Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Он помог принцу подняться. Двое встали лицом к лицу, Хуа Чэн крепко сжал руки принца своими и улыбнулся:
— Теперь уж я не хочу больше расставаться ни на миг.
Прошлое не изменить.
Восемьсот лет назад семнадцатилетний баловень небес Се Лянь ещё не знал, что ждёт его в будущем. Судьба дала ему две двери. «Роковой прыжок на улице Шэньу» и «Встречу с демоном и божеством на мосту Инянь». Он открыл обе.
И после он в одиночестве скитался среди яростных волн, не в силах ничего исправить, из последних сил проходил через долгие томительные
Потом этот пепел воспылал вновь.
Но всё это было уже в прошлом.
— Гэгэ, с возвращением.
— Гм…
— Видишь, я же говорил, что ты ещё встретишься со мной, я тебя не обманул.
Се Лянь бросил на него взгляд.
— Правда?
Хуа Чэн улыбнулся:
— Конечно, когда это я обманывал Ваше Высочество? Я, твой гэгэ…
Повисло неловкое молчание.
Се Лянь запустил руку за пазуху Хуа Чэну и вынул записку, которую прочёл:
— «Премного благодарен Сань Лану гэгэ за заботу. Лянь ничем не может отплатить, но готов приложить все свои ничтожные усилия, чтобы избавить гэгэ от хлопот, поэтому должен ненадолго отлучится. Сань Лан гэгэ, не изволь беспокоиться, Лянь ненадолго покинет тебя и сразу вернётся».
Хуа Чэн, приподняв бровь, молча завёл руки за спину. Се Лянь дочитал и, копируя его, тоже приподнял бровь:
— Сань Лан гэгэ, мой добрый гэгэ. Ты и правда такой хороший!
Хуа Чэн рассмеялся:
— Хорош я или нет, гэгэ ведь уже давно известно?
Щёки Се Ляня слегка порозовели, он уклончиво ответил:
— Не понимаю, о чём ты. В общем, эти два дня ты вёл себя непозволительно нахально, подумай над своим поведением.
Хуа Чэн серьёзно сказал:
— Гэгэ, не стоит так говорить. Всё это время я относился к тебе со всей любезностью, мне огромных усилий стоило сдерживать себя.
— Да где же ты вёл себя любезно? Совершенно очевидно… что ты…
«С огромной радостью забавлялся надо мной».
Принц вспомнил, что на два дня превратился в наивного, глупенького, избалованного дурачка, которым Хуа Чэн игрался как мог. Сейчас, когда все эти забавы ясно предстали в памяти, Се Лянь просто не мог на себя смотреть, невольно застонал и закрыл лоб ладонью.
Зато Хуа Чэн сказал без тени насмешки:
— Серьёзно. Пускай гэгэ обозвал меня бесстыжим, гнусным и подлым, Сань Лан и не думал жаловаться.
Принц смущённо промолчал.
— Гэгэ, если ты недоволен, можешь ещё раз меня отругать. Сань Лан всё стерпит.
Се Лянь не мог больше этого слушать.
Так и закрыв лоб ладонью, принц потихоньку ускользнул. Когда Хуа Чэн повернулся, его и след простыл.
— Гэгэ? Не убегай, ладно, это я виноват, гэгэ!
Не надо больше называть меня гэгэ!
Сказка у постели Князя Демонов
Хуа Чэн захворал.
Всего лишь лёгкое недомогание, но тот факт, что Князь Демонов тоже может заболеть, всё же поистине удивителен.
Поэтому, когда Се Лянь, возвратившись в храм Тысячи фонарей, по своему обыкновению, решил проверить, как Хуа Чэн упражняется в каллиграфии, а вместо этого нашёл его с чуть покрасневшим лицом, ужасно разволновался.
Он уложил Хуа Чэна на божественный алтарь… Всё верно, эти двое целыми днями катались по широкому алтарю, всё равно здесь не имелось божественной статуи. Потрогав рукой щёки и лоб Хуа Чэна, Се Лянь забеспокоился ещё сильнее:
— Какой ты горячий!
Хуа Чэн усмехнулся:
— Разумеется, ведь я увидел гэгэ. А если гэгэ опять потрогает меня, я стану ещё горячее.
Се Лянь сперва застыл, но поспешно притворился, что его лицо покраснело от гнева, и сказал:
— Заболел, а всё равно не можешь удержать свой язык.
Хуа Чэн невинно возразил:
— Я разве что-то не то сказал? Я сама скромность. Гэгэ, не волнуйся, сущий пустяк, не о чем беспокоиться.
Но Се Лянь расслышал, что даже его голос сделался более низким и хриплым, а лицо более утомлённым.
— Что ж, тогда тебе нужно как следует отдохнуть, а я побуду с тобой несколько дней, пока не поправишься.
Принц убрал каллиграфические принадлежности на край алтаря, а Хуа Чэн похлопал ладонью рядом с собой.
— Гэгэ не составит мне компанию?
Но взойдя на алтарь, вряд ли уже спустишься, тогда об отдыхе на несколько дней можно позабыть.
— Нет уж, — мягко отказал Се Лянь, — мой Сань Лан слишком утомился занятиями.
— Ну что ты, — усмехнулся Хуа Чэн, — если речь идёт о занятиях с гэгэ, разве Сань Лан испугается переутомления?
Се Лянь решил не препираться с ним, а всё внимание сосредоточить на написании иероглифов. Хуа Чэн повернулся на бок, подложил под щёку ладонь и вгляделся в его лицо.
Не важно, в который раз, Се Лянь всё равно краснел от этого его взгляда, он с некоторой неловкостью произнёс:
— Сань Лан… Смотри на бумагу, а не на меня.
— Гэгэ, — вздохнул Хуа Чэн, — не стану лукавить, но при одном взгляде на эту ерунду у меня начинает болеть голова. Но когда пишет гэгэ, мне жаль упускать момент созерцания. Возможно, я и заболел потому, что насмотрелся на эти письмена.
— Разве бывает такая болезнь?
Хуа Чэн хихикнул:
— Лучше я буду смотреть на гэгэ. Ты намного красивее. Может, посмотрю подольше, и болезнь отступит.
Се Лянь ничего не мог с ним поделать, и в то же время принцу стало смешно, он положил кисть и покачал головой:
— И почему ты в последнее время всё чаще любишь нести чепуху… Ни одного серьёзного слова. Ну ладно, я понял, будь по-твоему. Смотреть на иероглифы не будем, чем займёмся тогда?
— Вообще-то можно ничем не заниматься. Пока ты просто находишься рядом, исцеление не займёт много времени, мне скоро станет лучше.