Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Момент был выбран подобно небесной ткани без швов — не придраться, к тому же расположение получилось столь удачным, что кроме скомканного как попало одеяла Цзюнь У не увидел ничего необычного.
В конце концов он обратился к принцу:
— Сяньлэ, довольно спать, всё равно уснуть у тебя не получится. Поднимайся, идём со мной.
Вообще-то Се Лянь хотел бы так и лежать в постели, не вставая, но боялся, что Цзюнь У снова подойдёт и сдёрнет с него одеяло, так что пришлось неторопливо спуститься с кровати, оставив у подушки синего неваляшку из рукава.
Цзюнь У тем временем уже вышел из его спальных покоев, и Се
Цзюнь У снаружи позвал:
— В чём дело, ты не идёшь? Что там такое в твоей кровати, раз ты так не хочешь её покинуть?
Се Лянь вернулся к столу, взял коробку с дарами Повелительницы Дождя, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, достал из коробки редиску, откусил кусок и преспокойно заявил:
— Ничего. Мне что, уже и проголодаться нельзя?
Бросив взгляд на редис в его руке, Цзюнь У мягко ответил:
— Если тебе нравится, у меня во дворце есть ещё, как-нибудь пришлю тебе.
Они прошли несколько улиц, когда издалека послышались громкие выкрики.
— Ха-ха-ха! Фэн Синь! Ах ты псина! Моё Превосходительство Князь Демонов попирает ногами твой дворец, как тебе?! Как тебе такое?! Выходи, побей меня! Ха-ха-ха!
Снова Ци Жун!
Подходя ближе, принц заметил, что все золотые дворцы в округе подверглись надругательству со стороны Ци Жуна — повсюду виднелись огромные уродливые надписи «Здесь был такой-то». А Ци Жун ещё и забрался на крышу и принялся отрывать черепицу, бахвалясь перед запертым во дворце небожителем. Гуцзы при этом обиженно стоял рядом, всё порываясь заговорить, но молчал.
Сейчас Ци Жун скакал по крыше дворца Наньяна, то есть Фэн Синя. Последнего занимали иные думы, и он не удостаивал Ци Жуна вниманием, тогда демон, не дождавшись ответа, от скуки пошёл точно так же безобразничать над дворцом Му Цина. Однако и там ничего кроме закатившихся глаз не добился, потому от злости подпрыгнул, прыгал, прыгал, и допрыгался до дворца Цюань Ичжэня. Но там не успел и рта раскрыть, как огромная кудрявая статуя пробила крышу и ударила Ци Жуна с такой силой, что тот свалился с дворца вниз головой. Оказывается, разгневанный Цюань Ичжэнь воспользовался собственной статуей как оружием и метнул её в Ци Жуна. Гуцзы перепуганно выглянул с козырька крыши:
— Отец! Ты в порядке?
Ци Жун в гневе завопил:
— Цюань Ичжэнь, бесстыжий тупица! Как ты посмел использовать против меня столь подлый скрытый приём?!
Гуцзы, подумав, ничего не понял, поэтому спросил:
— Отец, а какой подлый приём он использовал?
Ведь Цюань Ичжэнь весьма открыто бросил в него собственную статую!
Ци Жун разразился бранью:
— Глупый сын! Если он меня побил, не важно, какой приём использовал, — любой считается подлым! Иначе разве у него получилось бы одолеть меня, твоего папашу?!
— Ооо… — протянул Гуцзы.
Се Лянь невольно закрыл лицо рукой, ведь что ни говори, а Ци Жун приходился ему двоюродным братом. Цзюнь У остановился и позвал:
— Лазурный демон.
На лице Ци Жуна при звуках этого голоса мелькнул страх, он поднялся и с опаской обернулся, судя по виду, явно боялся Цзюнь У. И конечно же, оба они — «отец и сын» — заметили Се Ляня.
— Мусорный даочжан-гэгэ! — радостно вскрикнул Гуцзы.
