Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

— Принято! Ты не прав, Брайан, она си ю гай. — Это значило «курица под соевым соусом», а точнее, рыжевато-нежная, с пряным ароматом. — У меня на этот счет самые авторитетные свидетельства!

— Познакомь, — засмеялся Брайан.

— Познакомься сам. Тебе уже больше двадцати одного, взрослый.

— Я позволю тебе выиграть гонки в воскресенье!

— Размечтался! Попробуй, и спорю на тысячу, у тебя ничего не выйдет.

— Какую фору даешь?

— Ты шутишь!

— Да ладно, подумаешь, спросил. Господи, я бы не прочь завести на неё бухгалтерию. Где счастливчик мистер Бартлетт?

— Думаю, в саду: я попросил Адрион побыть с ним. Извини, я на минуту... — И Данросс отвернулся, чтобы поздороваться с кем-то, кого Брайан Квок не знал.

Прибыло

уже более ста пятидесяти гостей, и каждого Данросс приветствовал лично. Ужин был рассчитан на двести семнадцать персон. На уже накрытых круглых столах посреди лужайки зажгли свечи. Место каждого гостя было тщательно продумано в соответствии с его достоинством и обычаем. Канделябры в залах, ливрейные лакеи, предлагавшие шампанское в бокалах из резного хрусталя и копченого лосося с икрой на серебряных подносах и глубоких блюдах.

На возвышении играл небольшой оркестр, и среди облаченных в смокинги Брайан Квок заметил нескольких людей в военной форме, американской и британской, офицеров армии, флота и ВВС. Преобладали европейцы, и неудивительно. Прием проводился исключительно для внутреннего круга британцев, которые заправляли районом Сентрал и составляли правящее ядро колонии, их друзей-европейцев и нескольких значительных персон из числа евразийцев, китайцев и индийцев. Большинство гостей Брайану были знакомы. Пол Хэвегилл из гонконгского банка «Виктория». Старик Сэмюэль Сэмюэльс, мультимиллионер, тайбань двадцати риэлторских фирм, банковских, паромных и брокерских компаний, работавших на фондовой бирже. Кристиан Токс, главный редактор газеты «Чайна гардиан», разговаривает с Ричардом Кваном, председателем совета директоров банка «Хо-Пак». Мультимиллионер-судовладелец В. К. Лам беседует с Филлипом и Дианой Чэнь и их сыном Кевином. Американец Зеб Купер, наследник старейшей американской торговой компании «Купер-Тилман», прислушивается к тому, что говорит сэр Дунстан Барр, тайбань компании «Гонконг энд Ланьдао фармз». Среди гостей Брайан Квок заметил Эда Лэнгана из ФБР и удивился. Раньше он не причислял Лэнгана и человека, с которым тот говорил, Стэнли Роузмонта, заместителя директора группы ЦРУ по наблюдению за Китаем, к друзьям Данросса. Его глаза скользили по компаниям беседующих мужчин и, в основном стоявшим отдельно, стайкам их жен.

«Вот они, все здесь, — думал он, — все тайбани, кроме Горнта и Пламма. Все эти пираты, все здесь. Приехали засвидетельствовать почтение Тайбаню, почти сроднившиеся в своей ненависти к нему.

Кто из них шпион, предатель, резидент „Севрина", „Артур"?

Он должен быть европейцем.

Держу пари, он здесь. И я поймаю его. Да, я поймаю его, и скоро, раз уж знаю о нем. Мы поймаем его и поймаем их всех, — угрюмо думал он. — И мы схватим этих жуликов на месте преступления и тогда искореним их незаконную деятельность для всеобщего блага».

— Шампанского, досточтимый сэр? — обратился к нему по-кантонски официант, обнажив в улыбке зубы.

Брайан взял наполненный бокал.

— Спасибо.

Официант поклонился, чтобы не было видно его губ.

— Когда тайбань приехал сегодня вечером, среди бумаг у него была папка с синей обложкой, — быстро прошептал он.

— Есть ли здесь сейф, какое-нибудь потайное место? — спросил Брайан с такой же осторожностью на том же диалекте.

— Слуги говорят, в его офисе этажом выше. — Собеседника Брайана звали Официант Фэн. Один из агентов тайной разведывательной сети Эс-ай, он работал официантом в компании, которая обслуживала все самые громкие и блестящие приемы в Гонконге, и из-за этого считался очень ценным. — Я слышал, что он может быть за картиной... — Осекшись, Официант Фэн вдруг перешел на ломаный английский. — Сампаньски, мисси? — ощерился он в зубастой улыбке, предлагая поднос подходившей к ним маленькой пожилой евразийской даме. — Осин осин пелывакласыны.

