Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
— Хорошо. По словам комиссара полиции, он приказал уголовному розыску тоже держать ухо востро. — Сэр Джеффри задумался. — Я пошлю записку секретарю насчет вашего отказа подчиниться директиве один-четыре «а». Американский офицер связи в Лондоне, конечно же, будет очень расстроен, но как вы могли подчиниться, в таких-то обстоятельствах?
— Если позволите, сэр, может, попросить его не упоминать о том, что папок у нас ещё нет. Эта информация тоже может попасть не в те руки. Чем позже все выйдет наружу, тем лучше.
— Да, согласен. — Губернатор отпил шерри из своей чашечки. — Мудрая
— Да, сэр.
Сэр Джеффри посмотрел на часы.
— Я позвоню ему через несколько минут, поймаю перед ланчем. Хорошо. Но есть одна проблема, которую я не могу отставить в сторону. Это «Иванов». Сегодня я услышал от нашего неофициального посредника, что Пекин с большой обеспокоенностью относится к присутствию этого судна.
Неофициальным представителем КНР в Гонконге выступал на тот момент назначенец из коммунистической иерархии, один из заместителей председателя Банка Китая, центрального китайского банка, через который проходила вся иностранная валюта и все миллиарды американских долларов, заработанных на поставках потребительских товаров и почти всего продовольствия и воды для Гонконга. Соединенное королевство всегда считало Гонконг своей территорией, колонией британской короны. За всю историю Гонконга, начиная с 1841 года, Великобритания никогда не допускала присутствия в колонии какого-либо официального представителя Китая. Никогда.
— Он мне просто всю душу вытряс с этим «Ивановым», — продолжал сэр Джеффри. — Хотел засвидетельствовать крайнее неудовольствие Пекина присутствием здесь советского шпионского судна. Он даже предположил, что я сочту благоразумным выдворить этот корабль... В конце концов, сказал он, мы слышали, что один из шпионов КГБ, выдававший себя за моряка, был убит на вашей территории. Я поблагодарил его за проявленный интерес и пообещал, что доложу об этом своему начальству — в должное время. — Сэр Джеффри отхлебнул шерри. — Любопытно, его, похоже, ничуть не раздражало присутствие здесь ядерного авианосца.
— Странно! — тоже удивился Кросс.
— Не указывает ли это на ещё один сдвиг в политике, отчетливое и значительное изменение внешнего курса, желание жить в мире со Штатами? Не могу поверить. Все говорит о патологической ненависти Китая к США.
Губернатор вздохнул и снова наполнил чашечки.
— Если о существовании «Севрина» станет известно, если просочится, что под нас здесь сделан такой подкоп... Боже Всемогущий, они просто забьются в истерике, и будет от чего!
— Мы найдем предателей, сэр, не беспокойтесь. Мы найдем их!
— Найдем ли? Хотел бы я знать.
Сэр Джеффри сел у окна и засмотрелся на окруженный высокой белой стеной английский сад, ухоженные лужайки, кусты, цветочные клумбы, прекрасный закат. В дальнем конце сада среди клумб бродила его жена и срезала цветы, а за ней следовал мрачный садовник-китаец, на лице которого было написано неодобрение. Какое-то время сэр Джеффри наблюдал за супругой. Они были женаты уже тридцать лет, трое их детей успели обзавестись своими семьями, и они жили в мире и согласии.
— Всегда эти предатели, — грустно проговорил он. — Советы — большие мастера их использовать. Мерзавцам из «Севрина» так
— Понятия не имею. Если бы я знал, то он давно бы уже был нейтрализован.
— Что вы собираетесь предпринять в отношении генерала Жэня и его тайных агентов-националистов?
— Я не намерен их трогать: они уже много месяцев на крючке. Гораздо лучше оставить известных тебе агентов там, где они есть, нежели потом разыскивать новых, которых пришлют им на смену.
— Согласен, их, конечно, всех заменят. Их и наших. Грустно, как это грустно! Мы этим занимаемся, и они этим занимаются. Так грустно и так глупо: наш мир — райское место... Мог бы быть райским местом.
В окне эркера загудела пчела. Сэр Джеффри отвел в сторону занавеси, и она вылетела в сад.
— Министр просил меня позаботиться о безопасности наших парламентариев, приехавших с визитом, принять оптимальные и продуманные меры. И сделать это надо абсолютно незаметно. Я имею в виду нашу торговую делегацию, которая возвращается завтра из Китая.
— Хорошо, сэр. Я понял.
— Похоже, один или двое из них могут в будущем стать членами кабинета министров, если лейбористская партия придет к власти. Неплохо бы произвести на них благоприятное впечатление.
— Вы считаете, что в следующий раз у них будет шанс? У лейбористов?
— Такого рода вопросы я оставляю без комментариев, Роджер. — В невыразительном голосе губернатора звучал укор. — Я не имею отношения к партийной политике. Я представляю здесь Её Величество Королеву. Но мне лично действительно хотелось бы, чтобы некоторые из этих экстремистов ушли на покой и оставили бы в покое наше государственное устройство. Очевидно ведь, что социалистическая философия левого крыла по большей части чужда английскому образу жизни. — Голос сэра Джеффри зазвучал жестче. — И слепому ясно, что некоторые из них оказывают помощь противнику, по доброй воле — или позволяя водить себя за нос. Раз уж мы коснулись этого предмета, есть ли среди наших гостей люди неблагонадежные?
— Смотря, что вы имеете в виду, сэр. Двое — тред-юнионисты левого крыла, «заднескамеечники» [140] и пламенные ораторы — Робин Грей и Локин Дональд Мак-Лин. Мак-Лин открыто бравирует своими связями с Британской компартией. Он стоит одним из первых в нашем списке неблагонадежных элементов. Остальные социалисты — умеренные. Консерваторы тоже умеренные — средний класс, все прошли службу в армии. Один придерживается проимперских взглядов — представитель либеральной партии, Хью Гутри.
140
«Заднескамеечники» — рядовые члены парламента. В первых рядах палаты общин сидят члены правительства и лидеры оппозиции.