Ци Жун же злобно усмехнулся:
— Ой! Кто это там? Это ведь мой царственный братец!
Се Лянь не собирался обращать на него внимание, но тот вновь взялся безобразничать, подскочил к принцу и, вышагивая вокруг него, с насмешкой заговорил:
— Ты ведь раньше так задирал нос, опираясь сразу на две горы! Ни во что меня не ставил, почему же теперь, словно бездомная псина, струсил?
Се Лянь с удивлением подумал: «Две горы»? Но тут же понял, что одной горой Ци Жун назвал Хуа Чэна, другой — Цзюнь У. Бросив взгляд на последнего, принц невольно ощутил смесь различных чувств и вспомнил, как когда-то давно спрашивал Хуа Чэна, что демон думает о небесном Владыке. И тогда Хуа Чэн ответил, что Цзюнь У наверняка ненавидит принца.
Ци Жун не замолкал:
— Хе-хе-хе, раньше ты полагался на паршивого пса Хуа Чэна, который подпирал тебя сзади. Ты всячески нападал на меня исподтишка и норовил воткнуть нож в спину, а ведь я ещё с тобой не поквитался! Ну зато теперь кое-кто другой сделал это за меня. Вот уж поистине Небеса милостивы и справедливы!
Цзюнь У спокойно произнёс:
— Лазурный демон, перестань докучать Сяньлэ ненужными разговорами. Можешь выпустить своих подопечных.
Ци Жун, конечно, за спиной всячески поливал Цзюнь У грязью, но оказавшись перед ним, понуро поджал хвост. И хотя на лице его было написано нежелание повиноваться, без лишних слов Ци Жун запрыгнул на крышу, схватил Гуцзы и был таков.
— Идём, — сказал Цзюнь У Се Ляню.
Глядя в направлении, в котором вёл его Цзюнь У, принц задумался: «Эта улица ведёт… Подопечные Ци Жуна? Неужели…»
Спустя некоторое время они завернули за угол и перед принцем действительно предстал великолепный дворец Бога Войны. Дворец Мингуана!
Оттуда уже доносились неразборчивые крики и гневный рёв. Се Лянь от волнения позабыл, что должен следовать за Цзюнь У, и выбежал вперёд.
Во дворце царил полный кавардак! Пэй Мин стоял с синим от недостатка воздуха лицом, потому что Сюань Цзи, подобно мёртвой змее, крепко обвилась вокруг него кольцами, словно изо всех сил пыталась завязаться узлом. Длинные волосы демоницы распустились, лицо сделалось свирепым, даже зубы налились кровью, она злобно таращила глаза и как будто целилась в шею Пэй Мина, желая покусать и разорвать его, но… её саму за шею крепко держала Бань Юэ. С другой стороны в горло Пэй Мину нацелился обломок меча, который вот-вот готов был вонзиться в плоть Бога Войны, но… за рукоять меч крепко держал Пэй Су, поэтому клинок не достигал цели. За спинами Бань Юэ и Пэй Су махал кулаками Кэ Мо, и если бы не посиневший Пэй Мин, который из последних сил пытался его удержать, Кэ Мо своими огромными словно железные молоты ручищами давно раздавил бы Бань Юэ и Пэй Су в лепёшку.
Сюань Цзи и Жун Гуан, наперегонки стараясь первыми задушить или заколоть Пэй Мина, успевали при этом переругиваться друг с другом.
— Проваливай прочь! — визжала Сюань Цзи. — Собачья жизнь Пэй Мина принадлежит мне, мне, и только мне!!!
Жун Гуан, вселившийся в меч, бранился в ответ:
— Сама проваливай! Слишком много о себе возомнила! Женщин, которых Пэй Мин оставил, если не тысяча, то восемьсот уж точно наберётся, считаешь себя первой в очереди?! Тот, кто должен забрать собачью жизнь Пэй Мина, — это я!!!