Благословение небес (История любви леди Элизабет)
Шрифт:
— Ты дрожишь, — сказал Ян таким ласковым голосом, какого она никогда еще не слышала.
— Я знаю, — призналась она дрожащим голосом. — Только не знаю почему.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Не знаешь? — тихо спросил он. Элизабет покачала головой. Ей очень хотелось повернуться к нему и умолять его рассказать, что случилось с Робертом, и в то же время она боялась услышать его ответ, боялась испортить эту ночь своими подозрениями, которые наверняка совершенно беспочвенны. И не менее страшно ей было узнать, что ждет ее в этой постели….
Не
Он медленно повернул ее к себе, снова поцеловал, на этот раз медленнее.
Его руки привлекли ее ближе, и, захваченная будоражащими ощущениями, которые каждый раз пробуждали в ней его поцелуи, Элизабет ответила на его поцелуй. Ее руки замкнулись у него на шее, и в то же мгновение, как она сделала это, он подхватил ее на руки и понес в свою спальню, где на возвышении стояла огромная кровать.
От страстного поцелуя у нее закружилась голова, поэтому Ян осторожно придержал ее, когда поставил снова на ноги. Но когда его пальцы потянулись к лентам на плече, которые удерживали рубашку, она увернулась от его поцелуя и автоматически накрыла его руку своей.
— Что ты делаешь? — тревожным шепотом спросила она. Его пальцы замерли, и
Ян перевел на нее затуманенный взгляд.
Вопрос застал его врасплох, но, заглянув в зеленые глаза, Ян понял ее беспокойство.
— А как ты думаешь, что я делаю? — осторожно переспросил он. Она заколебалась, словно боясь произнести вслух такое ужасное предположение, затем тихим голосом неохотно произнесла:
— Раздеваешь меня.
— И это тебя удивляет?
— Удивляет? Конечно. А почему это не должно меня удивлять? — спросила Элизабет, все больше сомневаясь в том, что говорила ей Люсинда.
Ян тихо сказал:
— А что тебе вообще известно о том, что происходит в постели между мужем и женой?
— Ты… ты хочешь сказать, имеет ли это отношение к появлению детей? — сказала она, цитируя его слова в тот день, когда они заключили соглашение о помолвке.
При этих словах у него на губах появилась нежная удивленная улыбка.
— Ну, полагаю, пока ты можешь называть это и так.
— Я знаю только то, что говорила мне Люсинда. — Ян молчал, ожидая дальнейших объяснений, и Элизабет неохотно добавила, — Она сказала, что в постели муж целует свою жену, и что в первый раз это больно, и что от этого появляются дети.
Ян разозлился на себя. Не нужно было спрашивать ее об этом до тех пор, пока он не научит ее заниматься любовью, не испытывая при этом девического стыда. Стараясь говорить как можно мягче, он сказал:
— Ты очень умная молодая женщина, любовь моя, и совсем не похожа на эту старую деву — твою бывшую дуэнью. А теперь скажи мне честно: неужели ты веришь, что человек живет по иным законам природы, чем весь живой мир
Его пальцы снова скользнули к атласным лентам, которые придерживали рубашку, и развязали их.
Ян почувствовал, как она дрожит в его руках, и обнял ее, чтобы унять дрожь.
— Я обещаю тебе, — прошептал он, мысленно проклиная Люсинду Трокмортон-Джонс, — что ты не найдешь ничего отвратительного в том, что произойдет между нами в этой постели. — Понимая, что пребывание в неизвестности для нее еще хуже, чем сама действительность, он наклонился и задул прикроватные свечи.
Когда он стал снимать с нее рубашку, Элизабет вздрогнула от его прикосновения, и он понял, какую бурю чувств она должна сейчас испытывать. Крепче сжав руками ее плечи, он тихо сказал,
— Если бы я хоть на секунду мог представить, что для тебя все будет сюрпризом, я бы объяснил тебе это еще несколько недель назад.
Как ни странно, но то, что Ян готов был рассказать ей правду, в то время как Люсинда и все остальные тщательно скрывали ее, вызвало у Элизабет чувство благодарности и доверия к нему. Она напряженно кивнула и подождала, пока он снимет с нее рубашку, потом нырнула в постель и зарылась в простыни, уговаривая себя не впадать в панику.
Ян не предполагал, что их первая брачная ночь начнется таким образом, и потому, раздеваясь при слабом свете единственной зажженной свечи в дальнем конце комнаты, надеялся хотя бы закончить ее так, как намеревался. Элизабет почувствовала, как кровать прогнулась под его весом, и постаралась уместить свое тело на самом краешке. Он повернулся на бок и, приподнявшись на локте, дотронулся рукой до ее щеки.
Ян молчал, и Элизабет открыла глаза, глядя прямо перед собой, пытаясь свыкнуться с мыслью, что лежит обнаженная рядом с таким же обнаженным мужчиной.
Все ее существо превратилось в один комок противоречивых чувств. Одна часть ее существа прокручивала в уме предупреждения Вордсворта, а другая твердила ей, что ее неведение относительно супружеских обязанностей не освобождает ее от выполнения условий сделки, но так или иначе, она чувствовала себя одураченной.
Лежа рядом с ней, Ян стал тихо поглаживать ее руку, прислушиваясь к ее частому дыханию.
— Теперь я понимаю, чего ты ожидал от нашей сделки и какие права я предоставила тебе этим утром. Наверное, из-за того, что я не знаю, как… ты считаешь меня самой невежественной женщиной на земле…
— Не говори так, дорогая! — сказал Ян, и Элизабет услышала мольбу в его голосе, она почувствовала ее и тогда, когда он закрыл ее рот мягким настойчивым поцелуем и не отпускал ее губ, пока не получил ответа. Только после этого он заговорил снова, с ударением произнося каждое слово: — Это не имеет никакого отношения к правам — ни к тем, которые ты предоставила мне нашим соглашением, ни к тем, которые я получил при венчании. Если бы мы поженились в Шотландии, то произнесли бы старинную клятву. Знаешь, какие слова мы сказали бы и какие обещания дали друг другу, если бы находились там, а не здесь сегодня утром?
–