Благими намерениями...
Шрифт:
– Дочь, я долго думал и все-таки выскажусь. Хочешь обижайся, хочешь – нет. Мне не нравится Алексей. Слишком он скользкий. И слишком хорошо знает как произвести впечатление. К тому же, шесть лет разницы для твоего возраста – это уже не мало.
Во мне все запротестовало. Я вскинулась возразить, но папа, покачав головой, продолжил:
– Лена, я хочу, чтобы ты знала: двери нашего с твоей мамой дома всегда открыты для тебя. Даже если ты беременна. Даже когда будет ребенок. Чтобы ни случилось. Не важно. Главное,
У меня слезы на глаза навернулись. Я вскочила и обняла их обоих на сколько хватало длины рук. Мама всхлипнула.
Сколько мы так просидели втроем – минуту или целую вечность, я не знаю. Но даже когда разошлись каждый по своим делам, я еще долго не могла успокоится. Бродила по своей небольшой комнате, перебирая различные памятные и просто дорогие сердцу безделушки.
Три шага в ширину, пять в длину. С самого детства знакомый путь. Но лучше всего меня успокаивало броуновское движение. От кровати к окну, от окна к шкафу, от шкафа снова кровати. Все самые трудные решения я принимала именно таким способом.
Стремясь унять растрепанные чувства и привести мысли в порядок я снова пустилась в путь. Окно. И стол рядом с ним. Поверхность стола, лишенная привычных учебников, тетрадок и канцелярской мелочи, была девственно чиста. Почему-то не верилось, что со следующей недели я буду зубрить уже совсем в другом месте.
Я оттолкнулась от подоконника и прошествовала к двери.
Хорошо, что родители уверены во мне и моем стремлении поступить. После идиотского случая в свадебном салоне мама всем желающим рассказывает какая я послушная и прилежная девочка. И как я готовлюсь к поступлению, не смотря на предсвадебную подготовку.
Следующая цель – шкаф в углу комнаты.
Тут я уткнулась носом в висящее на плечиках платье для завтрашнего торжества и в восхищении застыла. У платья не было какого-то одного, определенного цвета. Не белое, не розовое, не голубое, ни сиреневое, оно искрилось и переливалось миллиардами крохотных искорок. Когда я его впервые надела, то просто обомлела от увиденного. Из зеркала на меня смотрела юная воздушная феечка. В платье я влюбилась сразу и безоглядно.
Руки сами собой перебежали на фату.
Подобрать аксессуары в тон оказалось делом почти не выполнимым. Особенно туфли. Любые однотонные туфли под таким платьем смотрелись как что-то совершенно чужеродное. В итоге меня спасла крестная, привезя из соседнего крупного райцентра светло серые тканевые туфельки с легчайшим лавандовым отливом. Мы вздохнули с облегчением. А мама еще и пошутила, что крестная Люда настоящая крестная фея!
Рядом с висящим платьем на пуфе были горкой свалены чулки, подвязки, белье. Белоснежную горку венчала моя диадема.
Опустившись на
Следующий пункт моего движения – кровать.
И я даже сделала шаг в ту сторону. Но до меня дошло.
«Поднос».
Роль подноса играла белая Лешина рубашка в упаковке. Я схватилась за голову. Выкуп назначен на одиннадцать. Леша наверняка сегодня с друзьями прощается с холостяцкой жизнью. Значит, рубашки он не хватиться. Вернее, хватиться в последний момент. И на выкупы приедет непонятно в чем.
Я живо представила, как Осиповна, самая вредная бабка в нашем доме, говорит своим подругам, осуждающе качая головой: «Ох и зятя привела Лачиным дочка!». И поджав губы добавляет: «Шалопут, как есть! Шалопут и раздолбай.»
Осиповна, не смотря на внешнюю праведность, первая сплетница на районе. Через сутки о досадном происшествии будет знать полгорода.
Мысли заметались. Я схватилась за телефон. Но Леша трубку не взял. Впрочем, так я и предполагала.
Просить папу? Но он вымотался не меньше меня и мамы. Если не больше. Да и, по сути, виновата я. Костюм и нужную мелочевку отделила сразу. Рубашку тоже. Только потом накидала на нее свою мелочевку и так и отнесла в комнату – удобно. А вот вернуть забыла. Кинула впопыхах на пуф и умчалась дальше.
Раз сама напортачила, значит, мне и исправлять. Тем более, что еще детское время, начало десятого. Да и на улице светло. А я пешком не пойду. Возьму машину.
Закусив губу, я торопливо, но соблюдая все предосторожности, чтоб не потревожить родителей, собралась, схватила злосчастную рубашку и ключи от машины, и мышкой выскочила за дверь квартиры.
Квартиру для нас с Лешей папа купил недалеко, через две улицы от нашего дома. Пять минут пешком.
Я припарковалась на уже привычном месте, в нескольких метрах от подъезда. Схватила рубашку и птичкой взлетела на третий этаж. Раз такое случилось, заодно быстренько отутюжу ее. Леша и не догадается, что я так лопухнулась.
Новенький замок открылся на удивление легко и бесшумно. Я пристроила сумочку на табурете, заменяющем собою тумбочку. Мебель в квартире уже была, но еще не вся. Остальное докупим после свадьбы.
На улице летние сумерки только обняли город, но в квартире уже было темно. Я потянулась к выключателю и застыла: в квартире кто-то был. В спальне горел свет. Послышался стон. А затем с придыханием, томно, не оставляя никаких сомнений в том, что сейчас происходило в спальне:
– О-о-о-о! О, дааа! Лееешенька!