— Не смей называть меня «мисси», глупый щенок, — высокомерно бросила та по-кантонски.

— Да, Почтенная Двоюродная Бабушка, виноват, Почтенная Двоюродная Бабушка, — расплылся в улыбке официант и исчез.

— Ну так что, юный Брайан Квок, — произнесла старуха, вглядываясь в него снизу вверх. Саре Чэнь, похожей на крохотную птичку тетушке Филлипа Чэня, было восемьдесят восемь лет. Из-за бледной белой кожи она казалась хрупкой, но её азиатские глазки так и шныряли, спину она держала прямо и была весьма сильна духом. — Рада видеть тебя. Где Джон Чэнь? Куда делся мой бедный внучатый племянник?

— Не знаю, Почтенная Дама, — вежливо отвечал он.

— Когда вы вернете мне моего Первого Внучатого Племянника?

— Скоро. Мы делаем все, что в наших силах.

— Хорошо. И не вмешивайтесь, если молодой Филлип захочет тайно заплатить выкуп за Джона. Позаботься об этом.

— Да. Я сделаю все, что в моих силах. Жена Джона здесь?

— А? Кто? Говори громче, мальчик!

— Барбара Чэнь здесь?

— Нет. Она была здесь, но, как только приехала эта женщина, у неё «разболелась голова», и она ушла. — Старушка хмыкнула. — Я её ничуть не виню! — Старые слезящиеся глаза наблюдали за Дианой Чэнь через весь зал. — Эта женщина! — снова неодобрительно хмыкнула она. — Ты видел, как она вошла сюда?

— Нет, Почтенная Дама.

— Хм, как сама дама Нелли Мельба [95] . Она вплыла, прижимая платок к глазам, а за ней — её старший сын Кевин. Не люблю я этого мальчишку. А мой бедный племянник Филлип тащился позади, как поваренок второго класса. Хм! Единственный раз Диана Чэнь плакала во время биржевого краха в пятьдесят шестом: её акции упали, она потеряла целое состояние и напустила себе в подштанники. Ха! Смотри, какая самодовольная! Делает вид, что расстроена, когда все понимают, что она уже чувствует себя вдовствующей императрицей! Уж я бы оттаскала её за щеки! Какая гадость! — Она обернулась к Брайану Квоку: — Найди моего внучатого племянника Джона. Не хочу, чтобы эта женщина или её выродок стали лао-банем в нашем доме.

95

Нелли Мельба (1861-1931) — всемирно известная оперная певица, сопрано, примадонна лондонского театра «Ковент-Гарден». Уроженка Австралии. В 1918 г. за вклад в сбор средств во время Первой мировой войны возведена в ранг дамы-командора ордена Британской империи.

— Но ведь он может стать тайбанем?

Оба засмеялись. Очень немногие европейцы знали, что, хотя слово «тайбань» и значило «великий вождь», в старые времена в Китае «тайбанем» в разговорной речи именовали управляющего борделем или содержателя общественного туалета [96] . Поэтому ни один китаец никогда не называл себя «тайбанем», а только «лаобанем», что тоже значило «великий вождь» или «главный вождь». И китайцев, и евразийцев немало забавляло то, что европейцам нравится величать себя «тайбанями», неразумно оставляя без внимания правильный титул.

96

Как отмечалось выше, к иностранцам — директорам компаний, торговавших с Китаем, традиционно применялся лишь один термин — «тайбань» («дабань»). Однако игра слов, которую вводит автор, вполне допустима как из-за наличия в китайском языке множества одинаково звучащих слов, которые пишутся различными иероглифами и имеют абсолютно разное значение, так и благодаря разнице в произношении тех же слов в южно-китайских диалектах, тем более если речь идет о старом Китае: как и в других языках, китайское произношение со временем меняется.

— Да. Если он правильный «бань», — сказала старушка, и оба хихикнули. — Найди моего Джона Чэня, юный Брайан Квок!

— Да-да, мы найдем его.

— Хорошо. Ну, а каковы, по-твоему, шансы Голден Леди в субботу?

— Хорошие, если будет сухо. При трех к одному она может принести кучу денег. Следите за Ноубл Стар, у неё тоже есть шанс.

— Хорошо. Найди меня после ужина. Хочу поговорить с тобой.

— Да, Почтенная Дама. — С улыбкой глядя ей вслед, он был уверен: единственное, что ей нужно, — сосватать за него какую-нибудь внучатую племянницу. «Айийя, придется вскоре что-то предпринять по этому поводу», — подумал он.