первые пиццерии, достала рецепт, научилась делать тонкие коржи из пресного теста и запекать в самых невероятных сочетаниях остатки продуктов, обнаруженных в холодильнике: колбасы, сосисок, сыра, рыбных консервов, овощей, кусочков мяса из вчерашнего супа, соленых грибов и даже фруктов. Каждый из этих остатков в отдельности на полноценное блюдо даже для одного едока никак не тянул, а приготовленной Любой пиццей можно было накормить и семью, и неожиданных гостей. И разумеется, на накрытом ею столе все было белоснежным, хрустящим и сверкающим вплоть до колец для салфеток. Какой бы простой ни была еда, стол всегда накрывался как для банкета, и к этому тоже приучила ее Анна Серафимовна.
Коллеги Родислава любили приходить к нему в гости, и не только из-за вкусной еды и нарядно накрытого стола. Им нравилось гостеприимство Любы, ее приветливость и искреннее радушие, они чувствовали себя в доме Романовых желанными и «жданными» гостями. Ну и кроме того, в доме царила атмосфера, из которой не хотелось уходить, – атмосфера любви, взаимного уважения, доверия и теплоты. Ни разу гостям не довелось увидеть хозяйку дома хмурой, недовольной, раздраженной или просто расстроенной, она всегда улыбалась, задавала заинтересованные вопросы о домашних и служебных делах, помнила имена жен и детей сослуживцев мужа, а также кто чем болеет и у кого какие оценки в школе, не говоря уж о том, что она была полностью в курсе служебных дел Родислава и многих его сотрудников, никогда ничего не забывала и не путала, и при ней можно было обсуждать любые проблемы, даже такие, которые работники милиции при женах обычно не обсуждают. Люба Романова была замечательным слушателем, она сидела вместе с ними за столом, подперев щеку ладонью, и не сводила внимательных глаз с каждого говорившего, не влезала в разговор, ничего не комментировала, иногда совершенно по-школьному поднимала руку и спрашивала:
– Витенька, извини, я тебя перебью, а ты знал, что…
Или:
– Алеша, можно уточнить? А ты…
И не высказывала своего мнения до тех пор, пока ей впрямую не задавали соответствующий вопрос. Но надо сказать, что этот самый «соответствующий вопрос» ей задавали почти всегда, хотя и понимали, что Люба Романова не является специалистом в милицейском деле, зато очень точно и тонко разбирается в отношениях человеческих, обладает не только феноменальным чутьем на людей, но и добротой и мудростью. Мудрость же Любы заключалась в том, что она всегда находила, что ответить, чтобы человек почувствовал себя правым и не казнился своими ошибками. И действительно, послушав ее комментарии, гость начинал видеть свои ошибки вполне простительными и объяснимыми, и даже и не ошибками вовсе, а просто не до конца продуманными, но в целом не такими уж глупыми поступками. Ну разве у такого слушателя можно не спросить его мнение? И разве можно так быстро уйти из дома, в котором такая хозяйка? Тем более что вникание в проблемы и мужа, и его товарищей отнюдь не мешало Любе осуществлять функции хозяйки: опустевшие тарелки моментально наполнялись угощением, стоящие
И никому, в том числе и самому Родиславу Романову, не приходило в голову, что перед внезапным нашествием гостей Люба занималась стиркой, которую бросила в самом разгаре, и что после стирки у нее намечено было мытье ванной и туалета, и теперь все это ей придется доделывать поздно вечером, а то и ночью, потому что она всегда четко и до конца исполняла все запланированное, ни от одного пункта из составленного заранее плана не отказывалась и ничего не оставляла на завтра. После ухода гостей Родислав сонно потягивался, зевал и говорил, что смертельно устал, и Люба с милой улыбкой отправляла его спать, а сама продолжала заниматься хозяйством, достирывала, доглаживала, домывала, пришивала пуговицы и оттирала пятна. Она всегда помнила, как бабушка говорила:
– Главное богатство человека – это люди, которые его окружают. Вот посмотри: твоего дедушки Мити давно нет в живых, а его однополчане до сих пор приезжают к нам и готовы, если будет нужно, помочь, чем смогут. И мои братья и их дети тоже часто у нас бывают, они нас любят, и мы этим богаты. Всем этим людям хорошо у нас, тепло, они окружены вниманием и заботой, поэтому они тянутся к нам, и именно поэтому мы никогда не останемся одни, что бы ни случилось. И ты должна делать все, чтобы людям было с тобой хорошо, тогда они всегда будут рядом, и ни одна беда тебе не страшна.
И Люба старалась. Ни разу не сказала она Родиславу, который со временем начал все чаще и чаще приводить в дом друзей, не дожидаясь ее приглашения и не ставя заранее в известность, что устала, что у нее другие планы или вообще нет времени или продуктов. И время находилось, и продукты оказывались в наличии. А друзья и коллеги завидовали Родиславу Романову и говорили, что его Любочка – настоящая милицейская жена и что таких жен больше ни у кого нет. Родиславу было приятно, он гордился Любой и своим домом, любил приглашать друзей и с удовольствием выслушивал комплименты в адрес жены.
– Как у тебя на работе?
Родислав принялся подробно рассказывать про приемщицу Щупрову и «собачью пасту».
– Погоди, но ведь про Щупрову ты мне уже рассказывал, – вспомнила Люба. – Ты дело собирался возбуждать, контрольную закупку должны были проводить чуть ли не месяц назад. Что, не провели?
– Провели, – поморщился Родислав, – только напортачили. Она хитрая бабенка, вывернулась, а наши опера все прохлопали. Целый месяц готовились к сегодняшнему дню.
– Ну и как сегодня все прошло? – с интересом спросила Люба.
– Отлично! С поличным поймали. Мне Славка Сердюков позвонил, когда я уже домой собирался. Теперь ей не выкрутиться, этой Щупровой. Завтра буду дело возбуждать, все бумажки оформлю – и в суд.
– А что у Славика Сердюкова с женой? Они помирились или она все еще дуется?
– Да я не спросил, мы с ним на людях встретились, неудобно было. Но, судя по тому, что рожа у него была довольная, там все в порядке.
– Ну и слава богу. А у нас тоже все в порядке, Николаша получил пятерку по арифметике и четверку по рисованию. У Лели температуры сегодня уже нет. Видел, как она с Тамарой играет?
Родислав кивнул с набитым ртом.
Так повелось издавна: первым делом Люба интересуется ЕГО делами и ЕГО жизнью, потом рассказывает о детях. До нее самой очередь никогда не доходит, потому что ужина хватает ровно на то, чтобы обсудить вещи, важные для Родислава, – его работу, его проблемы и его детей. Потом он укладывался на диван и смотрел телевизор или сразу шел спать, если приходил совсем поздно.
Люба уже подавала чай, когда в кухню вошла Тамара.
– Уф, еле уложила, – с улыбкой сообщила она. – Ни в какую спать не хотела. Пришлось целых две сказки прочитать. Конечно, хватило бы и одной, но я неудачно сказку выбрала, «Колобок».