Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

И снова перевел взгляд на Кейси. Ему доставляло удовольствие видеть, какие грозные взоры бросают на неё все женщины — и как тщательно скрывают восхищение их спутники. Туг Кейси подняла глаза и, заметив, что Брайан пристально смотрит на неё через зал, какое-то время так же пристально рассматривала его, оценивая столь же откровенно.

«Цзю ни ло мо, — смутился он, чувствуя себя раздетым. — Вот бы мне такую». Тут он заметил Роджера Кросса, а рядом с ним — Армстронга. Собравшись с мыслями, Брайан направился к ним.

—

Добрый вечер, сэр.

— Добрый вечер, Брайан. Выглядите весьма изысканно.

— Благодарю вас, сэр. — Брайан знал, что никаких любезностей в ответ говорить не стоит. — С тайбанем встречаюсь после ужина.

— Хорошо. Найдите меня сразу после этой встречи.

— Есть, сэр.

— Значит, вы считаете, что эта американка — отпад?

— Да, сэр. — Брайан вздохнул про себя. Он забыл, что Кросс умеет читать по губам на английском, французском и немного на арабском — китайскими диалектами он не владел — и что зрение у него отменное.

— Вообще-то, ничего особенного в ней нет.

— Да, сэр. — Он заметил, что Кросс сконцентрировал взгляд на её губах. «Вот черт, этот урод понимает все, что она говорит. Почему я не развил такого таланта в себе?»

— Похоже, она увлекается компьютерами, — повернулся к ним Кросс. — Любопытно, верно?

— Да, сэр.

— Что сказал Официант Фэн? Брайан доложил.

— Хорошо. Я позабочусь, чтобы Фэн получил премию. Не ожидал увидеть здесь Лэнгана и Роузмонта.

— Возможно, это стечение обстоятельств, сэр, — вставил Брайан Квок. — Оба ярые игроки на скачках. И оба были в ложе тайбаня.

— Я не верю в стечение обстоятельств. Что касается Лэнгана, вы двое, конечно, ничего не знаете.

— Да, сэр.

— Хорошо. Вероятно, будет лучше, если каждый из вас займется своим делом.

— Есть, сэр. — Офицеры обрадованно повернулись, чтобы уйти, но остановились, потому что все вокруг замолчали и оборотились к дверям. Там стоял Квиллан Горнт, чернобровый, чернобородый. Его приход не остался незамеченным, и он это почувствовал. Остальные гости торопливо вернулись к прерванным разговорам, отводя глаза, но напрягая слух.

Кросс слегка присвистнул:

— Так, а этот что здесь делает?

— Пятьдесят против одного, что ничего хорошего он не задумал, — проговорил в равной степени изумленный Брайан Квок.

Войдя в танцевальный зал, Горнт протянул руку Данроссу и стоявшей рядом Пенелопе. Находившаяся неподалеку Клаудиа в ужасе соображала, как ей рассадить гостей за столом Данросса, потому что Горнта, конечно же, придется пригласить туда.

— Надеюсь, ты не в претензии, что в последний момент я передумал, — проговорил Горнт, улыбаясь одними губами.

— Нет, нисколько. — Данросс тоже улыбнулся одними губами.

— Добрый вечер, Пенелопа. Я посчитал, что должен передать поздравления лично.

— О, спасибо. — Её улыбка осталась той же. Но сердце забилось гораздо быстрее. — Я... я так опечалилась, узнав про вашу жену.

— Благодарю вас. — У Эмельды Горнт был артрит, и она несколько лет оставалась прикованной к креслу-каталке. В начале этого года она подхватила воспаление легких и умерла. — Ей очень не повезло. — Горнт взглянул на Данросса. — С Джоном Чэнем тоже плохой джосс.

— Очень плохой.

— Я полагаю, вы читали дневной выпуск «Газетт»? Данросс кивнул, а Пенелопа сказала:

— Понаписали такого, что насмерть можно запугать кого угодно. — Все дневные газеты вышли с аршинными заголовками и пространными статьями про отрезанное ухо и Вервольфов. Наступила небольшая пауза. Пенелопа поторопилась заполнить её: — Все ли хорошо у ваших детей?

— Да. Аннагрей в сентябре поступает в Калифорнийский университет, а Майкл здесь на летних каникулах. Рад сообщить, оба в прекрасной форме. А ваши?

— У них все в порядке. Хотя мне хотелось бы, чтобы Адрион поступила в университет. Боже мой, как непросто сейчас с детьми, верно?

— Думаю, с ними всегда было непросто, — чуть улыбнулся Горнт. — Мой отец вечно ворчал, что со мной трудно. — Он снова посмотрел на Данросса.

— Да. А как ваш отец?

— Рад сообщить, что он здоров и бодр. Говорит, английский климат как раз для него. Собирается приехать на Рождество. — Горнт взял предложенный бокал шампанского. Не выдержав его взгляда, официант тут же исчез. Он поднял бокал: — Счастливой жизни и множество поздравлений.

Ещё не придя в себя от появления Горнта, Данросс произнес ответный тост. Горнту и другим врагам официальные приглашения были посланы только из вежливости. Ничего и не ожидалось, кроме вежливого отказа, — и Горнт уже отказался.

«Зачем он здесь?

Приехал поглумиться. Как и его чертов отец. Вот в чем, должно быть, причина. Но что за этим стоит? Что за гадость он нам сотворил? Бартлетт? Через Бартлетта?»

— Прекрасный зал, красивые пропорции, — говорил Горнт. — Очаровательный дом. Я всегда завидовал вам.

«Да, ублюдок, знаю», — бушевал в душе Данросс, вспомнив последнее появление Горнтов в Большом Доме.

Это случилось десять лет назад, в пятьдесят третьем, когда тайбанем ещё был отец Иэна, Колин Данросс. Квиллан Горнт нагрянул так же неожиданно вместе с отцом, Уильямом, тогдашним тайбанем «Ротвелл-Горнт», во время рождественского приема «Струанз», традиционно самого грандиозного. После ужина в бильярдной, где собралось около дюжины мужчин, между двумя тайбанями произошла ожесточенная публичная стычка. Как раз в то время Горнт со своими шанхайскими приятелями заблокировал попытку «Струанз» овладеть компанией «Саут ориент эруэйз», приобретение которой стало возможным после того, как коммунисты заняли весь материковый Китай. Этой вспомогательной авиалинии принадлежала монополия на все полеты из Шанхая и в Шанхай из Гонконга, Сингапура, Тайбэя, Токио и Бангкока. Слияние её с «Эйр Струан», их ещё не оперившейся авиалинией, обещало «Струанз» фактическую монополию на внутренние авиаперевозки на Дальнем Востоке с базой в Гонконге. Оба тайбаня обвиняли друг друга в закулисных ходах, и эти обвинения с обеих сторон имели под собой основание.